След Оборотня

– Застрелюсь. Все равно я погиб. Сам себя угробил. Впрочем, теперь все это не имеет значения, – пробормотал Раффин, и я начала опасаться, что он не притворяется.

Заведение Пита находилось сразу же за «Салоном красоты Кейт». Дверь отворилась, и мне навстречу вышел жилистый бородатый мужчина с забранными в хвост длинными седыми волосами. Все открытые взору части его тела украшали татуировки. Джон Пит оказался старше, чем я ожидала.

– Вы, должно быть, Пит? – спросила я.

– Добро пожаловать. – Он и повел нас с Раффином в свои владения. – Я не знал, что с вами будет кто-то еще. Как тебя зовут?

– Чак.

– Мой помощник, – объяснила я. – Если у вас найдется местечко, где присесть, он подождет.

– Конечно, найдется. – Пит указал на кресло в углу комнаты. – Как же без этого? Располагайся, Чак.

В заведении Пита моему взору предстал совершенно незнакомый мне мир, а ведь за многие годы я посетила немало странных мест. Здесь все стены были завешаны «кадрами» – индейцы, драконы, рыбы, лягушки, символы, значения которых я не понимала. С полок скалились пластмассовые черепа, всюду лежали тематические журналы, предназначенные для отважных сердец, ожидающих операции.

– Зачем люди украшают себя татуировками? – спросила я Пита.

Он постучал пальцем по фотографии в рамке. На ней была обнаженная женщина, ее живот украшал закатный морской пейзаж с маяком.

– Видите эту даму? Она явилась сюда со своим приятелем, чтобы я сделал ей татуировку ко дню рождения. Начала с маленькой бабочки на бедре. Первый раз боялась до смерти. И с тех пор каждую неделю приходит за новой татуировкой.

– Почему?

– Это своего рода наркотик.

– То есть, если у человека всего одна татуировка, и та на спине, значит, он вкладывает в нее какой-то важный смысл?

– Пожалуй, что так. Изображение на спине никто из посторонних не увидит, если он не снимает рубашку. Думаю, да, такая татуировка содержит в себе какой-то смысл. – Пит обратил взгляд на пакет, который я положила на стол. – Значит, у вашего подопечного была татуировка на спине?

– Два круглых желтых пятнышка. Каждое размером со шляпку гвоздя.

Пит задумался.

– А зрачки есть? На глаза похоже?

– Нет.

– Странно. Сдается мне, это вообще не кадр. Возможно, индивидуальный заказ – оригинальное творчество татуировщика.

Пит провел меня в помещение, напоминавшее смотровой кабинет врача. Он расстелил на столе полотенце, и мы натянули перчатки. Я извлекла из розового раствора кусок кожи, на ощупь достаточно эластичный. Пит немедленно забрал у меня лоскут, поднес его к свету и со всех сторон рассмотрел в лупу.

– Ага, вижу, – произнес он. – Вот они, эти крошечные паразиты. И когти есть, цепляются за ветку.

– Птица?

– Птица, птица, – ответил Пит. – Смахивает на сову. Только глаза настораживают. Думаю, раньше они были чуть больше, чем сейчас. Как будто их затушевали. Вот здесь. – Он провел пальцем по коже. – Ретушь едва различима. Вокруг глаз темные круги; проведены не очень умелой рукой. Кто-то пытался их уменьшить. Не зная техники нанесения татуировки, ни за что об этом не догадаешься. Но, если присмотреться, замечаешь вокруг глаз темные обводы. Точно. Кто-то не слишком удачно попытался превратить желтые пятна в глаза совы.

Пит продолжал разглядывать кожу.

– Ваш подопечный зачем-то хотел замаскировать желтые пятна новым рисунком. Этот рисунок – сова – отслоился вместе с верхним слоем кожи. А полностью затереть старую татуировку нельзя.

– Разрешите воспользоваться вашим телефоном?

– Пожалуйста.

Я шагнула к телефону, стоявшему на столе.

– Можно как-то определить, фрагментом какого изображения были желтые пятна? – спросила я у Пита. – Мог это быть волк? Или оборотень?

– Ну, вообще-то волки пользуются спросом. Но переделать волка в сову очень сложно.

– Да, – раздался в трубке голос Марино.

– Это могло быть что угодно, – громко говорил Пит. – Койот, собака, кошка. Любая тварь с шерстью и желтыми глазами без зрачков.

– Кто это там толкует про шерсть? – рявкнул Марино. Я объяснила ему, где и с какой целью нахожусь.

– Отлично, – взбесился Марино. – Заодно уж и себе что-нибудь нарисовала бы.

– В другой раз. Что случилось, Марино?

– Ничего, разве что меня оставили без зарплаты.

– На каком основании? – рассердилась я.

– Брэй нашла основания. Полагаю, я вчера испортил ей ужин. Грозилась уволить, если еще раз выкину что-нибудь подобное.

– Ладно, разберемся, – пообещала я Марино и повесила трубку.

На душе было неспокойно и муторно, как никогда. Я хотела, чтоб обнаруженная мной татуировка оказалась изображением волка или оборотня, но на самом деле это могло быть, да, наверно, и было что-то совсем другое.

Я стала рассматривать «кадры» на стене. Они словно бы надвигались, напрыгивали на меня, как демоны. Сердца, пронзенные кинжалами, черепа, надгробия, скелеты, злобные хищники, уродливые вампиры.

– Почему кому-то хочется облачаться в смерть? – громко спросила я. – Разве недостаточно того, что мы живем бок о бок с ней?

Пит пожал плечами:

– Если подумать, док, кроме самого страха, бояться нечего. Люди наносят татуировки смерти, чтобы изжить в себе страх перед смертью. Многие до ужаса боятся змей, а в зоопарке трогают их. Так вот это примерно то же самое. Я не психолог, но уверенно могу сказать, что в каждом случае за выбором нательного рисунка кроется нечто очень важное. Возьмем, например, вашего мертвеца. Что-то происходило в его душе, чего-то он боялся. Думаю, о причинах его страха больше рассказала бы та татуировка, что была под совой.

Я перевидала тысячи татуировок на трупах, но никогда не воспринимала их как символ страха. Пит постучал по сосуду с формалином.

– Ваш парень чего-то боялся, – сказал он. – И как выяснилось, небезосновательно.

Едва я успела войти к себе домой, как зазвонил телефон. Часы показывали двадцать минут девятого. Я сразу же подумала о Люси. На тот момент мне было известно только, что Джо в ближайшие выходные доставят в Виргинский медицинский институт.

Я схватила трубку и с удивлением услышала голос бывшего заместителя начальника департамента полиции Эла Карсона.

– Не следовало бы мне этого делать, но кому-то надо предупредить вас, – сказал он. – Произошло убийство, в «Квик Кэри». Это небольшой магазинчик возле Либби. Представляете, где это?

– Да, – ответила я. – Рядом с моим домом.

– Ограбление. Кто-то обчистил кассу и застрелил продавщицу. Я звоню, потому что в вашем офисе еще ни о чем не знают. Марино я тоже сообщил. Мне теперь терять нечего.

– Что значит – в моем офисе «еще ни о чем не знают»?

– Отныне судмедэксперта вызывают только после того, как место преступления обследуют криминалисты. То есть через несколько часов.

– Чье это распоряжение? – спросила я, хотя знала ответ.

– Доктор Скарпетта, меня вынудили уйти в отставку, но я бы все равно скоро сам уволился, – сказал Карсон. – В департаменте насаждаются перемены, с которыми я не могу мириться. Брэй обновляет штат. А то, как она поступила с Марино… Одного этого достаточно, чтобы тут же написать заявление об уходе. Но сейчас главное – найти убийцу. Не хватало еще, чтоб на корню загубили расследование.

Я помчалась на машине к указанному магазину, слушая по пути радио. Убийство продавщицы стало главной темой новостей. Передавали репортаж с места происшествия.

– Что вы можете сказать об этом убийстве?

– В настоящее время детали уточняются, – зазвучал в салоне моего автомобиля голос Брэй. – Нам известно, что несколько часов назад преступник, личность которого не установлена, вошел в «Квик Кэри», ограбил кассу и застрелил продавщицу.

Зазвонил телефон.

– Ты где? – спросил Марино.

– Подъезжаю к Либби.

– Я на стоянке торгового центра «Кэри Таун». Хочу сообщить тебе суть дела, потому что там ты объяснений ни от кого не добьешься.