Страница 12 из 32
Жан попытался проследовать в том же направлении.
– Жан! – повелительно прокричала она на весь зал.
Он раздосадовано подошел к ней, взял под руку и потащил к двери:
– Кейт, прошу тебя, давай выйдем.
– Хорошо.
Они вышли под снег, Жан схвати ее за рукав и резко развернул к себе:
– Хватит преследовать меня, слышишь? Заведи себе другого. Что – Бернар тебе не нравится?
– Жан! Я не преследую… – От возмущения она забыла французский язык и заговорила по-английски. – Я… Мы ужинали тут! Чего ради ты приперся!
– Ты прекрасно знаешь, что это – мой любимый ресторан. И нечего сюда шляться, чтобы похвалиться новым ухажером.
– Да я… Да я… Это Барби твоя знает все твои любимые рестораны! А меня ты не удосужился просветить на этот счет!
– Ну ладно, извини. Теперь уже знаешь. Я не хочу, чтобы мы встречались в моем городе.
Кейт похолодела. Отчетливо разделяя слова, она произнесла ему в спину со всем сарказмом, на который только была способна:
– Тогда попроси мэра провести черту, чтобы поделить городскую территорию! Потому что я тоже собираюсь тут жить!
Она осталась стоять под мокрым снегом, заложив руки в карманы куртки и глядя высоко-высоко, на изливающий желтый свет фонарь. Это, чтобы слезы не вытекали. Вокруг были елки и санта-клаусы. Господи, как хочется его догнать и выпросить, вымолить, чтобы он не бросал ее…
Проведя праздники в полнейшем одиночестве, скрашенном двумя визитами Мориса, которого Кейт считала уже чуть ли не частью обстановки в квартире и больше не допускала к своему телу, она поняла, что надо действовать решительно. Интересно, где Жан останется на Новый год? Скорее всего, если требует работа, уедет в Штаты, потому что главный семейный праздник уже прошел, а Новый год можно встречать и не с родителями… И, не мешкая ни секунды, она отправилась в особняк Самбра.
– …А что вы, собственно, хотели от нас, мадемуазель? – Арлет смотрела сурово. После довольно любезного приглашения пройти, после светской беседы о рождественской погоде в Техасе и Франции, Арлет поняла, что пора переходить к делу и не церемониться.
– Чтобы вы всего лишь ответили на вопрос: где Жан?
– Зачем он вам?
– О господи, я же сказала: хочу с ним поговорить.
– Я не понимаю, о чем вы хотите говорить с ним?
Кейт опешила:
– Простите, но почему вы спрашиваете? Это наше дело. Мое и Жана.
– Ошибаетесь, моя милая. Жан рассказал мне о вашем коварстве…
– О моем ко… о чем?
– Да-да, о вашем коварстве. Вы ведь долго пытались его на себе женить?
Кейт задохнулась от обиды:
– Вы бы не говорили таких слов, пока полностью не знаете правды. Жан сам предложил мне руку и сердце. И мы даже назначали дату венчания в церкви. Да! – Кейт чувствовала приближение слез. – А потом… А потом…
– Успокойтесь, деточка. Не надо так волноваться. – Арлет мягко усадила ее обратно в кресло, из которого Кейт постоянно выпрыгивала, услышав очередную обидную вещь. Видимо, слезы уже слышались в ее голосе.
– А вы бы на моем месте не волновались? Я не знаю, что они вам наплели. Конечно, вы поверите собственному сыну, а не какой-то там… не знаю, что он говорил про меня. Но я еще раз повторяю: все было очень серьезно до последнего момента!
– Кейт, у каждого своя правда. Вы ни разу не слышали такую истину?
– Да не может тут быть никакой своей правды! Он даже не удосужился мне все объяснить. Просто бросил, и все! А потом извольте – Барби его невеста!
– Барбара очень хорошая девушка.
– С бульдожьей хваткой. Вот увидите, в каких ежовых рукавицах у этой хрупкой куколки вы все однажды окажетесь!
– Кейт, ты не должна так говорить о моей невестке.
– Она также моя бывшая подруга. Очень давняя и близкая. Уж кто, как не я, могу говорить о ней все, что думаю!
Арлет помолчала.
– В таком случае, Кейт, я не вижу больше причин принимать вас в этом доме.
– Вы меня выгоняете?
– Просто прошу не беспокоить нас больше своими визитами.
– Вы так ничего и не поняли! Ведь я говорила вам чистую правду!
– Кейт, – вкрадчиво и даже ласково сказала Арлет, – ваша правда все равно ничего не изменит. Это во-первых. А во-вторых, я настаиваю, что у каждого правда – своя. Всего хорошего, Кейт.
– Вы хотя бы можете сказать, где мне искать Жана? – не давая ей закрыть дверь, проговорила Кейт.
– Нет, моя дорогая. Он просил его не искать. Он вас не любит… И не хочет. Уходите!
Кейт отшатнулась от захлопнувшейся двери. А главное – от ее слов. Все предыдущие унижения были просто булавочным уколом по сравнению с этим. Сейчас она чувствовала, будто ее ударили обухом по голове.
Итак, мама Жана, разумная, добрая, тонкая и глубоко интеллигентная женщина, выставила ее за порог. Сам Жан не хочет ее видеть. Что же ей делать? Пойти и съесть смертельную дозу любимых круассанов? И Кейт впервые за всю свою жизнь потянуло задать этот вопрос отцу.
– Ты вешаешься ему на шею, а он тебя знать не хочет! – вынес тот свой вердикт. – Но если он тебя всерьез чем-то обидел, то скажи, я набью ему физиономию!
Кейт пожаловалась, что мечтала бы сама набить ее, да негде взять, и тут отец огорошил:
– А мы виделись сегодня утром. Он закупает в нашем супермаркете продукты. Говорит, готовится к банкету на своей базе. Они тут встречают Новый год.
– Папа! Папа! Я буду не я, если завтра не прилечу к вам! Пока!
…Зажмурив глаза от смущения и стыда, она прямо из аэропорта пошла к Бернару и напомнила о его обещании. Билет на ночной рейс лежал в кармане, и вдруг Кейт осенило: она же не сдала зачеты! Значит… только один человек может помочь. Это, конечно, неслыханная наглость, но у нее нет выхода. Как ни странно, Бернар, который, по ее разумению, должен был обидеться, сказал, что после новогодних праздников он все уладит.
В окружении однокурсников Кейт они снова говорили на «вы»:
– Кейт, у вас все в порядке… после того случая в ресторане?
– Да, спасибо. Мне очень стыдно перед вами.
– Пустяки. Он… вас не обидел?
Она вздохнула. Ну в самом деле, ей еще не хватало повесить на Бернара свою неудавшуюся личную жизнь. Чтобы он и ее после праздников уладил. Она улыбнулась своей невысказанной шутке. Бернар приписал ее загадочное молчание и улыбку совсем другим причинам и с явной ревностью в голосе произнес:
– Собственно, мне-то нет никакого дела до вашего Жана. Но, вижу, у вас все хорошо. Рад за вас.
– А уж я-то как рада! – пробормотала Кейт.
– В самом деле?
– Я шучу. Бернар. Мсье Маршан. Я хотела бы отпроситься у… у кого вообще тут нужно отпрашиваться? Мне позарез нужно в Техас дня на три. – И Кейт на всякий случай устремила на него самый искристый взгляд, какой только смогла.
Бернар втянул воздух и заскользил взглядом по ее фигуре.
– Мадемуазель Морган, я… я… Кейт, я думаю, это можно сделать.
– И мне ничего не будет? Вы поможете мне?
– Ты же знаешь, я питаю к тебе слабость.
Это было приятно услышать после того холодного душа, который вылила на нее Арлет.
– Хорошо, мсье Маршан, – произнесла она ангельским тоном и добавила огня во взгляд, как бы невзначай задев его бедром, затянутым узкими джинсами.
Ей показалось, что сейчас Бернар или упадет в обморок, или накинется на нее прямо на глазах изумленной публики. Судя по всему, он был склонен к последнему варианту.
– Что вы хотите от меня? – спросил он тоном, каким обычно разговаривают с любовницами после первой ночи, обсуждая вознаграждение. Глазами он пожирал ее фигуру, не стесняясь окружающих.
Кейт опешила. Бернар – самый загадочный мужчина из всех, кого она встречала!
– Я… ну, я же говорю, чтобы мне перенесли сессию и… ничего за это не было. – На всякий случай она отступила в сторону.
– Ага. А кто потом за вас будет ее сдавать? У нас серьезное заведение, Кейт. – Бернар улыбался.
Как они все быстро раскусывают, что она не любит учиться! Морис вот тоже сразу сообразил, что она променяет учебный день на хорошую прогулку или… Впрочем, так они и поступали частенько.