Страница 18 из 33
– Странно, – сказала Светлана, – астероид движется прямо на Уран. А по нашим расчетам траектории… Неужели он изменил направление?
– Не хватало еще, чтобы он шлепнулся на Уран, – отозвался Бурдин. – Мы не сможем последовать за ним, у нас осталось горючего ровно столько, чтобы повернуть обратно. А впрочем… – Иван Нестерович погладил щеку, – а впрочем, давай побреемся, Игорь. И сыграем в шахматы. Ты как, а?
– Я и за то и за это.
– Давайте лучше в «балду», – взмолилась Светлана. – У меня от наблюдений за астероидом уже в глазах двоится.
– Согласен и на «балду». – Игорь с напускной деловитостью выпятил губы. – Эх, а как пельменей хочется…
– Мясных? – подхватила Светлана.
– Иных я не признаю.
– С уксусом, с перчиком, с горчичкой, – вдохновенным шепотом уточнила девушка.
Иван Нестерович остался серьезном, но тайком проглотил слюну. Концентраты порядком-таки приелись. На такое длительное пользование ими тоже не рассчитывали.
Голову ему брила Светлана, освоив, таким образом, еще одну профессию. Кресла здесь не требовалось. Оба висели, что называется «между небом и землей». По мере необходимости Светлана медленно поворачивала своего массивного клиента.
Она проделывала это с большой осторожностью, не столько боясь порезать, сколько из опасения оттолкнуться от него и уплыть в сторону.
Втроем они начали играть в балду, расположившись также в воздухе, головами друг к другу. Эта студенческая игра помогала коротать время.
Доиграть им на этот раз не удалось. Ракетоплан содрогнулся от удара. Оболочка машины загудела, завибрировала, как плохо закрепленное оконное стекло под порывами урагана.
Играющие находились вблизи колпака, и это спасло их от гибели. Их придавило к стене с такой силой, что все трое потеряли сознание…
8. Бурдин принимает решение
…Первым пришел в себя Игорь. Он поднял голову и с трудом разомкнул слипшиеся веки. Острая боль в суставах и дурнота, расслабляющая все тело, долго не давали ему собраться с мыслями.
Потом он сразу вспомнил: удар! Столкновение с метеоритом!
Штурман прислушался, ожидая услышать свист воздуха, вытекающего сквозь распоротую оболочку ракетоплана. Шум крови в голове мешал слушать, а кровавый туман перед глазами – видеть.
Оболочка, без сомнения, была цела, иначе Лобанов почувствовал бы возрастающий недостаток воздуха. Он облегченно вздохнул и поспешил на помощь к своим друзьям.
Больше всего пришлось повозиться с потерявшей сознание Светланой. Только струя кислорода привела ее в себя. Зато Бурдин пришел в сознание от первого же глотка спирта, влитого ему в рот.
Пока Бурдин и Светлана висели в воздухе («отлеживались»), собираясь с силами, Лобанов добрался до кресла. Самочувствие у него было препротивное. Как ни подтрунивал он над дурманящей слабостью, но, очутившись в кресле, должен был, закрыв глаза, добрые полчаса сидеть без движения, чтобы ослабла головная боль.
Прежде всего штурмана беспокоило состояние двигателя: не получил ли он повреждения? Открыв глаза, Игорь долго вглядывался в приборы: цифры и стрелки расплывались, двоились.
– Ишь ты, обманщица, – сказал он зеленой лампочке метеоритных сигнализаторов, – прохлопала, милая, а теперь хочешь оправдаться.
Показания приборов успокоили Лобанова.
– Живем, Иван Нестерович! – громко произнес он. – Двигатель в порядке.
– Аминь, – отозвался Бурдин.
На лице Светланы появилась слабая улыбка.
Штурман снова покосился на зеленую лампочку, пытавшуюся убедить его, что сигнализаторы все-таки в порядке, что они по-прежнему бдительно следят за появлением метеоритов.
– Ладно, ладно, – буркнул он, – так я и поверил.
Вскоре рядом с Лобановым водворился тяжело дышащий Бурдин. Он сразу же впился глазами в приборы, постучал пальцем по их крышкам. Стрелки упруго колебались, в показаниях можно было не сомневаться.
– Везет нам, – проворчал он, удовлетворенно покачивая головой, – происшествие за происшествием. Светлана Владимировна, как вы?
– Ох, я себя чувствую так, будто у меня вместо костей манная каша. Мы живы, Иван Нестерович?
– И даже продолжаем погоню за астероидом, – Бурдин с одобрением взглянул на Светлану. За себя и за штурмана он не боялся, им приходилось бывать в разных переделках, выкрутятся и из этой истории, но не сдаст ли девушка? Однако оптимизм в ее словах успокоил конструктора.
Прикусив губы, Светлана добралась до локатора и заглянула в зрительную коробку.
– Курс без изменения, – сказала она, – движемся прямехонько на Уран. А где же астероид? Его нет. Астероида нет, Иван Нестерович!
– То есть как это нет?
– Он исчез. Я не могу его разыскать. Скорость нашего движения… – Светлана откашлялась. – Как странно. Всего восемь километров в секунду.
Бурдин бросил быстрый взгляд на доску с приборами. Астроспидометр, настроенный на Солнце, показывал ту же величину. Восемь километров вместо пятисот шестидесяти! Это ли не чудо? Фактически ракетоплан остановлен в пространстве. И цел. Цел в то время, как он должен был обратиться в облако раскаленного газа.
– Н-ничего не понимаю, – Иван Нестерович посмотрел на Лобанова. Тот щипал кончик носа и все поглядывал на лампу метеоритных сигнализаторов. – Ну, абсолютно ничего не понимаю.
Или врут приборы, или мы все трое сошли с ума, или вообще черт знает что вокруг нас происходит.
– Давайте, посмотрим, куда саданул нас этот космический пират, – предложил Игорь.
– Да, – согласился Бурдин, – в самом деле, осмотрим оболочку.
Они надели космические костюмы и вышли на поверхность ракетоплана. Огромный, сверкающий всеми цветами радуги, шар Урана ослепил их. Зачарованные необычайным видом планеты, два путника несколько минут стояли неподвижно, не отрывая глаз от чудного, беспорядочного сплетения красок.
– А ведь мы совсем близехонько от него, – сказал Игорь. – Тысяч пятьсот, не больше. И не представляет ли теперь наш полет свободное падение?
– Пожалуй, так оно и есть, – подтвердил Бурдин.
– Учитывая полученную нами тренировку в падении…
– Не философствуйте, Лобанов! – рассердился Бурдин. – Давайте искать повреждения.
Они пошли по ракетоплану, разыскивая место удара. Полированная поверхность отражала свет Урана и была видна очень хорошо. Однако никаких повреждений на ней обнаружить не удалось. Бурдин стал на колени и включил рефлектор, закрепленный на скафандре. Но и в свете рефлектора он не нашел на корпусе даже простых царапин. Можно было с уверенностью сказать, что никакого удара оболочка машины не испытала.
Иван Нестерович громко чертыхнулся, без всякой необходимости расстегнул ранцевый замок, в сердцах захлопнул его.
Бурдина бесили эти непостигаемые разумом загадки космического пространства.
– Идемте в машинное отделение.
Они спустились обратно в люк ракетоплана, миновали грузовой отсек и раскрыли двери в заднее помещение, где находился атомный двигатель и вспомогательные агрегаты. Не доверяя показаниям контрольных приборов, Бурдин и Лобанов произвели самый тщательный осмотр узлов двигателя. Все находилось в самом отличном состоянии. Механизмы выдержали.
– Нам вдвойне повезло, – сказал Игорь, – оболочка цела, двигатель исправен. Поскольку астероид исчез, мы вправе поворачивать обратно.
– Да, – неохотно согласился Бурдин, – ничего другого не остается.
Светлана вздохнула. При словах Ивана Нестеровича она испытала и радость и огорчение. Жаль, что они возвратятся с пустыми руками, но зато скоро опять будут на родной Земле.
Она вспомнила, как смотрел на нее Алексей Поликарпович перед стартом. Губы ее дрогнули в улыбке.
– По местам!
Сняв космические комбинезоны, Бурдин, Лобанов и Светлана сели в кресла, пристегнулись ремнями.
– Включаю, – сказал Игорь.
Бурдин утвердительно наклонил голову.
Штурман опустил маленький рычажок. На щите перемигнулись оранжевые глазки, закачались стрелки приборов. Из машинного отделения донесся слабый шум заработавшего водородного насоса. Сейчас должна последовать вспышка газовой струи, за ней толчок и нарастающая тяжесть, которая прижмет к мягкой обшивке кресла.