Страница 15 из 31
Открывая одну за другой выходящие в коридор двери, он нашел бильярдную, почти квадратную комнату с огромным столом, затянутым зеленым сукном.
Гришин не обманул – рядом с книжным шкафом на стене висела картина неизвестного художника, изображавшая императора Наполеона, принимающего парад старой гвардии. Приподняв ее, Сарычев увидел вмурованный в стену сейф: толстая дверца из прочной стали с двумя ручками и замочной скважиной, прикрытой личиной из меди фигурного литья, изображавшей голову тигра.
Павел облегченно рассмеялся – с этой системой работы на полчаса, а для опытного взломщика и того меньше. Надо только знать некоторые секреты и суметь открыть тайную защелку, удерживающую дверцу. Ну да с этим он как-нибудь справится.
Подойдя к окну, Сарычев немного отодвинул занавеску и посмотрел в сад – Ходзуми возился около клумбы с цветами, старательно ухаживая за кустами роз. Ну, приступим?
Расстегнув пиджак, Павел снял полученный от Панды пояс и вынул из его внутреннего кармана тонкую стальную отмычку. Сдвинув картину, он ощупал литые украшения на углах дверцы сейфа и, отыскав почти неприметное отверстие в одном из них, вставил туда отмычку. Сухо щелкнув, отошла в сторону сделанная в виде головы тигра медная личина, прикрывавшая замочную скважину. Тогда Сарычев взял еще одну отмычку и начал ковыряться в замке. Наконец удалось нащупать нужный выступ и повернуть отмычку. Помогая себе второй отмычкой, Павел отпер замок и открыл секретную защелку, удерживающую дверцу. Поворот ручек – и сейф распахнулся.
Вытерев выступивший на лбу пот, он снова подошел к окну – японец поливал цветы из большой лейки. Губы его шевелились – похоже, Ходзуми что-то напевал или разговаривал с розами.
Быстро вернувшись к сейфу, Сарычев начал осматривать его содержимое. Коробочка из резной слоновой кости? Не то! Веера в картонных, расписных футлярах? Не то! Фигурки животных из нефрита? Не то! Где же «Будда», из-за которого он здесь?!
Статуэтка оказалась в глубине сейфа, в деревянной шкатулке, завернутой в слой ваты. На лице божества застыло потустороннее выражение, глаза полуприкрыты, на шее ожерелье. Этот? Похоже. Сунув его в карман, Сарычев огляделся – куда бы сложить коллекцию? Не тащить же все в руках? Сорвав с маленького столика расшитую хризантемами скатерть, Павел свалил на нее взятое из сейфа и начал увязывать в узел, присев за бильярдным столом.
Скрип открывшейся двери и звук шагов заставили его замереть – кто-то вошел в комнату. Осторожно выглянув из-за бильярда, Сарычев увидел Ходзуми.
Японец стоял вполоборота к нему, удивленно глядя на открытый сейф. С его губ сорвалось какое-то восклицание, и он попятился к двери. Что делать? Стрелять? Надо же было потерять осторожность и дать застать себя врасплох!
Неожиданно Ходзуми присел и заглянул под бильярдный стол. Его темные глаза встретились с напряженным взглядом Сарычева. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Рука Павла медленно поползла к поясу, где висела кобура с наганом.
Но достать револьвер Сарычев не успел. Ходзуми высоко подпрыгнул и моментально оказался на столе. Еще мгновение и его нога ударила Сарычева, да так, что он отлетел к стене. Хорошо еще, что Павел успел немного повернуться и смягчить удар: целившийся ему в голову японец попал пяткой в плечо. Рука сразу заныла, боль отдалась в спине и шее, а противник кошкой спрыгнул на пол и вновь был готов к нападению.
«Не успею выстрелить», – понял Сарычев и резко откатился в сторону.
Вскочив на ноги, он умело блокировал удар Ходзуми и, неожиданно ринувшись вперед, вцепился в него, прижавшись лицом к плечу слуги. Повиснуть на противнике, лишить подвижности, захватить руки, не дать ему возможности прыгать и бить ногами, кулаками, головой. Ходзуми более ловок, прекрасно владеет приемами борьбы и в открытом поединке против него трудно выстоять. Сарычев и сам неплохо умел драться, приходилось не раз участвовать в рукопашных, не говоря о том, что бывал в таких сабельных сечах, какие могут привидеться только в кошмарном сне. Но тут нет сабли и он не настолько натренирован в кунг-фу или карате, как японец. И время, время! В любой момент может появиться еще кто-нибудь.
Ходзуми предпринял отчаянную попытку освободиться, винтом выворачиваясь из медвежьей хватки Сарычева, пиная его коленями и норовя дать подножку, чтобы повалить на пол, но Павел не выпускал. Чувствуя, что слабеет, – боль в ушибленной руке не проходила, – он всем телом навалился на Ходзуми, качнул его и ударил спиной о край тяжелого бильярдного стола.
Японец взвыл. Качнувшись еще раз, бывший есаул немного развернул противника и снова приложил его о стол спиной. Ходзуми охнул и ослаб. Схватив его за плечи, Сарычев с силой ударил японца хребтом о медный край лузы и выступающий острый угол тяжелого бильярда. Слуга обмяк и кулем осел на пол.
– Вот так вот, – дрожащими руками поднимая узел, пробормотал Сарычев, направляясь к двери. Скорее уйти отсюда!..
– Скотина! – Филиппов наотмашь ударил по лицу Гришина, с трудом державшегося на ногах с помощью Этьена.
– Не виноват, – размазывая по лицу пьяные слезы и кровь из разбитого носа, бормотал Алексей Владимирович.
– Там все были в стельку, – пытаясь смягчить гнев хозяина, заметил крепыш в синем костюме. – Он их поил насильно.
– Молчать! – в бешенстве заорал Борис Васильевич, сорвав с носа пенсне. – Ублюдки!
Ходзуми морщился от боли, прислонившись плечом к стене бильярдной. Ему хотелось выпить чаю и лечь на жесткую циновку, чтобы было вокруг тихо и полутемно, а потом чтобы помассировали спину и смазали ее снадобьями из трав. Хозяин совсем обезумел, и лучше всего было бы убраться отсюда, но он не разрешил.
– Видите? – припадая на больную ногу, Филиппов шустро подбежал к распахнутому сейфу. Сунув в него руку, вытащил пустую деревянную шкатулку и раздраженно бросил ее на пол. – Видите?
Тяжело дыша он упал в кресло и начал обмахиваться одним из старинных вееров, кусая губы и шепча проклятия. Этьен отвернулся, стараясь не встречаться с ним взглядом; крепыш сопел, уставившись на носки своих давно нечищенных башмаков; Гришин утробно икал, испуганно выпучив глаза.
– Заткните пасть этому идиоту, – брезгливо покосился на него Борис Васильевич. – Хотя, погодите. Чем тебе угрожал Сарычев, ну?
– Эт-то как? – силясь понять, о чем его спрашивают, снова икнул Алексей Владимирович. Он готов был провалиться сквозь землю, только бы не стоять здесь, перед холодным, уничтожающим взглядом Филиппова.
– Я спрашиваю, каким оружием тебе угрожали, – постукивая сложенным веером по ладони, не предвещавшим ничего хорошего тоном раздельно повторил Борис Васильевич. – Что у него было? Маузер, наган, браунинг? Может быть, нож?
Ходзуми, устав стоять и не в силах более совладать с ломающей его спину и ребра болью, тихо опустился на пол. Филиппов только покосился на него, но ничего не сказал и снова уставился на Гришина. Тот потел и трясся.
Сунув руку под пиджак, Борис Васильевич вынул наган:
– Это?
– Да, – как завороженный глядя на черную дырочку ствола, поднявшегося на уровень его глаз, прошептал похолодевший Алексей Владимирович.
– Прекрасно! – развернувшись в кресле, Филиппов несколько раз выстрелил в грудь Ходзуми.
Японец дернулся, привстал и рухнул, обливаясь кровью. Гришин упал на колени; крепыш побледнел; Этьен машинально считал выстрелы – раз, два, три, четыре…
– Соедините меня с полицией, – ни к кому не обращаясь, приказал Филиппов. – И откройте окно. Пусть выветрится пороховая гарь…
Бросив стоявшего на четвереньках Гришина, Этьен подошел к телефону и, набрав номер участка, подал трубку хозяину.
– Полиция? – Борис Васильевич надел пенсне и отдал наган крепышу. – Это владелец особняка на Садовой, Борис Филиппов. Случилось трагическое несчастье! Немедленно приезжайте! Меня ограбили и убили моего слугу Ходзуми. Да, сегодня днем. Кого подозреваю? Некоего Сарычева…