Страница 10 из 36
Как Ванесса и ожидала, хозяин побледнел, но затем бросил на нее испытующий взгляд.
– Не думаю, что о нашем разговоре станет кому-нибудь известно, ведь я знаю, что вы лояльная и преданная служащая, а Билл не захочет, чтобы его уволили, – заметил Бенедикт.
Вместо того чтобы обидеться, Билл расхохотался.
– Во всяком случае, пока вы меня не уволили, я думаю, мне лучше вернуться на свое место и продолжать отмывать южную стену. Рад был с вами повидаться, мистер Сэвидж. – Он притронулся пальцами ко лбу, как бы салютуя, и пошел к двери. – Увидимся, Ванесса.
– Приятный мужчина, – заметил Бенедикт Сэвидж, проводя рукой по заполненному строительным раствором шву между серыми каменными блоками. – И отлично работает. Хорошо, что Роберт его нашел.
Роберт Тейлор – архитектор и специалист по реставрации, работавший в оклендском офисе «Дэйна и Бенедикта», составил планы гостиницы и рабочие графики и на первых порах усиленно занимался проектом… пока ему и его боссу не стало ясно, что Ванесса прекрасно справляется с надзором за проводящейся работой и даже может по мере необходимости нанимать специалистов.
Ванесса кашлянула.
– С чего бы вы хотели начать осмотр?
– Мне кажется, несколько минут назад вы решили показать мне гостиную? В мой последний приезд я был несколько рассеян – японский консорциум занимал все мои мысли. Так что, наверное, вам следует показать мне все, что вы сделали за последние шесть месяцев. Сегодня я полностью в ваших руках.
Ванесса исподтишка поглядела на свои руки. По ее мнению, они были слишком большие, как и все у нее, но с длинными тонкими пальцами хорошей формы, коротко остриженными блестящими ногтями.
Она невольно вспомнила, что сегодня утром он действительно был у нее в руках. Ее ладонь покоилась на его спине, левая рука, уютно зажатая между телами, пальцами касались груди, ощущая, как она подымается и опускается в мерном дыхании его умиротворенного сна, и ровное биение его сердца. Но, конечно, это не шло ни в какое сравнение с тем, где находились его руки…
– Флинн?
Ванесса вздернула голову и почувствовала, что начинает краснеть под его вежливо изумленным взглядом.
– Э… да… хорошая идея. В таком случае, начнем с главной столовой. На прошлой неделе из мастерской вернули мраморную облицовку камина, так что вы сможете убедиться, как отличается профессиональная работа по очистке от той, что так ужасно была сделана в гостиной…
Ей так сильно хотелось избавиться от своих интимных мыслей, что она начала трещать без умолку и сыпать техническими терминами, обходя с ним комнаты общего пользования, теперь почти полностью отреставрированные так, какими они были в прежние славные времена золотого процветания, хотя и с некоторыми незаметными техническими новшествами, необходимыми для обеспечения комфорта и привычного образа жизни будущих постояльцев.
– Я рад, что вы не считаете, будто современная ванная комната непросительно нарушает целостность реставрации, – пробормотал Бенедикт, обозревая хаотическое переплетение водопроводных труб, торчащих из покрытой кафелем стены в одной из небольших комнаток наверху, переделанных в ванные комнаты, примыкающие к спальням…
– Это будет действующая гостиница, а не музей, – быстро парировала Ванесса. – За свои деньги люди хотят пользоваться нормальными удобствами. Туристам, может, и нравится осматривать старинные постройки, но они не хотят в них жить, особенно если это означает отказ от достижений цивилизации. Чтобы не нарушать исторической достоверности, нам нужно было бы предложить им умывальник и ночной горшок, но не думаю, что многие захотели бы этим довольствоваться! В семидесятые годы прошлого века все было еще довольно примитивно в этой части света… Я хочу сказать, что так или иначе, но кухни и ванные комнаты нужно переоборудовать в соответствии с современными стандартами.
– М-да, сидячая ванна перед камином теряет свою первобытную привлекательность, когда представишь, что сначала нужно натаскать в нее не меньше двадцати ведер горячей воды, – задумчиво проговорил Бенедикт.
– Уж вам-то не придется ничего таскать, – заметила Ванесса с раздражением. – Разве что понадобится дернуть за шнурок звонка.
– Вы не очень высокого мнения о моей особе, не так ли, Флинн? – сказал он, застав ее врасплох. – Вы, видимо, думаете, что я не в состоянии ничего делать сам. Настоящий слюнтяй, да?
– Конечно нет, сэр, – возразила Ванесса, которую не обманул его мягкий тон. У мужчины, которого можно было бы назвать слюнтяем, не могло быть такого тела – на ощупь, как твердая сталь, завернутая в теплый шелк; и он не мог бы одним взглядом так подавлять других. – Я… это моя работа – обеспечить все, чтобы избавить вас от ручного труда по дому…
– В студенческие годы на каникулах я, к крайнему неудовольствию родителей, нанимался рабочим на стройку. Может, я и кажусь с виду изнеженным барчонком, но все же стараюсь не отрываться от реального мира.
– Конечно, сэр.
– К сожалению, в последнее время у меня неважное настроение. Возможно, я переживаю нечто вроде возрастного кризиса, – посетовал он.
Чувствовалось, что он недоволен и раздражен сам собой; такая необычная для него депрессия показалась Ванессе забавной, и она осмелилась пошутить.
– На прошлой неделе я нашла на чердаке старинную тросточку, мистер Сэвидж. Может, вы хотите, чтобы я принесла ее вам?
Он резко обернулся.
– Так кто же из нас кого поддевает на этот раз? – Но тут же вновь улыбнулся своей обычной холодноватой улыбкой. – Думаю, вы пока все еще радостно ожидаете каждый свой день рождения. Вот стукнет вам тридцать, тогда будете относиться к этому иначе. Меня удивляет, что в вашем возрасте вы так сильно увлечены историей.
– Это интерес, а не увлечение, и я не настолько моложе вас…
– На десять лет. – Он опять продемонстрировал свою феноменальную память на мелочи. – Должно быть, вы все еще видите будущее в розовом свете, а не оглядываетесь постоянно на затянутое паутиной прошлое.
– На примере прошлого можно многое узнать о нашем выборе в будущем, – ответила Ванесса назидательным тоном. – В «Историческом обществе» я не самая молодая, отнюдь нет; среди наших членов есть даже ученики начальной школы. – Она помолчала и, не удержавшись, едко добавила: – И я никогда не воспринимала мир в розовом свете.
– Нет, воспринимали, – неожиданно возразил он, рассматривая ее широко поставленные глаза и серьезный рот со следами подавленных эмоций. – Держу пари, вы были сама невинность, пока внезапно не превратились в девушку. Должно быть, вам было труднее других сверстниц приспособиться к этому. Вас, наверно, дразнили за высокий рост – и девочки, и мальчики. И вообще, все вокруг считали вас более взрослой, чем вы были на самом деле.
Теперь уже его позабавило, когда она попятилась от него, пораженная таким кратким и точным описанием ее неуклюжести в пору полового созревания.
– Не смотрите так на меня, Флинн, – это не колдовство, это называется использование интеллекта. Я смог так точно догадаться, потому что меня тоже дразнили – совершенно по противоположной причине. У меня было позднее развитие, и физическое, и духовное. Мне было почти семнадцать, когда у меня только началась ломка голоса; я был тщедушным юнцом, без единого мускула, а в престижном пансионе, где я учился, главным критерием при определении статуса были физические признаки мужественности. Вдобавок ко всем моим бедам, у меня был астигматизм, а значит, я не мог носить контактные линзы. Так что большую часть своей учебы в колледже я был очкариком и слюнтяем. С другой стороны, мое хрупкое телосложение заставило меня учиться находить более сложные выходы из положения, чем элементарное вышибание мозгов из кого-то меньше себя ростом, что, в конечном счете, гораздо полезнее в жизни. А вы как думаете?
Так как Ванесса молчала, пораженная еще одной необычной гранью личности хозяина, тот добавил, как бы уговаривая:
– Теперь ваша реплика, Флинн: вы должны изречь: «Несомненно, сэр», этим своим невыносимо строгим голосом дворецкого, которым вы пользуетесь, когда хотите поставить каждого на свое место.