Полярная звезда

II

За окнами вагона с дребезжащими стёклами показался перрон, и поезд замедлил ход. Дьеп. Поль привстал со своего места.

Путешествие в перегретом, тёмном купе с задернутыми от солнца занавесками привело его в полное оцепенение. Он робко и вопросительно посмотрел на толстого господина в очках, заботам которого мать с тысячами наставлений поручила его перед самым отправлением поезда. Господин взял из сетки свою шляпу.

— Вот мы и приехали, — сказал он. — Выходи, малыш, поторапливайся, я подам тебе вещи. Ну и снаряжение у тебя!

Да, снаряжение у него и в самом деле было великолепное: большой чемодан, чемодан поменьше, свёрток с непромокаемым плащом и пальто и — венец всего — лопатка и сачок для ловли креветок, новёхонькие, он даже не успел снять с них ярлычки.

Когда всё это было аккуратно сложено на перроне, господин спросил:

— Тебя ждут у выхода? Да? Ну, в таком случае, до свиданья, желаю удачи! — и помахал рукой.

— Благодарю вас, мсьё, — ответил Поль.

Провожатый скрылся в толпе, и мальчик, совершенно растерянный, остался один со своим багажом. Поль не ожидал, что его бросят на произвол судьбы, он рассчитывал, что господин этот побудет с ним, пока они не найдут госпожу Юло. Поль инстинктивно оглянулся и поискал глазами мать. Но нет, он был один, первый раз в жизни совершенно один. Что делать? Он неловко подхватил оба чемодана, но, когда нагнулся за сачком, билет, зажатый в потном кулаке, выскользнул и упал к его ногам; он поставил один из чемоданов, чтобы одновременно поднять билет и взять плащ, но на этот раз выронил из рук сачок. После этого он отказался от всяких попыток унести багаж. Толпа вокруг него растекалась, перрон пустел; теперь тут оставались лишь два-три служащих да какая-то девушка; она стояла, прислонившись к стене с краю от сквозных ворот. А госпожи Юло всё нет как нет. Может быть, она не вышла на перрон?.. Поль стоял неподвижно, словно врос в асфальт, и ждал, сам не зная чего…

Внезапно девушка отошла от стены и направилась в его сторону. На ней были ярко-синие шорты, оставлявшие на виду голые загорелые ноги, и сандалии; девушка размахивала на ходу кошёлкой, откуда выглядывал хлеб.

— Вы Поль Товель? — спросила она, подойдя вплотную.

— Да, мадемуазель, но я… я жду…

— Знаю, знаю, — оборвала его девушка. — Меня послала госпожа Юло. Я уже подумывала, что вы опоздали на поезд! Почему вы не пошли к выходу? Ах да, багаж…

Она легко подняла оба чемодана, словно они были пустыми.

— Остальное берите вы, — приказала она, — да прихватите мою кошёлку… Всё в порядке? Прекрасно. Билет, надеюсь, не потеряли?

— Нет, нет, — ответил Поль. — Он у меня в руке, из-за него я…

— Ну ладно, ладно! В таком случае, поторапливайтесь, а то мы никак не сдвинемся с места!

Поль пошёл за девушкой, волоча за собой сачок и стараясь шагать в ногу с ней. Как он перепугался! Он так благодарен мадемуазель за то, что она вывела его из затруднения, но на него неприятно действовали её решительная походка и резкий тон. «Кто она такая?» — мелькнуло у него в голове. Но едва они вышли из вокзала, как вопрос этот уже перестал занимать его: он чуть не задохнулся, так трудно ему было с непривычки дышать этим живительным, насыщенным солью воздухом. От грузовика, доверху нагруженного ящиками, несло рыбой, и тем же сильным, острым запахом были насквозь пропитаны площадь и набережная с осклизлой мостовой, набережная, вдоль которой они шли. Сколько мачт! Сколько парусов! Сколько сновало здесь мужчин с голыми руками, с трубкой во рту! Немало их сидело, свесив ноги, над водой. От набережной во все стороны разбегались улочки — одна, две, три… Казалось, все они терялись в пустоте.

— А что там, в конце? — спросил Поль.

— В конце улиц? — даже не взглянув в ту сторону, переспросила девушка. — Странный вопрос! Море. А что ещё, по-вашему, может там быть?

Море за теми домами? Поль протяжно вздохнул: Дьеп представился ему вдруг каким-то островом, отрезанным от всего мира, сотрясаемым волнами, островом, все улицы которого сбегают прямо к воде. Вольный воздух, ветер, солнце, вид незнакомого города — всё ошеломило его, а тут ещё этот сачок, он всё время путался под ногами, и Поль через силу брёл вперёд, стараясь не терять из виду девушку в ярко-синих шортах. Набережную сменила бойкая торговая улица. По ней разгуливали толпы курортников; они ходили из магазина в магазин и, по-видимому, были здесь завсегдатаями. Одни лакомились мороженым в кондитерской, другие, расположившись на террасе кафе, потягивали прохладительные напитки из запотевших бокалов. Поль посмотрел на вывеску кафе. Нет, не «Полярная звезда»; впрочем, надо думать, что ресторан его тёти гораздо красивее.

Сам того не замечая, он замедлил шаг.

— Устали? — спросила девушка своим властным тоном. — Ну, мужайтесь, нам уже недалеко.

И сразу же кондитерскую, людное кафе и даже саму улицу заволокло туманом; так в приёмной зубного врача рассматриваешь картинки, по существу не видя их, настолько мысли заняты тем, что вскоре последует. Сейчас Поль мог думать только о неизвестном доме, где его ждут. Что сказать, если госпожа Юло станет расспрашивать его о поездке? У него в семье так повелось, что, когда посторонние люди обращались к нему с каким-нибудь вопросом, он не успевал рта раскрыть, как родители уже отвечали за него; а здесь ему не на кого было рассчитывать. Его охватили смятение и ужас, и ему отчаянно захотелось снова очутиться в своей комнатке на улице Дофина, под крылышком папы и мамы. Но девушка уже остановилась перед одним из тех мрачных кирпичных зданий, что сплошной линией тянулись вдоль тротуара. Она поставила чемодан и нажала кнопку звонка. Чей-то слабый голос прокричал изнутри: «Вот они! Вот они!» — дверь отворилась, и на пороге появилась пожилая дама в наброшенном на плечи сиреневом халате; черные как смоль волосы и густо напудренное лицо придавали ей сходство со старым клоуном. Она окинула Поля быстрым взглядом.

— А, наш маленький путешественник! — проговорила она нараспев. — Входите мой мальчик, только вытрите, пожалуйста, ноги. Госпожа Юло…

Она не закончила фразы, ибо на верху лестницы появилась госпожа Юло собственной персоной, а вслед ей из невидимой комнаты неслись какие-то вопли — настоящий кошачий концерт.

— Наконец-то! — воскликнула она кисло-сладким тоном. — А я думала, куда вы запропастились! Дети умирают с голоду и вот уже целый час, как не дают мне покоя!

Девушка, ничего не отвечая, легко взбежала по лестнице, а за ней взобрался и Поль.

— Служанка всё приготовила? — спросила она.

— Да, да, стол накрыт, — ответила госпожа Юло. — Сложите свои вещи в том углу, молодой человек. Всё ли в порядке у ваших родителей?

— Да, мадам, всё в порядке.

Он привык видеть госпожу Юло в выходном наряде, и его поразила её светлая юбка, обнажённые руки, перманент и обрамлённое кудряшками тщательно накрашенное лицо. Он стоял перед ней, вертя в руках свой берет, когда на площадке появились два карапуза, оба пухленькие, толстощёкие, со вздёрнутыми носами.

— Марианна, я есть хочу! — закричал старший, на вид лет пяти-шести.

— А Фред съел все помидоры, — объявил другой.

— Что ты говоришь? — воскликнула мать. — Ступайте же, Марианна, посмотрите, пожалуйста, в чём там дело.

Марианна толкнула какую-то дверь, и Поль, следовавший за ней по пятам, увидел стоявшего на стуле возле накрытого стола третьего карапуза — точную копию двух других, — который невозмутимо опустошал салатницу с помидорами. При виде вошедших, он оставил в покое салатницу и вытер масленые руки о свои штанишки.

— Новые штанишки! Да перестанешь ты наконец! — воскликнула Марианна, бросаясь к нему.

Она довольно резко схватила его за плечи и поставила на пол. Фред разревелся.

— Но вы делаете ему больно, — напустилась на неё госпожа Юло. — Бедный ангелочек, он тоже страшно проголодался!.. Кошмарное утро! Чувствую, у меня разыгрывается мигрень. Марианна, закройте ставни, этот яркий свет утомляет меня, — продолжала она, но уже другим тоном.