Этичный убийца

— Черт возьми, ты этого, конечно, не заслуживаешь, — сказал он, — но я ни слова ему не сказал о том, что видел тебя в его номере. Ты, конечно, подставил меня, но не настолько, чтобы мне доставило удовольствие смотреть, как тебе открутят голову. Если бы Игрок узнал об этом, он бы тебя убил.

Ну ладно, уже что-то. Значит, дело не в том, что я залез в его номер.

— Бобби, спасибо тебе большое, что ты ему ничего не сказал. Но если Игрок ни о чем не подозревает, тогда я вообще не понимаю, что случилось.

— Да ладно, Лем, брось прикидываться. Ты наврал мне, выставил меня в некрасивом свете, и, возможно, не сегодня завтра я потеряю работу.

— Да о чем же речь, в конце концов? Что я такого тебе наврал?

— Говорю тебе, хватит! Ты же видишь, что попался.

— Бобби, я понятия не имею, о чем ты говоришь.

Бобби глубоко вздохнул.

— О журналисте, — ответил он и посмотрел на меня с такой улыбкой, будто говорил на получи и распишись.

— О журналисте? О каком журналисте?

— О парне из «Вестника Майами». Он сейчас сидит в номере у Игрока.

Ничего хорошего мне это не сулило. Возможно, этот захолустный коп, Джим Доу, слишком глуп и озабочен собственными преступлениями, чтобы сообразить, что приключилось с Ублюдком и Карен, но журналист из «Вестника Майами» — совсем другое дело. Да уж, причины для беспокойства у меня были, но это отнюдь не объясняло, в чем причина ярости Бобби.

— А я-то здесь при чем?

— Я думал, ты слишком умен, чтобы бить меня ножом в спину. К тому же я все-таки немало для тебя сделал. Но несмотря на то что ты оказался настолько глуп, чтобы плевать на руку дающего, надеюсь, тебе по крайней мере хватит ума, чтобы спасти собственную задницу. Ты бы хоть сказал этому парню, что тебе запрещено с ним разговаривать! Возможно, тогда он бы не пришел беседовать с Игроком.

— Бобби, поверь мне, тут какое-то недоразумение. И как только этот парень меня увидит, он тут же сам скажет вам, что ошибся. Поверь, у меня нет никаких причин разговаривать с журналистами.

— Ну конечно, — ответил Бобби.

Мы уже подошли к двери Игрока. Бобби постучал раздраженно и отрывисто, и в следующую секунду дверь отворил Игрок. Он бросил на меня убийственный взгляд и прошипел какую-то фразу, которую я не расслышал.

У дальнего окна, возле стеклянного столика, сидел человек в белом льняном костюме и черной футболке. Глаза его были скрыты за солнечными очками, но мне показалось, что он смотрит не на меня. Это было как-то странно, и я подумал, что он не похож ни на одного журналиста из тех, что я когда-либо видел. То есть я в своей жизни не встречал ни одного живого журналиста, но этот парень был больше похож на героя сериала «Полиция Майами», чем на Лу Гранта.

Как только дверь открылась пошире, я увидел еще одного человека, который сидел по другую сторону стеклянного столика. На одном колене у него лежал планшет для записей, в пальцах он вертел фломастер в нетерпеливом желании поскорее начать записывать.

Это был Мелфорд.

ГЛАВА 30

Я вытаращил глаза и готов был уже заговорить, но вовремя осекся. Я ведь никогда не спрашивал, чем Мелфорд зарабатывает себе на жизнь, так что он вполне мог оказаться журналистом и использовать меня для своего репортажа. Но ведь Мелфорд не мог так легко продать меня с потрохами — хотя бы потому, что мы слишком уж много знали друг о друге.

Так что я счел за лучшее сохранять невозмутимость и стараться подыграть Мелфорду, надеясь, что ситуация не настолько ужасна, как мне показалось на первый взгляд.

Бобби присел на комод, а Игрок — на кровать. Я украдкой поглядывал на пожилого человека в льняном костюме, которому меня так и не представили. Я догадался, что этот парень — большая шишка; возможно, его было запрещено называть по имени. В нем было что-то страшное и таинственное. Быть может, это был сам Б. Б. Ганн.

— Значит, ты и есть Лем? — спросил Мелфорд, вставая. — А я Мелфорд Кин. Рад, что мы наконец-то встретились. — И он протянул мне руку. Волосы его были аккуратно зачесаны назад. Он был похож на самого обычного человека, только очень высокого и бледного.

Мы пожали друг другу руки.

— Но ведь мы с вами раньше никогда не встречались. Я вообще вас не знаю.

— Лем, — с упреком сказал Мелфорд. Садясь на стул, он укоризненно покачал головой. — Я уже понял, что тебе было запрещено со мной разговаривать, и, если бы во время наших телефонных разговоров ты меня об этом предупредил, я бы ни за что не нарушил твое инкогнито. Но ведь ты же мне ничего не сказал.

— Ну да, я вообще ничего вам не говорил. Я никогда с вами не разговаривал.

— Брось притворяться, — возразил Мелфорд. — Теперь уже нет никакого смысла скрывать.

Я никак не мог понять, чего он от меня хочет. Должен ли я с ним соглашаться или нет? Если я буду спорить, моя причастность к убийствам может выплыть наружу. В то же время во взгляде Мелфорда я уловил что-то вроде одобрения и был почти уверен, что веду себя правильно.

— Послушайте, я уверен, что вы очень хороший журналист, — сказал я, — но все-таки вы сильно ошибаетесь. Я никогда не обсуждал с вами свою работу. Я никогда не рассказывал вам о торговле энциклопедиями. И вообще никогда не разговаривал с вами по телефону.

Мелфорд снова покачал головой:

— Мне искренне жаль, что я навлек на тебя неприятности, но что случилось, то случилось, и отпираться уже бессмысленно. Я думаю, для начала тебе следует рассказать нам, почему ты мне позвонил. Может быть, тебе стоит все-таки изложить этим ребятам свои жалобы? В любом случае, — при этих словах на лице его появилась самодовольная улыбка, — мне бы очень хотелось послушать, что они ответят на них.

Тут я совсем сбился с толку. Я понятия не имел, чего Мелфорд от меня хочет. Должен ли я продолжать отпираться, или он ждет чего-то еще? И какого черта он вообще устроил весь этот спектакль, даже не предупредив меня?

— Послушайте же меня, наконец! — воскликнул я. — Вы действительно ошибаетесь.

— Черт меня подери! — взорвался Игрок. — Б. Б., что мы будем делать с этим гаденышем?

Человек в льняном костюме приподнял голову.

— Пока не знаю. Я жду звонка Дезире. Я не хочу ничего решать, не посоветовавшись с ней.

Игрок повернулся ко мне и фыркнул:

— Меня уже тошнит от твоего упрямства. Мы все знаем, он нам все рассказал. Так что давай выкладывай, что ты там хотел сказать. И мы объясним этому парню, что все твои жалобы — просто дерьмо!

— Не стоит ли нам говорить с мистером Алтиком немного повежливее? — предложил Мелфорд. — Вообще-то ему явно было очень неловко, когда он мне позвонил. Ведь он даже пытался изменить голос.

Я вдруг почувствовал, что это была подсказка суфлера.

— Изменить голос? — переспросил я.

— Ну да, и у тебя, кстати, очень здорово получилось. Ты отлично изображал северный акцент. Да, твоя речь звучала совсем иначе — получилось очень убедительно. И шепелявил ты очень натурально.

И тут я догадался, к чему он клонит. Мне и в голову не приходило, что во время нашей стычки с Ронни Нилом и Скоттом Мелфорд запомнил достаточно деталей, которые можно было потом использовать. Словом, я пока не понимал, зачем он все это делает, но что именно он делает — я уже понял.

— Но я же не шепелявлю.

— Теперь я и сам слышу.

— Постойте-ка секунду, — перебил Бобби. — Значит, парень, который вам звонил, шепелявил?

— Ну да.

— А голос у него был высокий?

Мелфорд кивнул:

— Да, точно, я и забыл.

— Дьявол! — выругался Бобби.

— Значит, это был Скотт Гарленд, — догадался Игрок. — Вот ведь кусок дерьма!

— То есть как? — спросил Мелфорд с непонимающим видом.

— Ну и сволочь! — Игрок с силой ударил ладонью по стеклянному столу, а затем ткнул в меня пальцем. — Чем же ты, гаденыш, так его достал, что ему пришлось мстить тебе таким способом?