Страница 71 из 80
Я взял расческу Уильяма и привел в порядок волосы. Потом расправил ворот рубашки поверх ворота пиджака. Точно как делал Уильям. Если прожить рядом с этаким франтом полторы сотни лет, волей-неволей перенимаешь кое-какие фокусы.
Долгую минуту я разглядывал свое облачение. Отлично выгляжу. Настоящий хозяин поместья в дорогой одежде и шикарных запонках. Правду говорят люди: встречают по одежке. Если уж на то пошло, чем я так уж сильно отличался от Уильяма? У него были деньги и знания. Это правда. Если верить моему прасоздателю, я имел все шансы получить знания уже сегодня ночью. И что-то подсказывало мне: если это случится, деньги будут не так уж важны. Я наконец-то буду принадлежать только самому себе. Смогу жить так, как захочу.
Это просто…
А потом я опомнился. Что я делаю? Стою, вальяжно облокотившись на шкафчик, и думаю… о чем? Реальность обрушилась на меня подобно потоку ледяной воды. Искушение делает слабым. Должно быть, это колдовство Ридрека. Иного объяснения нет. Бросить Уильяма и пойти за Ридреком? Отказаться от моей семьи? Не только от Уильяма, но и от Мелафии, Рени, Рейи и Дейлода… Предать память матери Мелафии, ее бабушки и всех этих женщин-колдуний, чья кровь текла сейчас во мне, делая меня таким, каков я есть…
Человеком? Я посмотрел в зеркало, ожидая хоть на долю секунды увидеть свое отражение. Разумеется, ничего там не было. Я не человек. Теперь – не человек. Вампир. Уильям часто повторял, что иногда я об этом забываю. Я пытался идти двумя дорогами одновременно, стоя одной ногой в мире людей, а другой – в нашем проклятом мире вечной тьмы. Может быть, настало время выбрать один путь и не болтаться как говно в проруби?..
Потом я вспомнил, что должен взять выкуп с подземного алтаря Мелафии. Я выскользнул из гардеробной, открыл секретную дверь в спальне и по потайной лестнице пошел вниз, в темноту подвала.
Погода и луна, казалось, сговорились между собой для того, чтобы создать должную атмосферу на вечеринке Уильяма. Ночь была прохладной, но не холодной, и лишь несколько туч плыли по низкому небу. Полная охотничья луна, похожая на хэллоуинский фонарь, висела над Гамильтон-Хаус, освещая двор и затмевая свет мерцающих гирлянд на деревьях. В доме горели свечи, столы были покрыты белоснежными скатертями. Официанты в белых рубашках сновали в толпе гостей. В углу бальной залы пристроился струнный квартет, наигрывая мягкую мелодию. Нежную и грустную – именно такие и нравились Уильяму. Лично я предпочел бы что-нибудь из Джорджа Торогуда[48] или даже Тима Макгроу,[49] но в остальном вечер обещал быть чудесным.
Я занял место возле входной двери, чтобы приветствовать гостей. Мелафия крутилась поблизости – на тот случай, если мне потребуется помощь. А еще на тот случай, подумалось мне, если появится Уильям.
– Привет, как дела? Как поживает ваша матушка, и вообще? – Я потряс руку биржевого маклера, облаченного в точную копию формы офицера Конфедерации. Для полного соответствия этому мундиру недоставало потертости и грязи. За все время, проведенное в армии, я, кажется, ни разу не видел у южан чистой или новой формы. Поражение в войне огрубляет все – и людей, и их одежду. С другой стороны, здесь была не война, а всего лишь вечеринка в стиле ретро… Белокурая жена маклера присела в реверансе, покачивая своим кринолином, и чуть заметно подмигнула мне из-за старинного веера.
– Отлично, спасибо, – ответил маклер. – Мама очень хорошо отзывается о вашей мастерской. Учитывая, как она водит, я думаю, ее «кадиллак» появляется у вас с завидной регулярностью.
– Так оно и есть. Она наша постоянная и любимая клиентка.
– Чудесно, чудесно. Фантастический вечер. Уверен, сегодня вы получите массу денег для постройки нового больничного крыла.
– Спасибо, очень на это надеюсь. Первый шаг сделан, пора двигаться дальше.
Я знал, что планы Уильяма относительно больницы включали и создание нового банка крови. При этой мысли мой рот наполнился слюной. За прошедшие несколько дней я заново открыл для себя вкус человеческой крови, и теперь меня тянуло на охоту. Ах, как давно это было…
– Скажите, Джек, а где же Уильям?
– В последний раз, когда я видел его, он был, так сказать, погребен… под грудой дел. Ну, вы понимаете. Но мы ожидаем, что он вскоре освободится и присоединится к нам. Буквально с минуты на минуту. А пока его нет, я исполняю роль хозяина на нашем банкете. Бар вон там, чувствуйте себя как дома.
Я похлопал маклера по спине и направил в сторону выпивки. Жена последовала за ним, поднеся руку к уху – мизинец и большой палец расставлены в известном жесте «позвони мне». Я чуть приметно кивнул ей.
Случалось, я развлекался с женами больших шишек, но они обычно впускали меня через черный ход, и только лишь потому, что боялись разоблачения. Эти женщины ценили мои постельные таланты, но никто из них не стремился тереться об меня задницей на публике. Они разве что иногда заглядывали в мастерскую поговорить об автомобильных проблемах. А флиртовать среди толпы оказалось очень приятно. И не просто в толпе, а на элитном суаре, среди цвета общества. Отличная штука.
Я и сам удивился, поняв, как комфортно мне в этом обществе теперь, когда я поменял взгляды на некоторые вещи. Может, в этих людях вовсе не было спеси и чванства, которые так пугали меня, заставляя шарахаться от них? А вдруг все дело в моей низкой самооценке и отцовском воспитании? Я имею в виду человеческого отца, который предсказывал мое будущее со словами «ты не стоишь и медного полуцента». Вся моя неуверенность вдруг куда-то исчезла; после стольких лет, проведенных под крылышком Уильяма, я внезапно словно прозрел и обрел возможность думать собственной головой, войдя в спальню своего босса и облачившись в его одежду, я словно надел часть его могущества. Метаморфоза произошла так просто и естественно… Черт, все могло бы перемениться уже давным-давно, если б я взял на себя труд просто подумать об этом.
Мелафия дефилировала в традиционном африканском костюме. Нечто подобное темнокожие люди носили в шестидесятые и семидесятые, когда в моде было «возвращение к своим корням». Пестрая дашики,[50] соответствующая прическа и бусины делали ее похожей на африканскую принцессу, которой Мелафия, собственно, и была. Она не забыла и про священный цвет вуду: вокруг ее шеи был обмотан легкий синий шарф. Мелафия проницательно посмотрела на меня, словно пытаясь что-то понять.
– Роль хозяина отлично тебе дается. А я-то думала, ты боишься всего этого общества.
– О, ну… ты знаешь. Я могу приспособиться к ситуации не хуже, чем любой другой.
Я обвел взглядом комнату, которая быстро наполнялась роскошно одетыми представителями высшего света. Ничего, кроме лучшего. Некоторые из этих дизайнерских ретро-костюмов наверняка стоили сумасшедших денег. Я отпил глоток из своего бокала. Стороннему наблюдателю его содержимое могло показаться обычной «Кровавой Мэри». Мало кто знал, насколько кровавой она была на самом деле.
– Почему я не могу прочитать тебя, Джек? Почему именно сегодня не могу понять, что творится в твоей голове?
Возможно, потому что я и сам не мог этого понять.
– Кто его знает.
– Черт бы тебя побрал!..
Мелафия сказала, что не может меня прочитать. В действительности же она просто не хотела принять того, что увидела: я более не принадлежал Уильяму.
Поздоровавшись в дверях с Ибаном, Тоби и Герардом, я весь оставшийся вечер старательно их избегал. Вампиры рассредоточились по залу, легко и непринужденно смешавшись с остальными гостями. Я не хотел, чтобы они вмешивались, когда придет время действовать. Предчувствия бурлили во мне. Старина Джек трансформировался во второй раз. Нынче – первая ночь моей новой жизни.
Даже у мертвых бывают решающие моменты. Такие, когда отчаянные «что, если…» и «нужно было…», лелеемые пять веков, сталкиваются в единый миг.
48
Джордж Торогуд – американский гитарист, исполнитель блюзов.
49
Тим Макгроу – американский певец кантри.
50
Дашки – рубашка в африканском стиле с круглым вырезом и короткими рукавами.