Утро в Нормандии

Бернар? Да, скорее всего Бернар. Но не будет же она бегать за ним. Нет, надо держать себя в руках. Кейт заставляла себя проходить мимо телефонов, и с большим трудом, но все-таки обошла стороной улицу, где живет Бернар. Да что же это за наваждение?! Ей одиноко. Она опять одинока. А может, позвонить ему? Может, просто позвонить и спросить: я все еще могу рассчитывать на тебя, если что-то случится? Ну ведь это же такой простой вопрос!

Она не знала, да и не могла знать, что весь вечер Бернар просидел около телефона, печально глядя в стену. В какой-то момент он подошел к окну, вглядываясь в благоухающие весенние сумерки, но потом разочарованно сел обратно в кресло. Он тоже не знал, что в эту самую минуту Кейт постояла на перекрестке его улицы, подумала и понуро направилась в другую сторону…

А потом началось. Жан словно слетел с катушек. Он приходил за Кейт в университет, караулил ее на работе, почти всю ночь проводил у ее подъезда, пытаясь что-то доказать или выяснить, но она не понимала, что и зачем. Впрочем, ей было уже безразлично.

Он не может жить без нее. Он понял это только сейчас. Он слышит ее голос в эфире почти каждую ночь и не находит себе места. Интересно, где находит себе место Барби? – думала Кейт, слушая этот бред. Он готов повернуть все вспять. Он любит ее, он был просто безмозглый осел, когда променял ее на Барби. И все в этом духе. Кейт уже тошнило от всего этого. Он изводил ее постоянными ночными звонками, он напивался и кричал под окнами, что снова предлагает ей руку и сердце. И в доказательство своих слов однажды принес кольцо в коробочке, которую картинно открыл перед ней, стоя в грязи палисадника на одном колене. И, когда хозяйка квартиры пригрозила ей выселением из-за слишком шумных друзей, Кейт всерьез призадумалась: не переехать ли снова к деду? В личной жизни – все равно неопределенность, по ночам она и так теперь может выходить из дома под предлогом работы, на что ей отдельная квартира? Квартира, в которую она так и не пригласила Бернара…

– Мой Бернар, – повторяла она едва слышно на лекциях и не сводила с него глаз, тогда как он старался вообще не поворачиваться в ее сторону.

– Мой Бернар, – шептала она одними губами, если случайно видела его в коридоре университета.

Она даже приходила сидеть на той лавочке, с которой в апреле прошлого года все началось. Она сидела и жмурилась на солнышко, как тогда. Ей было хорошо: она знала, что он все еще любит ее. Кейт упивалась чувством, открывшимся ей, искренне и всецело отдаваясь потоку счастья, который нес ее вперед. Прошлое вдруг показалось ей жалким и мелочным. Да, конечно, в нем был когда-то смысл, но корявый и бесцветный, думала она. Она неправильно жила. Неправильно любила. Просто не умела любить. Она хотела только брать, а отдавать не могла и не желала. А сейчас… А сейчас ей хорошо оттого, что Бернар просто существует. И у нее есть возможность видеть его каждый день, говорить ему по утрам:

– Здравствуй… – и шепотом прибавлять: —…мой Бернар.

Однажды, уже в конце марта, она не выдержала. После очередной его лекции, после бессонной ночи, проведенной в клубе, в компании двух журналистов и режиссера, которые по очереди подмигивали ей и напрашивались в гости, Кейт решила расставить все точки над «i». По крайней мере, договориться о встрече. Она всю лекцию многозначительно смотрела на него, а он не замечал ее глаз, он улыбался своей мечтательной улыбкой и рассеянно отвечал на вопросы студентов. Она уже готова была встать и задать свой: «Ты все еще любишь меня? Тогда почему избегаешь?», но не решилась. А потом Бернар пожелал всем хорошего весеннего настроения и добавил, что уходит в отпуск. У Кейт оборвалось сердце.

Как только начался перерыв, она кинулась к нему, но он так быстро исчез из виду, что Кейт не успела проследить направление.

– Бернар! – крикнула она на весь коридор, увидев наконец знакомую спину.

Толпа студентов стала заинтересованно оборачиваться на них. А поскольку Бернар был преподавателем, а Кейт – известной личностью, да еще и ходили слухи об их романе, разговоры вокруг стали потихоньку умолкать, кто-то уже звал товарищей из аудиторий, чтобы те не пропустили интересное зрелище.

Бернар медленно обернулся. Казалось, ему все равно, что о нем подумают его ученики. Кейт шла ему навстречу, он стоял и ждал.

– Бернар… Мсье Маршан, – поправилась она тихо, – я хотела с вами поговорить. Вы сказали, что уходите в отпуск. Это правда?

– Да. – Его голос снова был бесцветен и глух.

– Я… конечно, могла бы прийти к вам домой, – по коридору пронесся вздох восхищения, – но… по-моему, этого делать не стоит. – Она замолчала, ожидая, что он пригласит ее.

– Не стоит.

– Бернар, я… пойми, я… – Только тут они оба заметили, что стоят словно на большой сцене, и стали недоуменно оглядываться по сторонам. Студенты усиленно засуетились, в коридоре снова возрос гул, а они поспешили укрыться в уютном закутке какого-то учебного зала.

– Бернар, мы с тобой не договорили тогда. Я не хотела бы с вами просто так расстаться. – От волнения она начала путать слова, обращаться к нему то на «ты», то на «вы» и даже включила в речь несколько американских выражений. Такого с ней не было даже в первые дни эфира. Французский она знала в совершенстве. А сейчас…

– Кейт, меня не будет два месяца. У меня много дел. Но не волнуйся – к сессии я опять вернусь. – Он многозначительно посмотрел на нее. – Тебе ведь это хотелось узнать?

– Что? Нет конечно…

– Кейт, мне нужно идти. У меня очень мало времени. Меня ждут люди.

– Алиса?

Бернар заинтересованно смотрел на нее несколько секунд. Потом ответил:

– Нет. Да и какое это имеет значение? Я пойду, Кейт. Пока.

И он зашагал в сторону выхода. А она почувствовала, что ноги подкашиваются и смысл уходит из жизни.

Некоторое время она молча, глотая слезы, стояла у стола. Потом, пошатываясь, вышла в коридор.

– Что, старушка? Горюешь? Не переживай! – Перед ней стоял Морис.

– Что ты сказал?

– Я говорю, приедет твой ненаглядный. Дело есть дело. Так что уж потерпи.

– О каком деле ты говоришь?

– Да у него же другая работа. Я так понимаю, он поехал туда.

– Куда?

– В Нормандию.

– У него там родители.

– Это понятно. А еще работа. – Морис отступил от нее и удивленно смерил взглядом. – Ну ты даешь… Кто с ним спит: ты или я? Почему я тебе рассказываю эти подробности?

– Я с ним не сплю.

– Ты… Ты с ним не спишь? – Морис посмотрел на нее, восхищенно открыв рот. – Ну, старушка! Ну ты даешь!.. Да-а. А про вас тут с декабря месяца такое болтают!

– Так что же у него за работа?

– Он директор студии звукозаписи.

Так вот откуда у него столько знакомых на радио! Он, наверное, думал, что она знала об этом, потому и обратилась. Тут до Кейт вдруг дошло остальное:

– Морис, как ты сказал, куда он уехал?

– Да в Лилль. Эй! Это самый север Нормандии! Ты бы хоть куртку взяла!..

Кейт бежала по коридору, сшибая всех на своем пути. Она не знала, что делает и зачем. Но знала одно: его надо догнать. Он же думает про нее черт знает что! Впрочем, он правильно думает. И если ей понадобится пешком иди в Нормандию, чтобы его в этом разубедить, то она пойдет. Вот прямо сейчас и пойдет!