Страница 13 из 30
Барар медленно, но верно пробуждался. Все чаще раздавались шаги надзирателей, бряцали ключи на их поясах и скрежетали старые засовы. Для всех узников начинался очередной серый, полный тоски и нестерпимой безнадеги день. С небольшой оговоркой: для всех, кроме меня — единственного, кто обрел надежду стать свободным. Пусть не сегодня, пусть не завтра, пусть даже не послезавтра.
Только бы друг ничего не выкинул. Вон какой хмурый парит, словно сам не один месяц провел в Бараре. Еще не хватало, чтобы перед желанным освобождением меня забили до смерти сердитые тюремщики. Вряд ли им понравится призрак.
— Возможно, ты забыл, что тюремщики запирали меня здесь одного, и совсем не привыкли к виду призраков, — напомнил я. — Особенно к таким… разноцветным.
Призрак еле заметно усмехнулся в усы. Несмотря на опасность быть обнаруженным, он впервые почему-то не хотел покидать темницу.
— Думаю, не стоит их пугать, а? Не сегодня-завтра…
Призрак покосился на меня, теперь уже без смешка, и вновь погрузился в мрачные раздумья. Святая добродетель, едва не проговорился. Вот уж чего точно не стоит, так это призраку знать о моем освобождении.
До сих пор никто из надзирателей даже не догадывался, что я не всегда коротаю ночи в одиночестве. Потому что в течение целого года призрак вел себя мышью, которая успешно обходила ловушки, расставленные рачительными хозяевами погреба.
— Поведай мне свой сон, — вдруг попросил призрак.
Он прищурился, как от яркого света, и посмотрел мне в глаза, будто пытался увидеть в них мой кошмар. До сих пор он никогда не интересовался моими сновидениями, и его просьба меня насторожила. Примерно настолько, чтобы не сразу пересказывать сон, а прежде поразмыслить над тем, нужно ли это делать. Странно, что призрак появился именно в ту неделю, когда мне стали сниться кошмары, когда я пронюхал об освобождении. С другой стороны, он знал пророчество наизусть, а именно оно — вернее, его конец, — сбывалось во сне.
— Хашантар, — ответил я и сухо пояснил: — Мы бились с ним в ночи.
В подробности собственной гибели вдаваться не хотелось. Хотя я мог без труда описать каждый миг собственного убийства. А сам Хашантар, закованный в доспехи с ног до головы, по-прежнему стоял перед глазами; как, впрочем, и его тварь.
— Он был там не один, — добавил я, с дрожью вспоминая, как шавка Врага разинула надо мной зубастую пасть. — Ему помогала какая-то демоническая тварь, похожая на огромную собаку.
— Бабут, — произнес призрак отрешенно.
— Кто? — не понял я.
— Неважно, — ответил он задумчиво.
И это был его любимый ответ. Мы могли ночи напролет со смехом травить байки, обсуждать жизнь королевства, но как только разговор касался какой-нибудь тайны, связанной с пророчеством или со мной, то…
Призрака опять что-то встревожило. И вновь причину тревоги он не хотел раскрывать. Что за Бабут? Как он был связан с Хашантаром? Почему о свирепой твари ни слова не сказала прорицательница? И самое главное: каким образом таинственный Бабут пролез в мой сон? Если, конечно, это был сон. В истинности последнего я уже начинал сомневаться.
Загадки. Как всегда, одни загадки. И среди всего этого сплетения загадок самой большой оставался сам призрак.