Резонанс бытия

Фионе моя идея совсем не понравилась. Она помедлила, подыскивая приемлемое возражение, затем сказала:

— Это безнадёжно. Хозяйка сейчас зла на меня. И на тебя, как я понимаю, тоже.

— Ну и что? Речь ведь идёт не о нас, а о Гленне.

— Всё равно мы ничего не добьёмся, — стояла на своём Фиона. — Хозяйка никогда не выдаёт сведений, которые узнала из мыслей других людей.

— Так от неё и не потребуется нарушать свои принципы. Пусть она расскажет самому Бьёрну, а он уже сообщит тебе.

— Нет, так не годится. Это повредит процессу восстановления памяти Бьёрна, а кроме того, он узнает про Гленна…

Тут я рассердилась:

— Хватит! Прекрати выдумывать отмазки. Я прекрасно понимаю, в чём действительная причина твоего нежелания привлекать Хозяйку. Дело не в Бьёрне и не в Гленне, а в тебе самой. Ты просто не хочешь выказывать перед ней свою слабость. Не хочешь просить её о помощи. Но сейчас не время для ложной гордости. Если тебе хоть немного, хоть самую чуточку дорог Гленн, ты должна быть не меньше моего заинтересована в выяснении правды.

Фиона пристыженно опустила глаза.

— Извини, Дейдра. Ты права. Сейчас не время… Когда ты поведёшь Бьёрна к Хозяйке?

Я передёрнула плечами.

— Чем скорее, тем лучше. Зачем ждать?…

Безвременье встретило нас с Бьёрном своей обычной неизменностью. Здесь, у подножия холма, мне была знакома каждая травинка, каждый цветочек. Всякий раз, когда я приходила сюда, они оставались такими же, как и при всех моих предыдущих визитах. Всю флору Безвременья, от громадных дубов до мельчайших побегов, Источник в точности копировал из сегмента в сегмент. Так продолжалось, сколько я помню себя, и так, наверное, было за много лет, десятилетий, столетий и тысячелетий до моего рождения.

Как правило, на всех людей, попавших сюда впервые, Безвременье производит сильное впечатление. Простых смертных поражает диковинный пейзаж, а колдуны и ведьмы в первую очередь обращают внимание на присутствие громадной, космической мощи, исходящей от Источника. Бьёрн не чувствовал эту мощь, поскольку его колдовской Дар после травмы пребывал в спящем состоянии. Однако те общие, базовые знания, которые он сохранил в своей памяти, подсказывали ему, что в безграничной Вселенной есть множество самых странных и удивительных мест. Возможно, среди этих знаний присутствовала и кое-какая информация об Источнике, но она не вызывала у него ни малейших ассоциаций с окружающей обстановкой.

Впрочем, нельзя сказать, что Бьёрн оставался совсем уж невозмутимым. Но он молчал и никаких вопросов не задавал — за три с лишним месяца Фиона приучила его поменьше спрашивать, а стараться понять всё самому. И я видела — он старался. Хотя безрезультатно…

Когда мы начали подниматься по склону холму, внимание Бьёрна полностью сосредоточилось на Хозяйке, которая ожидала нас наверху. Озабоченность постепенно исчезла с его лица, уступив место безмерному восхищению. Все мужчины так реагировали на мою тёзку — её совершенная, утончённая красота (хоть, по мне, и несколько холодноватая) просто сражала их наповал.

Достигнув вершины холма, мы остановились перед Хозяйкой. Всё это время, пока мы шли, она смотрела исключительно на Бьёрна, начисто игнорируя меня. И обратилась только к нему одному:

— Ну, здравствуй, Бьёрн.

— Здравствуй, прекрасная госпожа, — ответил он. — Мы были знакомы?

— Лично, нет. Но я много о тебе слышала.

— Надеюсь, только хорошее. Правда, я не знаю, каким был раньше. Очень хочется верить, что достойным человеком. Видишь ли…

— Да, вижу, Бьёрн. Ты потерял память. А теперь отчаянно жаждешь её вернуть. Мне жаль разочаровывать тебя, но это невозможно.

Бьёрн весь поник.

— Ты уверена?

— Увы, да. Твой разум лишился всех личных воспоминаний. Я не знаю, что именно с тобой произошло, чувствую только, что ты был мёртв, а потом вернулся к жизни. И в этом есть нечто странное, необъяснимое. Твоё тело ожило через две или три минуты после смерти, поэтому мозг не подвергся необратимым изменениям. Но, вместе с тем, твоя душа просуществовала отдельно от материальной оболочки несколько часов или даже несколько дней. Не понимаю, как это могло случиться.

— Разные потоки времени? — предположил Бьёрн с крайне неуверенным видом человека, который пытается говорить о вещах, о которых имеет весьма и весьма смутное представление.

— Исключено. Душа, атман, суть — неважно, как её называть, — не подвержена влиянию временных течений. Она остаётся привязанной к телу, пока существует хоть малейшая возможность его возвращения к жизни. Однако твоя душа… грубо говоря, потерялась. Потом она нашлась — но уже лишённая твоего прежнего «я». И после её воссоединения с телом все личные воспоминания стёрлись из твоего мозга, как чужеродные.

— Навсегда, безвозвратно?

— Практически да.

На какое-то время Бьёрн задумался.

— А что значит твоя оговорка «практически»?

— На самом деле ничто на свете не пропадает бесследно. Каждый человек — неотъемлемая часть мироздания. Его разум, сознание — тоже. Ну, и память, конечно. Когда ты умрёшь, уже по-настоящему, твоя душа обретёт целостность воспоминаний. Но тебе ещё рано думать о смерти, впереди у тебя долгая и насыщенная жизнь, ты успеешь наверстать упущенное. И хотя ты забыл себя, всё равно остался самим собой — твоя сущность сохранилась в неприкосновенности.

— Неужели никак нельзя вернуть мою память при жизни? — спросил Бьёрн.

— Теоретически такая возможность есть, — ответила Хозяйка, которая не любила лгать. — Это единение с одной из Мировых Стихий. Только я не советую прибегать к такой радикальной терапии. Порядок, вернув тебе воспоминания о прошлом, почти со стопроцентной вероятностью убьёт тебя. Хаос оставит в живых — но ты наверняка лишишься рассудка. Впрочем, узнав о своём прошлом, ты и сам не захочешь связываться с Хаосом.

— Порядок… Хаос… — медленно произнёс Бьёрн. — Я знаю о них… совсем немного. «Порядок» звучит лучше, чем «Хаос», но слова часто бывают обманчивы… А ещё есть Источник — третья Стихия…

Я ожидала, что вот сейчас он оглянется вокруг и воскликнет: «Ба! Так я же у Источника!» Но нет — ничего подобного.

— Правда, Источник далеко, — продолжал Бьёрн. — И, если не ошибаюсь, он недоступен.

— Совершенно верно. В отличие от Порядка и Хаоса, доступ к Источнику жёстко ограничен. А тебя он точно не примет, потому что ты…

Вдруг Хозяйка осеклась, а на её лице появилось выражение крайней досады. Наконец она соизволила заметить моё присутствие, однако взгляд, которым одарила меня, был далеко не ласковым

«Это и твоя вина! — послала мне сердитую мысль[44]. — Если бы ты не покрывала Феба с Викой, если бы сообщила о своих подозрениях…»

«А может, хватит уже? — перебила я. — Нашла время для нотаций!»

«Как раз самое время, — настаивала Хозяйка. — Вот ты в прошлый раз так убеждённо доказывала, что Феб и Вика поступили правильно. А в результате после их штучек Источник совсем обнаглел. Начал командовать мной!»

«О чём ты… — начала было я, но тут меня осенила догадка. — Неужели он хочет Бьёрна?»

«Не просто хочет, а требует! И не намерен отпускать его, пока тот не примет Силу».

«Ну и ну! — сказала я изумлённо. — Чем же Бьёрн ему приглянулся?»

«Источник считает, — ответила Хозяйка, не скрывая своего скептицизма, — что он послужит Мировому Равновесию».

«Ха! Так уж и послужит! Фанатик Порядка останется фанатиком даже с Силой Источника».

«В том-то и дело. А ещё я сомневаюсь, что Бьёрн долго пробудет моим адептом. Из того, что я знаю о нём от Шона, из того, что сама прочла в его душе, могу с большой долей уверенности предположить, что он, вернув себе память, не замедлит променять Силу Источника на Янь. А сейчас это крайне нежелательно. Хотя с воцарением Фионы Порядок значительно умерил свою агрессивность, его перевес над Хаосом, возникший ещё во времена Артура Первого, никуда не делся. Появление у Порядка такого сильного адепта, как Бьёрн, лишь усугубит ситуацию».

[44] То, что теперь мой разум был для неё закрыт, ещё не значило, что мы не могли мысленно разговаривать. Принимать мысли и читать их — совсем разные вещи.