Страница 1 из 13
Леонид Гомберг
Дорога на Ханаан
Прогулка литератора по дорогам мифологической истории иудейской цивилизации
Мифологическая история – почти неизведанная область знания, находящаяся на стыке исторической науки, народного мифотворчества и художественно-публицистической литературы, исследующая, в какой степени соотносятся между собой историко-археологические и этнографические данные науки с мифологией, как они сочетаются, как переплетаются друг с другом, и как растворяются одни в других.
Так что же такое «мифологическая история»: наука или беллетристика, факты или вымысел? Пожалуй, и то, и другое, и третье, и четвертое. Если история призвана ответить на вопрос «как это было?», а мифология – «как это представлялось?», то мифологическая история рассказывает о том, «как это могло бы быть?».
Автор рассматривает Тору (Пятикнижие Моисея) как Книгу несомненно Богоданную. В то же время если Всевышний говорит с людьми на их языке, то Он, по-видимому, не может не апеллировать к событиям непосредственно связанным с человеком и его судьбой, отраженной за отсутствием адекватной знаковой системы в мифах. Миф, таким образом, предшествует истории, а значит, в каком-то смысле ее замещает.
На основании достоверных (в той или иной степени) научных данных, с одной стороны, и легенд, мифов, сказаний, созданных человеком – с другой, мифологическая история выстраивает гипотезу, а затем и концепцию возможной чреды исторических событий. Автор ничего не утверждает окончательно, он просто размышляет и приглашает к размышлению читателей.
2001
Учитывая пожелания, высказанные читателями, коллегами-литераторами и даже историками-профессионалами, автор снабдил текст короткими комментариями и указаниями на свои источники.
Поэт и публицист Л. В. Шерешевский, написавший о книге «От Эдена до Вавилона» целую статью, указал, между прочим, на «противоречивые отношения» автора с библейскими именами: Шет, но Сифлянская генеалогия, Шем, но семиты, Ноах, но Ноев Ковчег. Трудно не согласиться с Лазарем Вениаминовичем: такая невольная чехарда может и в самом деле создать некоторую путаницу в голове читателя. Автор старался быть как можно строже в выборе вариантов имен библейских героев. Однако полностью указанного затруднения преодолеть все-таки не удалось. Ведь помимо устойчивых словосочетаний (вроде «Сифлянской генеалогии» или «Ноева Ковчега») возникают еще проблемы при цитировании. В разных изданиях имя отца Авраама, например, имеет различные варианты написания: Терах, Фара, Фараг и другие. В некоторых местах книги на этот счет имеются специальные авторские ремарки.
Автор выражает свою безмерную признательность, всем, кто словом или делом проявил свое участие – профессору Михаилу Анатольевичу Членову, поэту и публицисту Лазарю Вениаминовичу Шерешевскому, историку, прозаику, поэту Фаине Гримберг, московскому журналисту Юлии Рахаевой, художнику и литератору из Нью-Йорка Славе Полищуку, председателю Федерации союзов писателей Израиля Эфраиму Бауху и особенно, иерусалимскому писателю Дине Рубинной, первой оказавшей автору значительную поддержку, а также историку Насте Подборской за технико-компьютерное содействие в работе.
2005
КНИГА ПЕРВАЯ
ОТ ЭДЕНА ДО ВАВИЛОНА
ОЧЕРКИ МИФОЛОГИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ ИУДЕЙСКОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ
МЕЖДУ МОЛОТОМ И НАКОВАЛЬНЕЙ ИСТОРИИ
Священная Книга евреев Тора, известная в христианском мире как Пятикнижие Моисея, повествует о Сотворении человека в первой главе книги Берэшит (Бытие), что в переводе с иврита означает «Вначале». История эта не велика по объему, она занимает не многим более двух страниц книжного текста. Поразительно, что в таком небольшом рассказе уместились многие фундаментальные основы духовной культуры человечества.
В первом фрагменте второго раздела (стихи 1–5), начиная со слов «И закончены были небо и земля, и все воинство их» речь идет о Шестом дне Творения, когда собственно и был сформирован человек как единый в своей сущности объект. Следующий фрагмент возвращает нас к Третьему дню Творения, где говорится о создании сада в Эдене, а затем Автор Писания вновь возвращается к Шестому дню. Если не понять, что стихи с 5-го по 16-й второго раздела представляют собой «вставную новеллу», повествование потеряет всякий смысл.
Как явствует из текста, человеку в Эдене предстояло стать участником двух событиях: во-первых, выслушать наказ Всевышнего о том, плоды каких деревьев сада есть можно, а какие нельзя, а во-вторых, наречь имена всякой живности, которую Всевышний «образовал» и «привел» к человеку именно для этой цели. Лишь затем Он произвел разделение человеческого существа на две его сущности (ипостаси) – мужскую и женскую. Третья глава вмещает одну из самых популярных новелл в истории человеческой культуры – об обольщении Хавы змием и об изгнании первых людей из сада Эдена.
С историко-мифологической точки зрения в тексте этого рассказа нас интересуют две проблемы, от решения которых будут зависеть многие существенные последствия описанных событий. Первая: когда произошло Сотворение человека? Вторая: где оно произошло?
При ответе на первый вопрос было бы слишком рискованно, да и затруднительно следовать традициям видных церковных авторитетов прошлого. Дата Сотворения мира, к которой обычно приурочивали Сотворение человека, расходится, например, у таких видных ученых как Блаженный Иероним (3491 год до н. э.) и епископ Феофил (5969 год до н. э.) почти на две с половиной тысячи лет. При этом следует помнить, что существует около двухсот различных версий толкования даты Сотворения мира. Самая распространенная сегодня, иудейская версия относит исходное событие истории человечества к 3761 году до н. э., то есть около 6000 лет назад.
Однако, такое привычное и естественное понятие как «год», некогда исчисленное астрономами и, казалось бы, данное нам сегодня в ощущениях, исторически совершенно неадекватно и, пожалуй, даже не состоятельно. Вглядываясь в Пятикнижие, мы чувствуем, что, чем дальше движемся в глубь веков, тем больше растягивается время. Мы не знаем истинных масштабов этого расширения, мы можем о них только догадываться. Читая историю Адама и Хавы, мы подсознательно ощущаем ее значительную временную протяженность, несмотря на то, что впервые встречаемся в тексте с историческим периодом, выраженным в «годах», лишь в сообщении о рождении их третьего сына Шета. До этого события никакой «числовой привязки» в тексте мы не обнаруживаем. Далее мы узнаем об огромной продолжительности жизни библейских патриархов, нам сообщается также о том, что срок человеческой жизни затем был сокращен до 120 лет. Но что это означает: что именно было изменено – структура времени или качество его течения – мы не знаем.
Как же, в самом деле, можно исчислить «год», если историческое время в разные периоды длится явно по-разному? Ученые свидетельствуют, что одна и та же пещера могла непрерывно служить пристанищем людей в течение долгих тысячелетий. В течение долгих тысячелетий они изготовляли и использовали одинаковые орудия труда, ели одинаковую пищу, прикрывали тела одинаковой одеждой. А ну-ка представьте себе уровень материального состояния общества во времена детства ваших родителей, ваших дедушек и бабушек: за какую-то сотню лет материальная культура человечества изменилась до неузнаваемости. А тогда проходило несколько тысячелетий, сменялись сотни поколений людей, а материальных перемен в жизни не происходило. Каким же было течение исторического времени?
Ученые отмечают, что анализ древних документов показывает: прежние представления о времени резко отличались от нынешних. Вплоть до ХШ-ХIV веков приборы для измерения времени были предметами роскоши. Секундное деление приборов, просто необходимое для астрономических наблюдений, вообще появилось сравнительно недавно. Да и многие приверженцы так называемого мистического времени утверждали, что те же самые временные отрезки, которые используются для измерения земного времени, приобретают совершенно иную протяженность, когда применяются для измерения библейских событий. Видный ученый древности Блаженный Августин, например, пытаясь определить длительность истории человечества, приравнивал каждый день Творения к тысячелетию. Выдающийся мыслитель современного ортодоксального иудаизма раввин Адин Штайнзальц считает, что протяженность событий, описанных в первой главе Книги Бытия, равна двум тысячелетиям.