Страница 129 из 136
Опасаясь потеряться над необъятными океанскими просторами, Грег-Гор взял за правило двигаться вдоль земли, но поздно заметил, что береговая полоса, будто насмехаясь, то уводит его вглубь суши кривыми заливчиками, то выбрасывает в море длинными песчаными косами. И когда он уже решился оторваться от надежного ориентира, на высоком утесе впереди показалась неподвижная фигура человека. Не узнать Каляду было невозможно. Дракон издал трубный клич и устремился к капитану.
«Оливул в плену у экзистора! — крикнул он издали. — Я должен успеть туда до заката!» Он намеревался сделать круг над Серафимой и, не прерывая полет, продолжить путь, но та призывно махнула ему рукой, и до сдвоенного сознания донеслась ментальная речь.
«Я знаю, время дорого. Но ты не поможешь брату, если будешь продолжать поиск вслепую».
Черный князь шумно опустился на землю. Каляда шагнула к нему сквозь клубы поднятой пыли.
— Люди кланоида рассказали мне о здешнем экзисторе и предоставили возможность изучить местность по своим картам, — вслух заговорила она. — Я передам эти знания тебе.
Серафима опустила руки на обе склонившиеся к ней головы. Грег-Гор опомниться не успел, как на него хлынул поток энергии Посредника. Единение разумов было коротким. Женщина отступила от друга и, пока тот разыскивал в калейдоскопе обрушившихся на него новых образов картины окружавшей реальности, сказала:
— Кочевники приблизились к Первому Экзистедеру так, что в нашем распоряжении остаются не дни, а часы. Мир укрыт Игрой, и Космос не смог дотянуться до Оливула и Доная. Надежда на тебя, Грег-Гор. Как только найдешь братьев, уходите в Надмирье, мы будем ждать вас на Путях. Если же почувствуешь малейшую опасность, раскрывай Структурные врата и зови на помощь. Помни, на кон поставлено существование Судьбы.
«А где остальные, капитан? Где Крылатый Волк?» — Данила и Пэр несколько минут назад увели Волка из Мира. Сенсорное поле Юлии я чувствую неподалеку. Я ее найду. А ты мчись быстрее ветра, мой мальчик. Ты теперь знаешь, куда лететь.
Юлька всегда знала, что любым силам, тем более человеческим, существует какой-то предел, а теперь сама того не желая, доказывала обратное. Она топала по высокой траве, спотыкалась о кочки и норы, ухала в промоины, и всякий раз, ткнувшись лицом в сухую землю, считала, что подняться уже не сможет. Но поднималась, хотя ноги казались обвернуты железом, через которое постоянно пропускали электрический разряд.
Будучи не в состоянии думать о чем-либо существенном, она механически следила за своей тенью. И когда из тощей девчонки со снопом взъерошенных волос на головке превратилась в долговязого монстра с ершистым гребнем, она остановилась и испуганно оглянулась. Рыжий диск солнца висел над самой землей. У девушки защемило сердце. Она не могла понять, почему так ужасает ее этот закат. До моря оставалось всего несколько верст, Вода жаждала встречи с избранницей, раскинув перед ней свои просторы, но в душе непреклонно зрело ледяное семя беды, и мысли путались в беспорядке нераспознанных чувств, страшась врезаться в столб жестокой правды.
Юлька заторопилась к морю. Усталость отступила, когда нечто сродни неживущему преградило ей путь в человеческое тело. Тяжесть в ногах пропала, шаги сделались легкими, как воздух. Девушке показалось, что сама земля ослабила притяжение.
— Оливул! — неожиданно для себя крикнула она. — Оливул! Донай!
На доли секунды дух Смерти и Тверди стал почти осязаем.
Юлька поспешно огляделась. Никого. Впереди шум прибоя и беспокойный океан, выбрасывающий на берег высокие волны.
С приближением подруги Вода успокоилась. Юлька скинула сапоги и курточку и прыгнула в объятия моря. Ее сознания тут же коснулись обида и страх — Стихия жаловалась на горькую участь.
— Что с тобой, милая? — Юлька ласково гладила пенные гребни волн. — Что пугает тебя? Ты же так сильна! В твоей власти управлять океаном, дождями, бурями! Ты питаешь жизнь, ты можешь нести на своих руках смерть. Твой вечный друг и соратник ветер. Мы с тобой не останемся в одиночестве, пока существует наша Судьба.
Зашуршала прибрежная галька. Огромные валуны, острые грани которых обточила за века супружества настойчивая трудолюбивая волна, встретили прибой и разметали его соленым дождем по каменистому берегу.
— Твердь, — прошептала девушка. — Видишь, милая, с нами всегда была и останется Твердь! И наш брат Огонь…
На волнах вспыхнул кровавый блик заката. Опять навалилось лихо, навалилось так, что Юлька чуть было не закричала от неведомой напасти. Перед глазами как наяву поднялась изящная светлая башня, окруженная иллюзорными податливыми водами. Гармония форм декларировала добро и умиротворение, но внутри таились гнев, боль и ужас.
— Ты Стихия Судьбы, — заговорила Юлька, умышленно не отпуская мираж, чтобы Вода вместе с нею могла видеть своего врага. — Никакой самовлюбленный экзистор не смеет считать себя творцом того, что создано Стихиями. Ты — часть природы. Ты, одна из семи столпов Мироздания. Не поддавайся же игрушечной лжи! Борись! Слышишь, как стонет Твердь. Помоги ей, умоляю тебя. Зови Воздух! Зови Огонь! Зови Смерть и Жизнь. Пусть придет буря, гроза, шторм!
Грохнули друг об друга качнувшиеся камни. Волна поднялась в небо и ринулась на берег. Юльку окатило с головой, однако она продолжала стоять по пояс в воде, а очнувшийся океан, воронкой обступив девушку, свирепо швырнул ввысь новую волну, за ней другую, еще и еще.
Буйство Стихии достигло момента, когда воля внемиренца, толкнувшая ее на первый шаг, утонула в неудержимом напоре природных сил. Вдали, там, где взошедшая луна удивленно взирала на беснующийся океан, собирались тучи. Сверкнула молния, как прощальный салют недоброму дню, и в черно-фиолетовых грозовых клубах мелькнул силуэт двуглавого дракона.
Внезапно разверзлись небеса. Всесильная десница Космоса распахнула двери Мира, и лихие эскадроны Воздуха ринулись на поле-боя. Вместе с ними на помощь порабощенной природе двинулась Жизнь.
Юлька оцепенела от восторга при виде могучего воинства, собранного Силами Мироздания. Она не замечала опасности попасть меж жерновов восставших Стихий, и готова была наблюдать за битвой до победного конца, когда ее окликнули по имени. Пока она изумленно озиралась по сторонам, рядом появился Данила. В ту же секунду Юлька очутилась на руках друга, и Гаюнар шагнул назад в Надмирье.
Спокойная молчаливая сень окружила четверых внемиренцев.
18
Время тянулось или летело — Белый князь не мог за ним уследить, пока ярко-рыжий диск солнца не появился в окне. Как стрелка по циферблату, светило ползло по своему пути, неотступно приближая роковой час.
После попытки добиться от пленника повиновения, сыграв на человеческом тщеславии и, в результате, получив бесстрастный отказ, Каллист больше не появлялся. Оливул стоял один, окруженный воздушной полусферой, не имея возможности ни коснуться каменной стены, ни опуститься на гранитные плиты пола. Оставалось лишь гадать, что навело колдуна на мысль создать столь изощренную тюрьму. По мнению Оливула, экзистор не подозревал о его связи с Твердью, но так или иначе, возможности обратиться к Стихии через ее мирское воплощение он был лишен.
Чувство беспомощности жалило больнее, чем тупая холодная игла в груди. Дурманящую липкую пленку, стягивающую рассудок, разорвать становилось труднее и труднее, но Оливул заставлял сознание жить и упорно продолжал искать средства спасения. И чем ближе к горизонту опускалось солнце, тем отчетливее проступало: только сущность дракона победит убийственный яд, ждущий своего часа на подступах к сердцу.
«Прости, Грег-Гор, я не позову тебя… Я стану драконом, пусть смерть отойдет, Донай, уведи ее… — Бер-Росс, опомнившись, удержал мысль, едва не скатившуюся в варево бреда. — Каллист, видимо, получит то, что желает. Я не вправе потерять жизнь, ибо Твердь доверила мне как полководцу управлять ее воинством… О, Мать Драконов, надели силой блудного сына своего»…