Хозяин Стаи

"Кор..." - Заниле показалось, что прохладным ночным воздухом вдруг стало невозможно дышать. Кор... Ее звереныш. Ее маленький, любимый, злобный, ласковый демон! Неотделимая часть ее души. Потерянная и найденная... И забытая! Так же как и другая, еще одна, частичка - норла. Только теперь все, кажется, вставало на свои места. Арена цирка... И не имеет значения, что сейчас не раскаленный сияющий полдень, а глубокая ночь. Луна зашла, и небо бархатное и непроглядно-черное в бриллиантовой россыпи звезд. На трибунах ни одного зрителя. Они призрачно, нереально пусты... Но разве ей когда-нибудь было дело до них? Даже когда зрители, захлебываясь, вопили ее имя, на арене она всегда была одна! Она, живое тепло Кора рядом, надежная сталь норлы в руке, сумасшедшая свобода, бегущая по жилам, заменяющая ей кровь... И противники, посмевшие выйти на ее арену!

На секунду показалось, что кошка просто присела на задние лапы, но в следующее мгновение ее фигура словно размылась. Над ней и вокруг нее воздух загустел и дрогнул маревом, волны обращения прокатились по пространству. И в следующую секунду с земли поднялась высокая обнаженная девушка. Ее тело даже в полной темноте, казалось, сияющее изнутри, с ног до головы было перепачкано и в совсем свежей, и в уже успевшей подсохнуть крови. Особенно лицо, на котором полыхали глаза цвета расплавленного серебра, и волосы длиной ниже бедер, словно окунутые в кровь. Но она, казалось, вовсе не замечала этого. Оборотень усмехнулась, обнажив два ряда белоснежных зубов, и вскинула длинный обоюдоострый стальной шест - норлу. Стремительный выпад, и лезвие вспарывает живот надсмотрщику, все еще пытавшемуся отцепить от своей головы суриката. Занила тут же отступает, извлекая клинок назад. Вместе с ним вырывается фонтанчик темной крови, а из горла человека - захлебывающийся хриплый вскрик. Тело начало заваливаться на землю, и звереныш ловко соскочил с него, оказавшись у ног Занилы.

Она огляделась по сторонам. Два еще остававшихся в живых надсмотрщика успели отбежать на противоположный конец арены. Занила уже наохотилась вдоволь этой ночью. Но даже если бы она захотела, она уже просто не могла оставить их жить: они видели слишком много. Она стремительно шагнула в их сторону, слыша, как тихо осыпается и шуршит мельчайший песок под ее босыми ногами. Обращение из звериного в человеческий облик залечило рану на ее плече, и теперь она снова могла двигаться так же легко, как и прежде. Заметив ее, надсмотрщики замерли: бежать дальше им было просто некуда. Выскочив на арену, они сами себя загнали в ловушку. Конечно, были и другие ворота, но они также были забраны решетками, открывавшимися исключительно изнутри.

До людей оставалось с десяток аммов, Занила вскинула норлу в одну из своих любимых боевых стоек - запястье и предплечье словно обвиваются вокруг рукояти, одно лезвие лежит вдоль плеча, а второе выступает далеко вперед смертоносным острым жалом. Один из мужчин, сжимавший копье в трясущихся руках, выглядел совсем не опасным. Очевидно, на месте его удерживало только сознание того, что бежать дальше некуда, а может быть, нежелание оставаться одному. Второй казался несколько более собранным. Он был вооружен топором на длинной рукояти и еще какой-то странной штуковиной, представлявшей из себя шипастый шар на стальной цепочке. Мужчина пропустил ее между пальцев и теперь раскручивал. Оборотень сделала еще шаг к людям. В их глазах стоял ужас, ничем уже не прикрытый и не рассуждающий. И еще шаг вперед: она пришла сюда не для того, чтобы любоваться на них!

Стремительный поворот вокруг себя. Волосы темной от крови волной взмывают вверх, отвлекая внимание, скрывая выпад, который делает Занила, пряча острое жало норлы, сейчас являющееся продолжением ее руки. Надсмотрщик выпускает из рук копье и пытается зажать горло, перерезанное от уха до уха, но только захлебывается волной хлещущей крови, а Занила уже не смотрит на него. Она поворачивается к своему последнему противнику. Норла взвивается вверх с ее плеча, со свистом рассекает воздух почти идеальным полукругом, норовя рассечь его пополам, но ей наперерез несется шипастый шар. Цепь обвивается вокруг клинка и рукояти норлы, и Занила даже со всей ее нечеловеческой реакцией ничего не успевает сделать, когда мужчина изо всех сил дергает ее на себя и тут же с глухим вскриком опускает на нее свой топор. Под стремительно опускающимся на ее руку лезвием Занила должна была выпустить норлу, оставаясь безоружной, или расстаться с рукой, которая наверняка оказалась бы перерубленной, но она не сделала ни того, ни другого. Ее рука скользнула на второе лезвие, оказавшееся свободным от цепи. А в следующее мгновение топор с пронзительным звоном опустился, вдребезги разбивая костяную рукоять, изгибая лезвие...

За звоном металла о металл Заниле послышался совсем иной, предсмертный крик. Или, может быть, это она не узнала свой голос? Норлы больше не существовало. В руке у нее остался один клинок, у которого даже не было рукояти...

Мужчина с глухим вскриком вновь вскинул топор, метя в голову оборотня. Она подняла на него глаза, словно с трудом понимая, что здесь происходит. Но так было лишь долю мгновения. Ее рука сжалась вокруг бритвенно острых лезвий клинка, развернула его от себя и одним неуловимым глазом движением вбила его в лицо человека, прямо в его раскрытый в крике рот, заставив подавиться сталью, кровью и крошевом собственных зубов.

Занила выдернула клинок назад и только после этого разжала пальцы, позволив ему упасть на песок. Ее ладонь была прорезана до костей, и даже ее способность к излечению не могла заставить стремительно стекающую кровь остановиться. Занила опустилась на колени, боль только сейчас начала накрывать ее, словно пробиваясь сквозь окружавший ее кокон энергии. Только вот ей казалось, что это болит не ее рука, а норла, обломки которой валялись на песке...

Пронзительное щелканье заставило Занилу вздрогнуть и обернуться. Она посмотрела туда же, куда был устремлен взгляд зверька. Решетка, перекрывавшая ворота на дальнем конце арены, медленно поднималась вверх. И оборотень прекрасно понимала, что это значит: через пару секунд здесь окажутся еще надсмотрщики, спешащие на помощь своим товарищам. Они, конечно, опоздали, но вот поймать одного особенно наглого оборотня им времени вполне может хватить. Она не сможет драться, оставаясь человеком, а если обернется при них, значит, биться ей придется до конца... Кор прав: нужно уходить отсюда прямо сейчас!

Занила решительно поднялась с колен. Здоровой рукой собрала с песка обломки норлы и, закинув их в энергетический карман, стремительно вогнала свое тело в волну обращения.

Надсмотрщики, не дожидаясь, пока решетка поднимется до конца, один за другим высыпали на арену, но они были слишком далеко, чтобы увидеть что-нибудь кроме смазанной тени, метнувшееся вверх - с арены прямо на нижний ряд трибун. Никто из них не попытался преследовать эту тень: ни зверь, ни человек не может запрыгнуть на восемь аммов вверх... И четыре окровавленных трупа на арене - лучшее тому подтверждение.

Волна обращения схлынула, оставив на вершине прибрежного холма, поросшего колючей невысокой травой, обнаженную девушку, с ног до головы перепачканную в темной засохшей крови. Занила медленно опустилась на колени, словно слишком устала, чтобы стоять. Может быть, это было и так, только вот усталость была совсем не физической. Очередная смена облика залечила порезы на ее руке, и теперь на ладони остались только пятна крови - для разнообразия ее собственной. Обломки норлы, извлеченные из энергетического кармана, Занила аккуратно опустила на землю перед собой. Она не оставила их в цирке, потому что для его обитателей это редкое оружие даже в столь плачевном состоянии могло оказаться слишком знакомым. Во всяком случае, она себе самой сказала так: она не хочет быть узнанной. Но почему же сейчас она, кажется, снова не готова расстаться с покореженными ударом топора клинками? Словно она еще собирается ими драться... Нет, это невозможно. Норла мертва, и ее не спасти.