Дочь кузнеца

- Принеси тулуп, - попросил он жену. - Пойдем что ли?

Яков и Марыти спустились с крыльца, пересекли неширокую улицу и оказались на дворе корчмы, уже заполненном собравшимся народом. Занила пошла за ними.

На крыльце корчмы стоял старшина дружинников и внимательно оглядывал собиравшийся люд. Эта деревня была далеко не первой и не последней на его пути. Все, происходившее здесь, было ему уже знакомо. Все, что могло произойти, он знал наперед. Любое движение, которое могли предпринять крестьяне, не вызывало у него ничего кроме усмешки. Поэтому он стоял, спокойно уперев руки в бока, никуда не торопился и ждал, пока староста обратиться к нему с приветствием. Щит, до этого висевший у него на левой руке, он снял и пристроил на седле своего коня, но крестовина меча по-прежнему грозно поблескивала за его плечом. Его дружина рассыпалась по двору корчмы, кто-то из парней остался у телег с собранной данью и еще не распряженных лошадей, кто-то небрежно прислонился к крыльцу. Они также спокойно ждали, уверенные в своем старшине.

Старейшина деревни, стоявший напротив крыльца, несмотря на свой далеко не низкий рост, казался крошечным рядом с дружинником. Да дело было и не в росте: просто больше всего на свете ему сейчас хотелось исчезнуть, спрятаться, провалиться под землю, только не стоять здесь! Но он был старейшиной. Деревня на общем сходе выбрала его, они доверяли ему. Он не мог их подвести, но что он мог противопоставить этим людям - дружине самого князя?! За своей спиной староста слышал возбужденный ропот все нарастающей толпы, и это придало ему уверенности.

- Здравствуйте, добры молодцы! - произнес он, хотя голос явно был чужим. - Гости долгожданные! С чем пожаловали?

Дружинник усмехнулся в бороду на столь нелепое в данной ситуации приветствие, но традицию нарушать не стал.

- И вам поздорову, люди добрые! - его зычный голос разнесся над сразу притихшей толпой. - Давно я в ваших краях не был. Расскажите, как живете. Не обижают ли вас люди какие заезжие? Хорошо ли рожь родиться? Не обходит ли рыба ваши сети?

- Слава Светлым Богам... - начал было староста, пойманный в ловушку собственного же приветствия, но тут же осекся, вспомнив, кто перед ним. - Твоей ли заботою, или заступничеством предков, но люди лихие нас пока стороной обходят. А рожь у нас в этом году не уродилась совсем. Лето сам знаешь, добрый человек, какое было: по весне заморозки все всходы и побили. А еще хворь какая-то на нашу скотину напала. В середину лета почти на каждом дворе одной или двух голов сразу не досчитались. И не знаем, как зиму перезимовать до следующего урожая!

Староста смолк, запыхавшись от собственной несколько сбивчивой речи, и выжидательно посмотрел на дружинника. Крестьяне за его спиной одобрительно зашумели, подтверждая правдивость слов старосты. Даже Занила, прожившая в деревне всего неделю, успела заметить, что Марыти печет хлеб из серой муки, добавляет в него травы - сразу видно не от хорошей жизни. И разговоры о том, что теленок, родившийся у них во дворе, - единственный в этом году на всю деревню, она тоже слышала. Староста и не думал обманывать, сбивая размер дани. Деревне, в лучшие времена большой и зажиточной, в этом году действительно нечем было платить! От того на лбу старосты выступили бисерины крупного пота, а мужики за его спиной один за другим притихли. Слова, которые сейчас произнесет дружинник, могут стать для них приговором.

Дружинник еще раз обвел взглядом толпу собравшихся крестьян и усмехнулся в бороду:

- Ты, старейшина, не прибедняйся! Разгневаешь Богов, наговаривая на их немилость, - и правда отвернуться они от тебя!

- Всеми Богами клянусь: правду я говорю! - казалось, старейшина готов бухнуться перед дружинником на колени. - Не веришь - пройди по дворам, загляни в закрома - там пусто!

- Кто же у вас шустрый такой, что заранее предупредил вас о нашем приезде? - поинтересовался дружинник. - Чтобы вы все попрятать успели? - он говорил спокойно, и его спокойствие хлестало по ушам, так не вязавшееся с причитаниями старейшины.

- Не гневи Богов, добрый человек! - взмолился тот. - Мы в твоей власти, но не дай нам умереть с голоду! Неужели мало нам одной напасти? Или ты не знаешь, что за своей данью из Леса приходили Хозяева?!

Занила вздрогнула, голос старейшины сорвался и умолк, повиснув в наступившей вдруг посреди корчемного двора тишине, словно из далекого Леса повеяло морозной стужей. Дружинник внимательно посмотрел на старейшену, потом таким же изучающим взглядом обвел и остальных крестьян, пытаясь прочесть правду на их лицах.

- Кто? - переспросил он. - Хозяева?

Дружинник вдруг захохотал громко и заразительно, так, что с соседней крыши снялась стая воробьев, согнулся чуть ли не пополам, обхватив себя руками за бока. Его дружинники захохотали вслед за ним. Крестьяне смотрели на них с немым изумлением, не понимая, что происходит.

- Ты что старик, - обратился дружинник к старейшине, просмеявшись и как-то сразу утратив все выказывавшееся до этого уважение, - совсем из ума выжил?! Или меня дураком считаешь, что кормишь меня детскими сказочками?! Мне не пять зим от роду, чтобы верить в эти страшилки! Лес? Хозяева? А может в твою жалкую хижину сами Боги заглянули, да заповедали тебе дань князю отдавать?!

Старейшина втянул голову в плечи, словно дружинник ударил его. Но этот смех словно придал ему новых сил. Когда он снова заговорил, голос его звучал уже тверже:

- Князя твоего мы всегда чтили и дань ему отдавали сполна! Попробуй сказать, если было не так! Про неурожай и про хворь коровью я правду тебе сказал. Ни один десяток зим я землю топчу, и никто еще меня во лжи обвинить не посмел! За это я здесь и староста. А имя Хозяев всуе мне еще отец мой, который сейчас смотрит на меня из-за Черты, упоминать запретил, потому что выходят они из Леса и несут с собой смерть, и не спастись от них никому из людей, попавшихся им на пути. И нет ужаса страшнее... Они побывали в дальней деревне, что за лесом на севере. В той деревне не осталось никого живого, да и деревни самой, считай, уже нет - я сам побывал там и видел. Из всех людей только девчушка маленькая и спаслась, каким-то чудом вышла к нашим дворам!

Дружинник слушал его внимательно, не перебивая, но не спешил прятать усмешку.

- Девчушка маленькая, - проговорил он, словно вспомнив что-то или надумав. - Покажи-ка мне ее.

Занила почувствовала вдруг, как все крестьяне, столпившиеся во дворе корчмы, одновременно повернулись к ней и даже, словно, расступились: мало кому хотелось быть предметом особого внимания княжеских воинов. Дружиннику не понадобилось других указаний. Он с легкостью, удивительной при его огромном росте и широченных плечах, спрыгнул с крыльца и остановился возле Занилы, внимательно разглядывая совсем маленького рядом с собой, светловолосого ребенка.

- Значит это ты и есть? - спросил он. - В твою деревню пришли хозяева? Они убили твоих родителей? Расскажи мне.

Девочка, не мигая, смотрела на него огромными серыми глазами и молчала. Но не от страха. Она и не думала пугаться его, такого большого и грозного, перед которым в немом ужасе трепетала вся деревня. Дружиннику вдруг стало не по себе. Словно на залитый солнцем двор корчмы вдруг пахнуло метельной зимней ночью...