Страница 24 из 30
Дверь наконец-то распахнулась, я схватил книгу с лавки, подбодрив тем самым перепуганного тюремщика, и застыл у порога, дожидаясь действий гонца. Он протянул руку и, не снимая перстня, вставил его в ямочку на ошейнике. Тот мелко задрожал, почуяв хозяина. А возможно, уже приветствовал его. По слухам, рабские ошейники ковались из того же металла, что и поющие мечи, способные, как известно, передавать свои мысли владельцу. По сути дела общаться с хозяином, если тот держит его в руке.
— Дуана-Рона! — воскликнул гонец. Как и всякий поющий меч, рабский ошейник тоже носил имя. — Я, хозяин ошейника, повелеваю тебе, Онду-Гур, — обратился он ко мне, назвав на колдовском языке не то пленником, не то рабом, — следовать за мной! — Видимо, ошейник был глуховат, гонец практически орал. — Если ты вздумаешь бежать, пусть сила ошейника покарает тебя! Если ты решишь причинить мне вред, пусть сила ошейника покарает тебя! Если ты дотронешься до перстня Подчинения, пусть сила ошейника покарает тебя! — напомнил он мне.
Глуховатый ошейник перестал подрагивать, и я выскочил в коридор, встав в двух шагах от мрачного гонца. Поглядим, как ему понравится моя змейка!
Я вытянул руку вперед, призвал змею и увидел, как ее плоская полупрозрачная башка взметнулась над ладонью.
Сто тысяч демонов! Гонец даже глазом не моргнул, словно каждый день из рук его близких и родных выскакивали с шипением рогатые магические змеи. Зато ахнул Блам. Нет, не от вида зеленой змеюки, как он ее называл, а от моей наглой выходки. В его голове никак не укладывалось: как это так можно обращаться с КОРОЛЕВСКИМИ гонцами?
А гонец-то не так прост, как кажется.
— Меня предупреждали, что ты большой шутник, — спокойно сказал гонец и, согнув указательный палец, почесал змеюку чуть ниже головы. — Очаровательное создание, — заключил он и выдернул книжку из моих рук. Полистал недолго, вернул ее и недобро покосился на тюремщика: — Разве узникам позволено читать?
Блам ничего не ответил. Где там! Под таким-то хмурым взглядом королевского гонца. Не до ответа было; от страха он, наверное, и собственное имя забыл.
— Нужно будет об этом доложить. — Фраза прозвучал для Блама почти смертным приговором. Он стремительно побледнел, понурился и, нагнувшись, неловко поднял фонарь. — Идем. Мы и так тут задержались, — сказал гонец сквозь расчудесный кружевной платок.
— Одно мгновение, —вскинул я указательный палец.
— Что еще? — Гонец коснулся перстня — дескать, не забывай, кто тут главный.
Я не забывал. Просто не хотелось оставлять огни. Вдруг пригодятся. Они поняли приказ и желтыми утятами начали нырять в мой открытый рот. Для пущего эффекта я делал вид, что глотаю их, словно плохо прожеванные куски пищи.
— Да-а, — зевнул гонец, — впечатляет.
Исчезающие во мне сгустки света поразили его так же, как магическая змея. То есть никак. Сразу видно: гонец видывал чудеса и поинтереснее.
Когда последний желтый шарик скатился мне в горло, Блам поднял фонарь и с грустью посмотрел на порхающий в нем огонек.
— Оставь себе, — сказал я, стараясь поддержать опечаленного тюремщика. — Теперь можем идти.