Семь стихий мироздания

— Это оружие не пригодится, — предупредил Белый князь. — Для уничтожения образа нужны неординарные способы.

— Убедительно, — Серафима вернула пистолет в кобуру. — Придется действовать голыми руками.

Она прикрыла глаза и застыла. Ногти на ее пальцах стали медленно вытягиваться, превращаясь в грозные когти. Оливул вздрогнул.

— Извини, не ожидал, — слегка смутился он, когда женщина-Посредник закончила преобразование.

— Не бери в голову.

Они осторожно шагнули под темные своды коридора, где всего несколько дней назад Каляда, Грег и Юлька защищались от взбесившейся толпы. Оливул шел впереди. Он создал перед собой собственный микромир, с помощью которого сейчас искал возможные ловушки, но вокруг все оставалось на удивление спокойно. Коридор заканчивался гладкой раздвижной дверью.

— Я нащупала сенсорные токи Грег-Гора, — шепнула Серафима.

Оливул кивнул и приоткрыл створы. Темнота.

— Эпицентр, — проговорил он.

— Назад пути нет, — Каляда показала за спину.

Там поднималась монолитная каменная громада, точь-в-точь такая же, что преградила Оливулу и Юльке дорогу в пещерах.

— Я так и знал, — усмехнулся Бер-Росс.

Пол под ногами дрогнул и поплыл, как подвижный трек в космопорту. Нарочито громко проскрежетал дверной замок, вспыхнул ослепительный свет и голос, слишком хорошо знакомый Белому князю, весело произнес:

— Добро пожаловать, братец! Теперь, кажется, все в сборе.

Оливул, вынужденный зажмуриться в первый миг от резкого яркого света, огляделся. Небольшой зал был залит пурпурно-золотыми лучами, исходящими от высокого кресла, на котором восседал Донай Ви-Брук.

— Мне, конечно, — продолжал Донай, — было бы интересно посмотреть, как ты обойдешь мои ловушки. Но ты был к ним готов, поэтому я решил устроить одну, зато в самом конце, под занавес. Здорово получилось, правда?

— Где Грег-Гор и Данила? Что ты с ними сделал?

Вопрос был воспринят Красным князем с нескрываемым удовлетворением.

— Они в полном порядке пока, — и с этими словами Ви-Брук взмахнул рукой.

Стены замерцали и стали прозрачными. Оливулу и Серафиме открылись три стеклянные цилиндрические клетки, в которых находились их друзья. Причем Грег и Гор еще делали слабые попытки подняться, а Данила лежал ничком на полу и не подавал признаков жизни.

— Пространственные дыры моего производства, — услужливо подсказал Донай. — Удивлен?

— Признаться, ты превзошел мои ожидания, — ответил Бер-Росс. — И если твое тщеславие удовлетворено, отпусти их. Ведь ты хотел встретиться со мной.

— Не совсем так. Эй! — он резко повернулся к Каляде. — Еще один сенсорный фокус, и знаешь, что я сделаю?

Он сжал кулак. Цилиндр, в котором был заключен Грег, начал сужаться. Юноша вскрикнул и поник. Его брат из последних сил ударил кулаком в стену, безо всякого результата, разумеется.

— Грег-Гор! — Белый князь рванулся к пленникам, но, совладав с чувствами, остановился.

— Нет-нет, ты им не поможешь, — сообщил Донай.

— Что тебе надо от нас? — Оливул с трудом сдерживал гнев.

— Вы — зло! — Донай поднялся во весь свой богатырский рост. — Я не допущу, чтобы идея моего чокнутого папаши нашла воплощение в реальности. Ни ты, ни он, ни кто-либо другой не доберется до Первого Экзистедера! Хочешь начистоту? Так вот: я с самого начала решил вам помешать. Пришлось потерпеть папины тычки, но оно того стоило. Кстати, твой фейерверк в Надмирье мне очень помог: не пришлось общаться с папочкой напрямую, ибо ты сделал это за меня.

— Ты ненавидишь отца? — спокойно спросила Каляда.

— Что посеешь — то пожнешь!

— Послушай, Донай, — продолжала она, — если ты считаешь нас злом, только за то, что мы внемиренцы, так каков же тогда ты сам? Ты хотел убить двоюродного брата и его подругу, ты стал причиной гибели четырех человек — пилотов службы сопровождения, ты прямо или косвенно уничтожил Виктора Рамзеса, а теперь держишь в заточении ни в чем неповинных людей. Неужели это ты считаешь добром?

— Ваш Рамзес сам сломал себе шею, — хмыкнул Донай. — Вот уж где руки не приложил! Что касается этих троих, — он кивнул на клетки-цилиндры, — то у меня есть полное право изолировать их от общества раз и навсегда. Он — вроде его зовут Данила — набросился на меня с пистолетом и кулаками. А эти две половинки одного идиота, возомнили себя великими экзисторами и собирались попортить мой Мир. И не думай, что я причисляю себя к Добру. Это удел святош. Я борец против Зла. И я буду уничтожать таких, как вы. Чтобы никто не нашел Первый Экзистедер, чтобы люди не познали тайну Созидания, чтобы наша Структура осталась первородной, истинной, Живой!

— Донай! — прервал его Оливул. — Что ты себе воображаешь? Ты достаточно натворил, поэтому давай прекратим безобразия и успокоимся.

— Ты все еще считаешь меня дурачком, братец? Я разве не доказал тебе, что кое на что очень даже гожусь? И не притворяйся, будто не знаешь, о чем я говорю.

— Я действительно не совсем тебя понимаю, — сказал Оливул как можно спокойнее, а сам незаметно приблизился к стене с клетками еще на один шаг.

Донай его маневра не заметил.

— Так ты хочешь, чтобы я поведал о том, как идея построения собственных Миров и изменения существующих внедрилась в людские умы? Прекрасно. Вспомните, в далекие времена у разумных рас появился театр…

Невидящий взор Юльки блуждал по темному небу планеты. Опять собирался ураган. Тревога девушки, зревшая с момента отлета Серафимы и Оливула, укрепилась уверенностью: произошло что-то нехорошее. Позволив своим мыслям течь без определенного направления, Юлька стала как бы сторонним наблюдателем, следя за образами, проносившимися в сознании. Она быстро достигла того состояния, при котором два дня назад сумела увидеть почти реальные картины какой-то жизни — мальчика и девочку перед закрытой дверью, женщину в розовом на лугу и трагедию разлуки родных людей. Она и сейчас не понимала, почему девочка так знакома ей, почему она продолжает чувствовать ее страх, отчаяние и горе. Розовая шляпка под копытами лошадей… мальчик, поднятый в седло рукой в желтой перчатке… Мрачная долина задрожала перед глазами, появились островки зеленой травы и вот — Юлька не сомневалась, что видит все наяву — вместо грязи и серой пыли зеленеет свежий летний луг. Неожиданно она оказалась на этом чистом просторе. Трава под ногами, голубые цветы похожие на те, что подарил ей Оливул нынче утром. Однако ощущение испуга и растерянности не проходило. Юлька оглянулась. Женщина в розовом платье с распущенными, растрепанными ветром волосами, спешит к всаднику в золотой одежде, грубо втащившему в седло перепуганного мальчугана. Вокруг Юльки поднялся вихрь, некая сила продолжала держать ее на земле, но девочка с ужасом понимала, что притяжение ослабевает.

«Отпусти! — голос женщины не то прозвучал, не то отразился в мозгу. — Ничто не поможет тебе! Она рождена первой! И в какие бы Миры ты ни забросил ее — тебе не удержать Жезл, твои руки в крови!» «Ах, вот как! Убирайся прочь с земли, ведьма! Убирайся в свои фантомные Миры!» — рассвирепел желтый всадник.

«Он возненавидит тебя и весь твой род!» — крикнула женщина прежде, чем луч сорвался с жезла и ударил ей в грудь.

Юлька закричала. На месте, где только что стояла ее мать, осталось слабое розовое свечение. Обезумевший от гнева взор Желтого князя впился в крошечное создание с золотистыми кудряшками. Мальчик в его седле извивался, пытаясь вырваться, кричал, кусался и бил пятками в колени отца; всадник походя встряхнул его, как надоевшего щенка.

«Аз-княжна, — из-под шлема на девочку смотрели холодные злые глаза. — Не было, нет и не будет! Вон!» На Юльку нахлынула гигантская невидимая волна, враз оторвавшая ее от земли. Опора ушла из-под ног, вокруг закружилась тьма. Юлька кричала, но звук ее голоса рассеивался по черноте. Она пыталась ухватиться хотя бы за волосок, но вокруг была пустота. Ей начало казаться, что тело постепенно растворяется, становясь частью беспредельного Ничто, как вдруг в спину уперся твердый предмет. Она судорожно оглянулась и успела заметить размытые очертания огромного зверя, облаченного в металл. Вспыхнул ореол Надмирья. В следующую секунду девочка стояла посередине широкой людной улицы в незнакомом городке.