Страница 7 из 22
Камнерез хотел спросить писца о том, настанет ли день, когда он снова сможет вернуться к своей работе, но он не решился спросить.
– Скажи, Памеджаи, что тревожит тебя? Ведь мы решили, что в Икене тебе будет безопасно. Может быть, ты думаешь о смерти? Не думай об этом. Я постараюсь сделать так, чтобы о тебе забыли.
– Все это верно, – согласился Памеджаи. – Я знаю, ты сделаешь так, как сделал когда-то Хори. Он спас меня, когда я был еще молодым и неграмотным. Я не стану рассказывать о том, что он сделал для меня. Но если бы не он, я бы попал ко второму порогу, в «Каменное чрево». Оттуда не вернулись люди из Отрогов Земли. А сейчас я думаю о том, что бежал бы к себе домой, но мне уже невозможно жить без резца. Я должен заниматься своим делом. Ведь я отдал ему половину своей жизни. С тех пор как я узнал, что резец мой таит в себе чудесную силу, я не могу с ним расстаться. Посуди сам, Пабеса, мой господин, каково мне теперь отказаться от своего занятия и пойти пасти скот. Отныне все переменилось для меня. Отроги Земли уже не так мне дороги, как священный храм на берегу Хапи.
– Беги в Икен, – ответил Пабеса. – Жди меня там.
В Икене
Всю дорогу до Икена Памеджаи думал о том, как несчастлива его судьба. Сейчас, когда он попал в беду, оказалось, что на всем белом свете нет человека, который захотел бы ему помочь. Вот он идет по знойной дороге один-одинешенек, и нет с ним близкого друга, и нет никакого достояния, и снова, как в далекой юности, нет у него еды и нет поклажи. Его черную изможденную спину прикрывает рваный кусок полотна. На нем маленький фартучек, а в узелке черная фигурка Хори, да еще талисман – скарабей, сделанный из сердолика. Священный скарабей помогал ему прежде. А сейчас это единственная вещь, которую он может обменять на какую-либо еду. И хоть скарабей дорог ему как память о Хори – ведь Хори подарил ему кусочек сердолика, – сейчас настало то трудное время, когда придется отдать скарабея. Хорошо, если дадут за него несколько лепешек, горсть фиников да еще бы мешочек бобов.
Размечтавшись об этом, Памеджаи еще больше прежнего почувствовал голод и ускорил шаг, чтобы скорее добраться до Икена.
Но вот уже виден Икен. Что ждет его здесь?… Не поймают ли? Но Пабеса ведь знал, когда сказал, что лучше идти в Икен. Поймать его могут только те люди, которые хорошо его знают, а они далеко отсюда. Все они живут у пещерного храма, у второго порога Хапи. «Прежде всего добуду себе поесть, – подумал Памеджаи, входя в ворота Икена. – Какой хороший город Икен! Так много людей… Здесь легко затеряться среди грузчиков, среди торговцев и корабельщиков. Я вижу людей с Отрогов Земли. Не печалься, Памеджаи, все будет хорошо…»
Он шел по улицам Икена и все думал, к кому бы обратиться с предложением взять священного скарабея и дать взамен еду. Но он не решился обратиться к первому попавшемуся человеку на улице; он пошел в порт, туда, где грузились суда. Он увидел суда, груженные черным деревом и слоновой костью. Он увидел грузчиков-нубийцев, которые тащили на головах сверкающие на солнце слитки меди. Его внимание привлекли клетки со львами и леопардами. Грузчик-нубиец тащил на спине шкуры леопардов. Памеджаи пошел за ним. И когда грузчик остановился передохнуть, он протянул к нему сердоликового скарабея и сказал на своем родном языке:
– Добрый человек, ты брат мне, мы оба с Отрогов Земли. Может быть, тебе нужен этот талисман на счастье? Дай мне за него немного еды. Я очень голоден.
Узнав, как скромны требования Памеджаи, грузчик-нубиец тотчас же сбегал на судно и принес все, о чем мечтал Памеджаи. Мало того, он дал ему еще несколько головок чеснока. И Памеджаи радостно рассмеялся, когда собрал все это богатство в свое рваное покрывало.
Прощаясь с Памеджаи, грузчик сказал:
– Ты кстати пришел ко мне, брат. Выгружать шкуры самых страшных хищников – пустое занятие. А вот когда надо выгружать клетки с хищниками, вот тогда важно иметь с собой священного скарабея. Мой брат погиб оттого, что лев протянул лапу из клетки и нанес ему смертельные раны.
– Мой скарабей тебе поможет, друг…
Памеджаи так понравилось в порту Икена, что он тут же на берегу расположился, чтобы отдохнуть и посмотреть, как живут здесь люди. К тому же он вдруг понял, что может увидеть здесь бесчисленные дары подвластных фараону правителей, которые хотят задобрить Рамсеса и заслужить его благоволение. Спрятавшись в тени большой ладьи, Памеджаи так и уснул, положив под голову узелок с едой. Все его достояние уместилось под головой.
А рядом разгружались суда. Откуда-то доставили сюда горы страусовых перьев. Должно быть, их привезли для опахал всем двумстам дочерям и сыновьям фараона. Горы пестрых с золотом страусовых перьев! Памеджаи спал и не видел, как вереница рабов перетаскивала корзины, полные виноградом, фигами, гранатами и маслинами.
Он проснулся только на рассвете следующего дня, и то не сам, а с помощью старого нубийца, который дал ему хорошего пинка. Судно уходило от причала, и, заметив спящего, корабельщик разбудил худого, с седеющей бородой человека без покрывала и без сандалий.
Вскочив, Памеджаи не сразу понял, где он, а потом, увидев свой узелок, вспомнил все, рассмеялся, схватил его и побежал. На душе у него было необыкновенное чувство свободы – чувство, которого он не испытывал с самого детства. Сегодня никто не мог его погнать, выругать, заставить таскать тяжести. Никто не мог приказать делать трудную и непонятную работу. Он волен, как птица, и может пойти куда угодно и делать что угодно.
Памеджаи пошел по городу. Он размышлял о том, что для полного счастья и для безопасности ему хорошо было бы сделать татуировку на лице. Но где найти человека, который это сделает? Да и платить нечем. Он остановился у колодца. Сюда приходили женщины с кувшинами. Они набирали воду и, ловко подбросив кувшин на плечо, уходили прочь, гордые и красивые. Сюда приходили старики и дети. Памеджаи молча смотрел на незнакомых людей, не решаясь обратиться к кому-либо с вопросом. Так он провел несколько часов. И хотя неизвестно было, найдется ли здесь нужный ему человек, Памеджаи решил его искать именно здесь, у этого колодца. И вот когда солнце уже клонилось к закату, вдруг появился высокий худой старик в маленьком фартучке, с головой, повязанной пыльным куском полотна, – старик, который привлек внимание Памеджаи глубокими штрихами на лице. На нем была татуировка, какую умели делать люди, живущие у Отрогов Земли. Когда старик наполнил свой сосуд водой, Памеджаи подошел к нему и спросил, не скажет ли он, где живет знахарь, умеющий делать татуировку.
– А зачем тебе знахарь? – удивился старик. – Обычно такие знаки племени делают в юности. А ты и так проживешь свой век.
– Я прожил без них значительную часть своей жизни, а теперь понял, что без священных знаков моего племени мне худо. Мне не успели сделать знаки моего племени. Назови мне такого человека, если знаешь, я хорошо отплачу. Я могу сделать священного скарабея из любого камня. Я могу сделать фигурки богини Хатор. Я могу сделать из дерева фигурки зверей. Вот сколько всего могу я сделать. Выбирай!
– Пойдем со мной, умелый человек. Я сам тот знахарь, который делает юношам и детям эти знаки племени. Пойдем в мою хижину. Она на самой окраине города, недалеко от ворот Икена.
Они пошли и вскоре очутились за глинобитной оградой. Крошечный дворик говорил о том, что хозяин беден. Он не смог себе сделать маленького бассейна и не смог вырастить ни одной зеленой ветки, потому что поблизости не было воды, нечем было поить зеленые растения.
Уже на следующий день старый знахарь Пааам принялся за дело. Он сделал глубокие продольные надрезы на лбу, на щеках, на подбородке, затем втер в каждый надрез какой-то черный порошок и сказал, что придется посидеть здесь, за оградой, несколько дней, пока раны не заживут. Старик объяснил Памеджаи, что если пойти по улицам города с кровоточащими ранами, то бывает иногда, что человек потом тяжко болеет и умирает. Пааам не смог объяснить причину такого несчастья. Он предполагал, что дурной глаз вредит людям. К тому же Пааам хотел, чтобы Памеджаи отплатил ему и, в свою очередь, сделал бы обещанного скарабея. Он подал Памеджаи кусок желтого песчаника и предложил заняться скарабеем.