Провокатор

В любимом тире Фил мгновенно преобразился. Развернул плечи, справился с одышкой и приклеил к физиономии новую гримасу. Из замученного дохляка превратился в бывалого стрелка. Правда, все равно замученного.

– Чем сегодня балуемся? – небрежно спросил Фил, явно красуясь перед соперницей. – Автомат, гладкое, базуки?

– Пистолет Макарова, двадцать пять метров. – Инструктор указал на барьеры, а затем на мишени. – Еще вопросы?

– Время?

– Не ограничено, Грин.

– И глаза не завяжете? – Филипп ухмыльнулся. – Детский сад.

– Вы попадите сначала. – Инструктор смерил взглядом девицу. – Чего ждем? К бою!

Пока соперница подходила к барьеру, заряжала и ждала команды «огонь», недисциплинированный Грин отстрелялся и устало рухнул в пластиковое креслице. То самое, в углу, в котором во время спектаклей обычно сидела Вика. Инструктор отреагировал на выходку Фила спокойно, лишь проводил его до кресла укоризненным взглядом. В свое время именно он был первым тренером Грина, а потому знал все замашки Филиппа, ожидал от него чего-то подобного и… был склонен простить Грину, как самому талантливому из учеников, любую выходку.

Терпеливо дождавшись, когда девушка тоже закончит стрельбу, инструктор включил экран и увеличил изображение мишени Грина.

– Десятка. – Инструктор удовлетворенно хмыкнул. – Две девятки, две восьмерки, две семерки и шесть. Вы издеваетесь, Грин?! Что за сердечки вы мне тут рисуете?

– Это не вам, даме. – Грин ухмыльнулся.

– Небось не февраль, валентинки дарить. – Инструктор покачал головой. – Ловелас нашелся! Ладно, считаем… Шестьдесят четыре… хм… сгодится. Общая оценка три балла. А могли бы на четверку вытянуть. Если бы, вон, как напарница, кучно все положили. Вы же умеете, я точно знаю. Сколько тут… Гляньте, Грин, и позавидуйте. Три десятки, четыре девятки и одна восьмерка. Ну, приятно ж посмотреть!

– Вы сибиряк? – вдруг спросила напарница Грина, стягивая маску.

– Ну. – Инструктор вопросительно взглянул на девушку. – А что?

– Ничего, – она улыбнулась. – Буквально вчера из ваших краев. Целый год там прожила. Красивые места, простор, хорошие люди. Только нукают все.

– Есть такое дело. – Инструктор рассмеялся. – Зато никто не говорит «как бы». У нас все по-честному. Не как бы жена, а жена и не как бы работа, а… Ну, вы понимаете. Вам, Марта, пять баллов за этот месяц. Свободны оба. Грин, подъем. Наверх шагом марш!

Грин вскочил с кресла, но не потому, что услышал команду инструктора. Это получилось у него само собой. Вскочил и застыл столбом, ничего не видя и не слыша, поскольку опять отвлекся. Только теперь не на воспоминания о любимом кино и не на мысленную беседу с загадочным голосом извне, а на пожирание взглядом очаровательной напарницы. Ей даже пришлось взять остолбеневшего, оглохшего, а заодно и онемевшего Фила за руку и вывести из тира, как подконвойного.

– Марта? – вновь обретая дар речи, спросил Грин. – Что за козья кличка?

– Много ты понимаешь. – Девушка легонько ткнула его локтем в бок. – И не пялься на меня, как голодающий на булку. Мне нехорошо становится. В животе.

– А мне хорошо, только ниже. – Грин рассмеялся и схватил девушку в охапку. – Вика, я тебя убью!

– Ты хотел сказать «люблю»? – прижимаясь к нему всем телом, уточнила Вика.

– Что хотел, то и сказал! Почему ты не предупредила, что возвращаешься?!

– Сюрпр… – Вика не сумела закончить, помешал Филипп.

«Э-э, ну не здесь же, – пробормотал голос извне. – Целоваться дело хорошее, но…»

«Умолкни, я сказал! – мысленно воскликнул Грин. – До утра чтобы ни слова!»

«Это предвидение, – немного обиженно ответил голос. – На три месяца вперед заглядывать не умею, только ты у нас такой талантливый, но в ближнем бою я лучший, факт».

– Э-э, ну не здесь же, – пробормотал за спиной у Грина инструктор. – Целоваться дело хорошее, но… А вообще-то…

Он махнул рукой и потопал в глубь тоннеля, к стартовой позиции, где его ждали очередные «нормативщики».

«Убедился?»

«Иди к черту!»

Грин представил, что надевает массивные наушники, из которых льется романтическая музыка. Впрочем, можно было и не фантазировать. Вскипевшая в душе гремучая смесь из радости и возбуждения отключила разом все каналы связи с внешним миром. С внутренним тоже.

Грин почти не помнил, как добрались они до его кубрика, как разделись и рухнули в постель. Ему казалось, что неведомый редактор вырезал все эти несущественные детали из воображаемого фильма. Остались только главные моменты: вот они целуются перед тиром, вот, уже дома, теряя одежду, дрейфуют от прихожей к кровати, вот с головой ныряют в бурную страсть и бесстрашно тонут в ее сладко-терпком, годичной выдержки вине.

Вернулся в реальность Фил, только когда первое лихорадочное погружение осталось позади, и светящаяся от счастья Вика загнала «чумазого ловеласа» в ванную. Вода смыла все лишнее, оставив только чистоту телу и щемящую радость душе. Впервые за год Филипп почувствовал себя цельным, действительно кому-то нужным и просто счастливым. Это было здорово!

А уж как хорошо стало через два часа, после второго, более осмысленного погружения в вино страсти, не вышептать. Кайфа не испортила ни новая манера Вики кусаться на пике наслаждения, ни зверский аппетит, проснувшийся сразу после того, как наступила разрядка.

– Холостяцкий быт – враг желудка, – заявила Вика, обследуя холодильник. – А кроме консервов у тебя что-нибудь имеется?

– Там, внизу, фрукты, – потирая синяки от укусов, Грин сполз с кровати, но приползти на выручку Вике не успел.

Она сориентировалась сама и достала все, что посчитала нужным: фрукты, пару продрогших бутербродов с ветчиной, бутылку «Белой лошади» и непременный «Нарзан».

– Подсел на виски? – Она с непостижимой для мужчин ловкостью превратила журнальный столик в обеденный. – Стаканы где?

– А там же. – Фил кивком указал на холодильник. – В морозилке.

– Почему там? – удивилась Вика.

– Сразу со льдом.

– А больше нечего в морозилку положить?

– Паек консервами выдают, а на свежее мясо или рыбу не хватает. С наличкой в последнее время совсем туго стало. Змеевики всем штампы на руки поставили: паспорт и кредитка в одном флаконе. А заодно и черная метка. Вошел в супермаркет, бери что хочешь, на выходе с твоего счета спишут, и все дела. Даже притормаживать не надо. Идешь мимо кассы, как шел, электроника на расстоянии все считывает. Да там и касс теперь нет. Зачем? Одна беда – кто в розыске, сразу сгорает.

– Ты тоже в розыске? – удивилась Вика. – Я думала, ты в штабе сидишь, в боевых операциях не участвуешь.

– Так и есть, но хакеры две недели назад новые черные списки скачали. Там все подряд.

– Утечка?

– Наверняка. Особый отдел до сих пор на ушах стоит. Начальника разжаловали, нового поставили. Вроде бы новых утечек пока нет, но лично мне от этого не легче. Уже две недели в карантине отсиживаюсь. Наверх всего три раза поднимался, гулял от силы по часу и только в пределах лесопарка.

– Строго. – Вика уверенно открутила желтую крышечку и разлила виски по стаканам. На взгляд Фила, налила многовато, но сейчас, пожалуй, можно было и поддать. На радостях.

– Я ведь теперь, как тот золотник: мал, да дорог. Не поверишь, даже личную охрану со мной наверх отряжали. Чувствовал себя, как последний идиот.

– Надо же. – Вика иронично взглянула на Грина. – Погоди-ка, дай угадаю! «Пилигрим», да? Это твой аппарат?

– Не совсем мой… – Фил выдержал короткую паузу. – Вернее, не только мой. Целая команда работала. Но идея моя, и основные детали я разработал. А что, уже видела?

– Видела. – Вика отсалютовала бокалом. – И даже испытывала. Работает. Пока мощности маловато, но работает. Молодец, Фил. За тебя!

– Нет, за тебя. – Грин немного взболтал напиток, чтобы подтаял лед, и сделал первый глоток.

Холодное виски отметилось во рту характерным привкусом, а дальше пошло, как магнитоплан: быстро, легко и не задевая ничего лишнего, прямиком по назначению, в желудок, а уже там согрелось само и согрело принимающего. Грин выдержал паузу, наслаждаясь ощущениями, и снова взболтал напиток. Даже довольно простое виски он предпочитал пить неспешно и, как пишут на этикетках, «ответственно».