Архвы Дерини

Принц и его защитник встали на колени у алтарной ограды, отцепили мечи и положили их на пол перед собой, а священник, приблизившись к алтарю, прочел молитву. Затем, перекрестившись, Дункан поднялся по ступеням, поцеловал алтарную плиту и, повернувшись, протянул к ним руки.

— Dominus vobiscum.

— Et cum spiritu tuo, — ответили они.

— Oremus.

Священник снова повернулся к алтарю, прочел еще одну молитву, завершив ее торжественным: «Per omnia saecula saeculorum». Морган и Келсон ответили тихим «Amen».

Тогда Дункан спустился, остановился перед коленопреклоненным Келсоном и возложил руки на голову юного принца.

— Да благословит тебя Господь Всемогущий, Отец, Сын и Дух Святой. Аминь.

Перекрестил принца, поднял брошь со Львом с ее бархатного ложа и опустил в протянутые руки Келсона.

— Смелей, мой принц, — шепнул он и вернулся к алтарю. — Domine, fiat voluntas tua!

Руки у Келсона слегка дрожали, когда он поднял золотую застежку над левой ладонью. Но, собравшись с духом, он решительно вонзил тонкую иглу в свою плоть. Потемневшая игла вышла с другой стороны кисти, и принц чуть не задохнулся от боли и с тихим стоном, чувствуя, как эта боль разливается огнем по всей руке, пригнулся к полу.

Морган привстал было, чтобы поддержать своего юного господина, но Дункан, повернувшись к ним, прошептал:

— Не надо! Подожди!

Он пристально следил за мучениями принца, и Морган, не смея вмешиваться, снова опустился на колени.

Вскоре стоны юноши затихли, он удивленно выпрямился, и на лице его они отчетливо увидали испуг и смятение.

— Отец, — прошептал он, — все кружится перед мной... — он закачался как пьяный, выражение страха в глазах усилилось, — отец, темно... — и упал на пол.

— Келсон! — вскрикнул генерал, бросаясь на помощь. Дункан тоже подбежал и, встав рядом на колени, осторожно поднял левую руку мальчика.

— Мы оказались правы, — сказал он, выдернув иглу и перевязав ранку платком. — Он получил силу. Все признаки налицо. Пойдем, — он принялся стаскивать с себя облачение, — надо отнести мальчика обратно в его покои. Он проспит до утра, но я пойду с тобой и тоже послежу, чтобы его никто не побеспокоил за это время.

Морган кивнул и, плотнее запахнув на Келсоне красный бархатный плащ, поднял бесчувственное тело на руки. Дункан взял мечи, и, каждый со своей ношей, они вернулись украдкой в покои юного короля.

Там Морган осторожно уложил Келсона на кровать, обмакнул шелковую тряпицу в какую-то едкую жидкость и несколько раз тщательно протер ранку на руке, а затем снова перевязал ее. Дункан в это время расшнуровал Келсону башмаки. Когда священник принялся стаскивать с него плащ, глаза мальчика приоткрылись.

— Святой отец? Морган? — чуть слышно позвал он.

— Мы здесь, мой принц, — Дункан опустился на колени возле кровати и взял мальчика за правую руку.

— Морган, — тихо продолжал тот, — я услышал голос моего отца, а потом испытал престранное ощущение. Словно меня окутал трепещущий солнечный свет... или шелк. Сначала я испугался, но потом...

— Помолчите пока, мой принц, — заботливо сказал Морган, кладя руку на лоб мальчика. — Сейчас вам надо спать, отдыхать. Усните, мой принц. Я буду рядом.

Он еще говорил, когда веки Келсона дрогнули и опустились, и дыхание стало ровным, как при глубоком сне. Морган улыбнулся, пригладил ему взъерошенные волосы и закутал поплотнее в одеяло своего молодого господина. Затем погасил свечи и поманил Дункана за собою на балкон. Они вышли, и на фоне ночного неба из комнаты видны были только два темных силуэта.

— Он очень доверяет тебе, Аларик, — с восхищением сказал молодой священник.

Морган оперся на перила, вглядываясь сквозь тьму в лицо Дункана.

— Как и тебе, друг мой.

— Да, — ответил священник, кладя руки на перила и глядя на спящий город. — Надеюсь, мы навсегда останемся достойными этого доверия. Он слишком молод для ноши, которую мы взвалили на него нынче ночью. И Господь знает, что его новая сила не облегчит нам задачи быть его защитниками.

Морган тихо усмехнулся.

— Мы заботились о Брионе, потому что так нам было легче или потому что любили Бриона, любим его сына и считаем, что так нужно?

— Ты прав, Аларик, — вздохнул священник. — Знаешь, порой я думаю, что ты понимаешь меня лучше, чем я сам.

Морган шутливо толкнул Дункана в бок.

— Не будьте столь серьезны, отец Мак-Лайн. На этот раз ты проделал всю работу. А я был не у дел. И понятия не имел, несмотря на все свое увлечение оккультными науками, к чему может привести этот шаг Келсона.

— Зато, не получи ты от Бриона ключ, мы не сделали бы вообще ничего, — ответил Дункан. — Что бы я мог без броши и стихотворения? — он тихо засмеялся. — Но пора бы нам перестать хвалить друг друга и отправлять меня домой. Если меня здесь застанут, будет довольно неприятно и трудно объяснять мое присутствие. Кроме того, — добавил он, возвращаясь в комнату, — для Келсона я, кажется, больше ничего не могу сделать. Если не случится что-то непредвиденное, он проспит до рассвета. И тебе, Аларик, тоже надо отдохнуть.

Морган согласился, они пожали друг другу руки, и Дункан исчез в потайном ходе, который с шорохом закрылся за ним.

Морган же, расстегнув плащ, придвинул кресло поближе к кровати принца, опустился в него устало и запахнулся в плащ как в одеяло. Несколько мгновений он пристально всматривался в лицо Келсона, но, убедившись, что тот по-прежнему крепко спит, сбросил башмаки и позволил себе расслабиться, зная, что мгновенно проснется, если в комнате что-то изменится.

Морган открыл глаза, когда рассветную тишину вдруг нарушил быстрый и легкий стук в дверь. Мгновенно насторожившись, он вскочил и отодвинул засов. Ему почтительно поклонился камердинер, одетый в красную с синим ливрею.

— Простите, ваша светлость, — настойчиво сказал он, — постельничьи желают знать, когда им можно войти, дабы одеть короля для коронации.

— Пришлите их примерно через полчаса, — ответил Морган, — и пожалуйста, попросите стражу сходить за отцом Мак-Лайном. Его высочество перед началом процессии захочет с ним повидаться.

Камердинер поклонился и поспешил прочь, Морган закрыл дверь. Неслышно ступая, генерал подошел к балкону и раздвинул атласный занавес, впустив бледный утренний свет, затем подкинул дров в камин, чтобы прогреть остывшую за ночь комнату. Он вынул из шкафа толстый шерстяной костюм и, когда надевал его, почувствовал вдруг, что за ним наблюдают. Затягивая на своей тонкой талии пояс, он обернулся и улыбнулся Келсону.

— Доброе утро, мой принц, — весело сказал он, подошел к кровати и присел на краешек. — Ночью температура сильно упала... день вашей коронации обещает быть холодным.

— Который час, Морган? — спросил принц, садясь в постели.

— Не столь поздний, как вы думаете, мой принц, — засмеялся Морган, толкая Келсона обратно на подушки. — Постельничьи придут через полчаса, камердинер уже приготовил ванну, а до начала процессии еще два часа. Как ваша рука?

Он размотал повязку на руке и осмотрел ранку.

— Почти все уже зажило. Обойдемся без повязки. Как вы себя чувствуете?

— Прекрасно, Морган. Можно мне встать?

— Конечно, мой принц, — он показал на гардеробную. — Как явятся постельничьи, я их к вам пришлю.

Келсон, неприязненно морща нос, отбросил одеяло и встал.

— Зачем они мне, Морган? Я и сам могу одеться.

— Затем, что в день коронации короля должны одевать постельничьи, — засмеялся Морган, подталкивая его к двери. — Завтра вы, коли пожелаете, можете уволить хоть всю свою личную прислугу, но сегодня вас будут одевать, как подобает королю, — ибо вам надлежит думать о своих королевских обязанностях, а вовсе не ломать голову над тем, как справиться со всеми этими странными одеждами... и, стало быть, придут постельничьи, числом шесть, — он в притворном ужасе вскинул брови.