Надменный лорд

— Я понял, сэр. — Иганн поднялся и поклонился хозяину.

Алджернон почувствовал себя более уверенно после того, как ему наконец-то удалось принять хоть какое-то решение и слуга, получивший приказание, удалился. Теперь виконт не сомневался: располагая необходимой информацией, он вскоре сможет разработать новый план, с помощью которого ему удастся завладеть вожделенным наследством. И конечно же, не следовало беспокоиться по поводу полицейских с Боу-стрит, недавно пришедших к нему, чтобы задать несколько вопросов о его брате. Их интересовало, поддерживал ли он отношения с Джейсоном и как часто бывал у него. Алджернон отвечал на все вопросы довольно уверенно и с чувством собственного достоинства; он сказал, что они с братом уже давно не общались и отношения у них были весьма прохладные. Разумеется, как близкие родственники, они кое-что знали друг о друге, но не более того.

Туг виконт снова вспомнил ту ночь… Вспомнил, как выскользнул за дверь квартиры Джейсона и как крался мимо трущоб и дешевых борделей — оттуда доносились вопли пьяных клиентов. Он едва отыскал место, где оставил свою великолепную карету с фамильным гербом. Но к счастью, ему удалось добраться до дома без происшествий. И пусть теперь полиция занимается своими расследованиями — им все равно никогда не найти убийцу Джейсона. А правда о том, как погибли Фанни с Ричардом, уж тем более никогда не выплывет на свет Божий. В самом деле, убийство брата дало ему надежные гарантии: теперь можно было не сомневаться в том, что его предыдущее преступление сохранится в тайне. Виконт сделал еще один глоток виски и невольно усмехнулся. Да, конечно же, полицейские пойдут по ложному следу. В полиции наверняка сделают вывод: майор стал жертвой каких-нибудь отвратительных субъектов, населяющих трущобы. Что ж, Джейсон сам виноват. Напрасно он там поселился…

Тут хлопнула входная дверь, и это означало, что Криспин наконец-то вернулся из клуба. Собаки с радостным лаем бросились к красивому молодому человеку, вошедшему в гостиную. Алджернон внимательно посмотрел на сына и нахмурился: было очевидно, что тот слишком много выпил.

Криспии же, склонившись над собаками, поглаживал их и заплетающимся языком бормотал:

— А… здравствуй, малыш… И ты здравствуй, хороший мальчик…

«Слава Богу», — подумал отец. Хорошее настроение отпрыска означало, что Криспин на сей раз выиграл или же по крайней мере проиграл не слишком много.

— Криспин! — позвал Алджернон.

— Да, отец! Все замечательно! — Молодой человек выпрямился, прошел в кабинет отца и с самодовольной улыбкой выложил на стол горсть соверенов.

Алджернон с трудом подавил улыбку.

— Я тебя предупреждал: пора прекратить игру. Предупреждал ведь, не так ли?

Криспин подмигнул отцу и с ухмылкой ответил:

— Ты велел мне не проигрывать. Я и не проиграл. Спокойной ночи.

Алджернон сжал пальцами виски и пробормотал:

— Спокойной ночи.

Вот что действительно удручало его и беспокоило… Криспин слишком уж походил на Ричарда — замашки у него были такие же. Такой же блеск в глазах, такая же пьяная ухмылка… Да, он был слишком легкомысленным, слишком беззаботным. Виконт тяжело вздохнул. Мало того, что он вынужден был заниматься делами сына — тот совершенно ни о чем не думал, — так теперь еще ему приходилось следить за Мирандой и лордом Уинтерли. Вспомнив о Дэйзи и Партинии, виконт снова вздохнул. О Господи, сплошные заботы… Ведь следовало и о будущем дочерей подумать, и обо всех этих законах, которые принимались в парламенте, и о налогах… и даже о погоде. Вот Ричард, тот никогда ничем подобным не интересовался, жил в свое удовольствие…

Поднявшись с кресла, Алджернон задул свечу и направился в спальню. Он решил, что теперь-то ему наконец удастся заснуть.

Глава 6

На следующее утро солнце едва начало пробиваться сквозь серые облака, затянувшие небо, а на улицах уже царила предпраздничная суета — повсюду раздавались веселые голоса горожан. Людно было и у гостиницы «Рыжая корова». Во дворе, на посыпанной гравием площадке, толпились вновь прибывшие и собирались в дорогу те, кто уже покидал гостиницу, — до Рождества оставалось несколько дней, и все торопились домой, чтобы провести праздник в кругу семьи. Неподалеку от входа стоял черный лакированный экипаж, к крыше которого были крепко привязаны ремнями саквояжи, сумки и корзины — багаж всех отъезжавших. Красная с позолотой надпись на дверце извещала о том, что экипаж-экспресс направляется прямо в столицу, и четыре уже запряженные лошади то и дело фыркали, били копытами и нервно помахивали хвостами. Кучер учтиво приветствовал пассажиров, а его помощник помогал им подняться в экипаж и при этом следил за тем, чтобы никто не оставлял при себе багаж.

Миранда с самого утра чувствовала себя неважно, — возможно, из-за того, что ей так и не удалось как следует выспаться. Она вышла из гостиницы вместе с графом, и он сразу направился к своему коню, так как собирался продолжить путешествие в седле. Поднявшись по ступенькам, девушка забралась в экипаж и заняла место у окна — именно здесь она и хотела сидеть, ведь путешествие обещало так много интересного. Повернувшись к окну, Миранда тотчас же увидела Деймиена — тот готовил своего великолепного жеребца, только что приведенного из стойла.

К экипажу подошел грум и проверил напоследок, все ли в порядке со сбруей. Затем кучер, позвонив в колокольчик, известил всех об отправлении. В следующее мгновение экипаж тронулся с места и выехал со двора.

В то время как пассажиры рядом с Мирандой делились друг с другом своими предпраздничными планами, она молча любовалась красотами открывавшегося за окном ландшафта. К счастью, и туман, и облака вскоре рассеялись, и снег, лежавший на полях, заискрился в ярких лучах солнца. Миранда довольно долго смотрела на мелькавшие за окном дома и в какой-то момент вдруг почувствовала, что ее клонит в сон. Прислонившись головой к оконной раме, она задремала. Разбудил же ее голос кучера, объявившего первую из остановок — Рагби.

Когда экипаж остановился, Деймиен подъехал к окну и постучал в стекло. Миранда повернула голову и улыбнулась ему. Те пассажиры, для которых Рагбн был конечной целью пути, вышли из экипажа. Грумы впрягли новых лошадей в упряжку, затем кучер снова занял свое место, и вскоре путешествие продолжилось. Миранда послала Деймиену воздушный поцелуй, и он с улыбкой кивнул. Какое-то время граф ехал рядом с экипажем, потом отстал, но уже через несколько минут Миранда услышала топот копыт за окном и увидела своего опекуна. Взглянув на девушку, он снова ей улыбнулся. Миранда время от времени поглядывала на него и чувствовала, как гулко бьется ее сердце.

Когда они приблизились к следующей остановке, девушка снова посмотрела в окно. Оказалось, что граф уже спешился и теперь привязывал Зевса к ограде стоянки. Заметив, что Миранда смотрит на него, Деймиен помахал ей рукой — было очевидно, что он весьма доволен путешествием. Она весело рассмеялась, и тотчас же все пассажиры с удивлением взглянули на нее, а потом с любопытством посмотрели на Деймиена.

Выбравшись из экипажа, Миранда потянулась, стараясь размяться после нескольких часов, проведенных в неподвижности. Деймиен принес ей завтрак из придорожной гостиницы, и она съела его с величайшим удовольствием. Затем угостила сладостями Зевса, и тот тоже не отказался от завтрака. Когда перерыв был закончен, девушка вернулась в экипаж и приготовилась продолжить путешествие.

Вскоре Миранда утомилась трястись в экипаже — к тому же ей ужасно досаждали непрестанно болтавшие пассажиры — и упросила Деймиена взять ее к себе в седло. Они попросили кучера на минуту остановиться, и Миранда, спрыгнув с подножки экипажа, подбежала к Зевсу. Деймиен наклонился и, подхватив девушку, усадил ее в седло впереди себя. Она крепко схватилась за гриву коня и громко рассмеялась, радуясь свободе. Граф пустил Зевса галопом, и теперь яркое декабрьское солнце светило Миранде прямо в лицо, а легкий ветерок теребил ее волосы.