На острие

Он отточил свой талант в одном из инвестиционных банков на Уолл-стрит, а затем, воспользовавшись подвернувшейся возможностью, перешел к Мартелю, который тогда искренне верил, что соображает лучше, чем все другие. В хеджевом фонде это можно было доказать, только делая миллионы.

Во всяком случае, таков был план Викрама. Но, работая на Мартеля, он узнал нечто такое, чего не мог предвидеть: интеллектуальное превосходство над всеми остальными не гарантирует успеха. Достижения Мартеля вовсе не находились в прямой зависимости от его способностей. Они даже не были результатом рационального анализа возможностей и рисков. Этому, в конце концов, мог бы научиться и Викрам. Мартель обладал талантом, которого не было у Викрама и о котором он страстно мечтал. Мартель, казалось, точно знал, когда можно сделать большую ставку и, сделав, держаться до конца. Было много случаев, когда на месте босса он наверняка бы отступил. За примерами ходить не надо. Отсутствие технического прорыва в 1999-м, опасная эластичность рынка итальянских государственных облигаций в прошлом году и усугубляющаяся слабость японского рынка заставили бы Викрама резко сократить позиции.

Ему во всем чудилась угроза катастрофы, но Мартель, очевидно, видел нечто иное. Не исключено, что и на сей раз он сумеет прорваться.

Мысль о том, что Мартель в очередной раз представит его дураком, не только злила Викрама, но и приводила в трепет. Наступит день, когда он тоже научится действовать как босс. После этого он создаст собственный фонд, отодвинув Мартеля в тень.

Лайнер приближался к Нью-Йорку, где Викраму предстояла встреча с людьми из «Ю-Эс коммерс», с которой он, впрочем, не связывал никаких надежд. Затем он сядет в реактивный самолет Мартеля и полетит в Джексон-Холл. А что, если задержаться в Нью-Йорке еще на несколько часов? Викрам поклялся себе, что это больше не повторится. К дьяволу! В опасные времена следует жить опасной жизнью.

Черил готовилась выйти из дома. Ей хотелось заглянуть в новую галерею художественной керамики, которая только что открылась в Гринвич-Виллидже. Какое счастье, что ей удалось вырваться из Джексон-Холл, чтобы снова насладиться свободой Нью-Йорка. Вызванный напряженной работой постоянный стресс Жан-Люка и нарастающий разлад в их отношениях мало-помалу превращали заснеженное ранчо в подобие тюрьмы. Черил стала летать в Нью-Йорк гораздо чаще.

Она была не очень высокого мнения о Жан-Люке. Его уязвимость и множество иных слабостей вначале притягивали ее. Это другие восхищались Мартелем – богатым плейбоем, или возмущались Мартелем – наглым спекулянтом. Она же видела в этом двухметровом мужчине лишь маленького, легкоранимого мальчика. Когда этот гигант лежал в ее руках, она не могла не ответить на его чувства. Кроме того, ей было страшно интересно увидеть, как живут те полпроцента американцев, чье чрезмерное богатство она так презирала.

Однако за брак с Мартелем, как она и предполагала, пришлось платить. Жизнь бухгалтера многим казалось скучной, но Черил так не считала. Ей нравилось приводить в порядок цифровой хаос и выявлять финансовую истину. Но супруге Жан-Люка Мартеля нельзя снова стать простым бухгалтером. Даже все эти миллиардеры, делая взносы в кассу музея, сопровождали свои подаяния советами на миллион долларов. Они не считали возможным просто так доверить деньги женщине.

В довершение ко всему у нее теперь не было и секса. А без секса, как известно, не бывает детей. Черил была молодой здоровой женщиной с сильными природными инстинктами. От светских жен, с их подтяжкой лица, силиконовыми грудями и слуховыми аппаратами, ее отделяли многие десятки лет. Она оказалась не в том месте и не с тем человеком. Но она добровольно встала на этот путь, добровольно дала клятву, и ей не остается ничего иного, кроме как нести свой крест.

Раздался звонок в дверь.

– Викрам!

– Привет, Черил.

В руках Викрама был букетик орхидей. Не зная, как она отреагирует на его визит, он усмехнулся.

– Но я думала, что мы решили…

– Я ничего не могу с собой поделать, – сказал он, входя в комнату.

– Жан-Люк все узнает. Вполне возможно, что за тобой сейчас следит частный детектив.

– Мне плевать!

– Но мне это небезразлично! Я не желаю быть схваченной за руку. Я не хочу, чтобы он узнал, и думаю, что…

Ей так и не удалось закончить фразу. Викрам выронил цветы, обнял ее за талию, притянул к себе и страстно поцеловал. Черил попробовала сопротивляться. Упершись ладонями в широкую грудь Викрама, она хотела было его оттолкнуть, но в этот миг с ней что-то произошло.

Полчаса спустя она, обнаженная, лежала в постели рядом с Викрамом. Его светло-коричневое тело контрастировало с белизной ее кожи. И какое тело! Крепкие, натренированные, полные жизненной силы мышцы. Черил погладила его коротко подстриженные волосы, и он в ответ что-то пробормотал. Она не расслышала что.

Возможно, Черил совершила ужасную ошибку. Жан-Люк обо всем узнает, и тогда у нее возникнут серьезные неприятности. Но главное даже не это. Жан-Люк будет страшно страдать, и хотя она его не любит – может быть, никогда не любила, – он ей небезразличен и ей не хочется причинять ему боль.

Она поступила неправильно. До Викрама она ни разу не изменяла Жан-Люку. Они с Викрамом прекратили все отношения сразу после того, как тот увидел на мониторе Мартеля сайт частного детектива. Жан-Люк, услыхав кашель Викрама в этой спальне, стал что-то подозревать. Она поклялась себе впредь всегда хранить ему верность. Клятва была искренней. И каков результат?

Она, Черил Диллон из города Кингтон, штат Висконсин, – очень, очень плохая девочка.

Черил улыбнулась. Она превосходно себя чувствовала. Она перекатилась на живот и поцеловала Викрама вначале в грудь, а затем в плоский мускулистый живот. На этом она не остановилась и продолжила путь вниз.

Боже, до чего же это хорошо!

29

Кальдер проснулся очень рано. Разница во времени между Вайомингом и Лондоном семь часов, и на адаптацию потребуется несколько дней. Когда он позвонил из гостиничного номера Сэнди в Лондон, в Джексон-Холле было еще темно.

Судя по голосу, девушка была рада его услышать.

– Вам что-нибудь удалось узнать? – спросил он.

– Можно сказать, да, – ответила Сэнди и изложила результаты своих исследований. В ее голосе звучала гордость, но Кальдер ее не осуждал. Девушка поработала отлично.

– Великолепно, – сказал он, когда Сэнди закончила. – Сделав такие ставки на фонд «Тетон», Бодинчук вполне мог помочь Мартелю. Подобный тип мог не колеблясь убить Джен.

– Да. Но сделал ли он это?

– Вы правы. Это всего лишь предположение. Я должен продолжить расследование.

– А как насчет Перумаля? Есть ли какие-нибудь признаки, что его убили?

– Пока нет. Но с трудом верится, что он решил в одиночку покататься в диких, необитаемых местах. Проводник, с которым он выезжал за день до этого, высказал предположение, что Перумаль решил покончить с собой. Думаю, это не лишено смысла.

– Еще одно самоубийство?

– Не знаю. Я намерен выяснить, где он останавливался, а затем хочу встретиться с Мартелем.

– Вы думаете, стоит? Лично мне парень внушает страх.

– Мне обязательно надо с ним поговорить, чтобы узнать как можно больше о визите Перумаля. Может быть, удастся вынудить его сказать то, чего он не намеревался говорить.

– Будьте осторожны.

– Буду.

Его всегда раздражали люди, призывающие к осторожности. Но в голосе Сэнди он уловил искреннее беспокойство.

– Мне интересно, как в эту картину вписывается могучий и ужасный Джастин Карр-Джонс, – сказала она.

– Чем больше я об этом думаю, тем сильнее верю в то, что он сказал мне правду. Джастин, бесспорно, отвратительный тип, но он не убивал. Он испугался больше, чем я. Ответ находится здесь, в Джексоне. Как идет ваше дело?

– Почти закончено. Я буквально с минуты на минуту жду появления окончательного проекта соглашения. Не исключено, что уеду из Лондона уже завтра.