Травести

Карр Придется сделать соответствующие распоряжения.

Джойс. Второе действие. Розарий. Послеобеденное время. Отдельные сцены в других местах. Вы входите в веселеньком дачном костюмчике – соломенная шляпа с лентой, фланелевая куртка в веселую полоску, яркие ботинки, брюки на ваше усмотрение.

Карр (внезапно). Фланелевые, кремовые.

Джойс. Третье действие. Гостиная в том же поместье. Вскоре после того.

Карр. Смена костюма?

Джойс. Если поменять строчку-другую в диалоге, то…

Карр. Вы принесли текст пьесы?

Джойс. Он у меня с собой.

Карр. Тогда пройдемте в соседнюю комнату и просмотрим его. (Открывает Джойсу дверь в свою комнату)

Джой с. Что же касается двух фунтов…

Карр (щедрым жестом доставая из кармана бумажник). Мой дорогой Филлис… (Пропускает вперед Джойса, проходит сам и закрывает за собой дверь)

Пауза. Немая сцена.

Гвендолен (рассеянно). Гоморрит, надо же додуматься… Ах ты жалкий педик!

Тцара направляется к Гвендолен с крайне неуверенным видом. В руке он держит шляпу так, словно это кастрюля с кипящей водой. По ходу действия станет ясно, что в шляпе находится сонет Шекспира, разрезанный на отдельные слова.

Тцара. Мисс Карр…

Гвендолен. Мистер Тцара! Вы что, уже уходите? (Имея в виду шляпу?)

Тцара. Не раньше, чем я прочитаю вам мое стихотворение.

Протягивает Гвендолен шляпу; Гвендолен заглядывает внутрь.

Гвендолен. Какая необычная техника стихосложения!

Тцара. Вся поэзия – не больше чем перетасовывание колоды карт с рисунками, а все поэты – обманщики. Это – сонет Шекспира, но он уже больше не принадлежит ему. Он стал источником атомов, из которых я, рука об руку со слепым случаем, создаю свои творения.

Гвендолен. Какой это был сонет?

Тцара. Восемнадцатый.

Гвендолен.

Начиная с этого места на заднем плане начинает звучать романтическая мелодия.

Вы порвали это, потому что вам не нравится, как он пишет? {Берет горсть клочков бумаги, затем разжимает пальцы, и обрезки падают обратно в шляпу Начинает говорить снова, но теперь уже не печально, а гневно)

Это только вихрь бессвязных слов, милорд.

Тцара. Да, мадам.

Гвендолен. Право, я была бы рада, если бы боги сделали тебя поэтичным.

Тцара. Я не знаю, что значит «поэтичный»; значит ли это – честный на словах и на деле? Правдивая ли это вещь?

Гвендолен. Наверно, тот, кто создал нас с понятием о будущем и прошлом, дивный дар вложил не с тем, чтоб разум гнил без пользы.

Тцара. Нет, я родился не под поэтической планетой и не способен любезничать в торжественных выражениях. Краснобаи, которые умеют ловко пленять женщин стишками, так же ловко и ускользают от них. У меня от этих стихов по крайней мере не ноют зубы.

Гвендолен (возмущаясь его цинизмом). Зубы твои горазды выгораживать зато. Но пользуйся шляпой по назначенью. Ее место на голове! (Смахивает слезу.) Охотнее, чем вещь в сорок шиллингов ценой, узрела бы я здесь книгу песен и сонетов. (Отворачивается от Тцара.)

Тцара подходит к Гвен с протянутой шляпой.

Тцара (ласково). Но так как с мертвым спор ведут они, во мне любовь, в них мастерство цени!

После некоторого колебания Гвендолен достает первую бумажку из шляпы.

Гвендолен. «Смертная…» (Она продолжает, складывая в ладонь все прочитанные бумажки)

смертная тень ломает цветы и светлый день слепит глаза -

доколе небесный взор прихотью ласкает черты -

ты будешь жить!

На последних словах Гвендолен слегка вскрикивает, поворачивается к Тцара спиной и отступает на несколько шагов. Тцара дочитывает оставшиеся слова, тем самым несколько снижая накал страстей.

Тцара. Но увядает буря в строках и дышит умеренней:

недолговечно лето поэта.

Гвендолен (по-прежнему взволнованно). Пожалуйста, не говорите со мной о погоде, мистер Тцара.

Каждый раз, когда мужчины говорят со мной о погоде, я знаю, что на уме у них совсем другое.

Тцара (приближаясь к ней). Я и хочу сказать о другом. С той самой минуты, как я вас увидел, я восторгался вами. (Он бросает те бумажки, которые были у него в руках, обратно в шляпу; Гвендолен проделывает то же самое со своими. Тцара отставляет шляпу в сторону)

Гвендолен. Мне вы всегда очень нравились. Даже до того, как мы с вами встретились, я была к вам неравнодушна. Я помогала, как вы знаете, мистеру Джойсу в работе над его книгой, и, насколько я могу судить, это будет шедевр. Увы, в высшем свете гениальность рассматривается как свойство, препятствующее счастью в семейной жизни. Поэтому у девушки не так уж много возможностей повстречать равного себе по интеллекту мужчину, который способен оценить по достоинству творчество мистера Джойса…

Карр. Вы говорите обо мне, Гвендолен?

Гвендолен. Неужели, милый, вы думаете, что я не обратила на вас внимания еще в библиотеке? С каким восхищением вы смотрели на него, сидя между отделами экономики и иностранной литературы! Затем, путем осторожных расспросов, мне удалось узнать, что и вы – поэт, причем самого современного направления. И я поняла, что мне суждено полюбить вас.

Тцара (восторженно). И вы действительно любите меня, Гвендолен?

Гвендолен. Страстно!

Тцара. Милая! Вы не знаете, какое это для меня счастье!

Гвендолен. Мой Тристан!

Обнимаются.

Тцара (внезапно). А вы смогли бы полюбить меня, если бы наши взгляды на творчество мистера Джойса не совпадали?

Гвендолен. Но они ведь совпадают.

Тцара. Да, конечно. Но если бы…

Гвендолен заставляет его замолчать поцелуем в губы.

Они обнимаются; входит Джойс.

Джойс. Мистер Тцара! Встаньте! Что за полусогбенное положение!

Тцара и Гвендолен прерывают объятия. Джойс направляется к главной двери, берет по пути шляпу и, открывая дверь, говорит через плечо Тцара.

У вас монокль не в том глазу.

Тцара действительно вставил монокль не в тот глаз. Он поспешно переставляет его; Джойс уходит.

Гвендолен. Я должна сказать об этом Генри. (Она передает Тцара папку, которую мы видели в прологе.) Здесь переписанная мной глава из новой книги мистера Джойса.

Тцара. Но тебе уже приходилась сталкиваться с дада, дорогая?

Гвендолен. Никогда, да-да-дорогой! Следующая глава, над которой мы сейчас работаем, будет написана в форме христианского катехизиса!

Гвендолен целует Тцара и удаляется в комнату Генри. Главная дверь снова открывается; появляется Джо й с и замирает на пороге. Он покрыт с головы до пояса маленькими клочками белой бумаги. На каждом клочке написано по слову из восемнадцатого сонета Шекспира, из чего мы понимаем, что Тцара складывал клочки в шляпу Джойса.

Джойс. Что вы хотите всем этим сказать?

Тцара. А что хочет сказать нам, к примеру, природа? Ровным счетом ничего. Дада тоже не хочет сказать ничего.