Комнаты страха

Он все еще жил на вилле у Софьи. Та разрешила ему остаться, хотя «два-три дня» уже истекли. Морис старался не стеснять ее, прилетал только на ночь и в придачу наладил сломавшегося садового робота.

– Умные ребята ночуют здесь. Меньше расходов и больше времени для отдыха.

Шоколадная Анджела подошла ближе. По краям манжет ее застиранной белой блузки темнели каемки грязи, от желтоватых пятен под мышками исходил несвежий запах. Брюки из дорогой ткани, черной в узкую серебряную полоску, сидели на ней мешковато и пузырились на коленях. Анджела выглядела так, словно провела минувшую ночь на каком-нибудь городском пустыре, примостившись между мусорными контейнерами, а утром встала, отряхнулась и как ни в чем не бывало пошла на работу в офис. Как ее сюда пускают, в таком-то виде?.. Но, похоже, Анджела давно уже отвоевала право выглядеть так, как ей нравится, и заставила всю Новогоднюю Службу с этим считаться.

В первый момент она производила впечатление опустившейся бродяжки – но только в первый. Взгляд был острый, оценивающий и не оставлял никаких сомнений: заслужить более-менее высокую оценку у нее сумеет не каждый.

Вот и сейчас ее голубые глаза уставились на Мориса пытливо и вдумчиво, и она, смягчив голос, начала расспрашивать, что с ним творится. Между прочим, она отвечает за свою группу, и за него в том числе. Все заметили, что Морис ведет себя немного странно. У него неприятности? Не сможет ли она, как руководитель, чем-нибудь помочь?

Анджела и так, и эдак пыталась вызвать его на откровенность, а он, сам не зная почему, словно воды в рот набрал. Не хотел он обсуждать с ней свои проблемы, сама эта идея вызывала у него протест. Еще бы, ему очень нужна помощь! Но с Шоколадкой он связываться не станет. Возможно, причина была в том, что она дружит с Макарониной и, значит, есть риск, что Наген тоже обо всем узнает, а после использует эту информацию для своих подначек.

– Морис, если будут какие угодно сложности – не только связанные с новогодней работой, а какие угодно, понял? – ты всегда можешь прийти ко мне и посоветоваться, – предложила она напоследок потеплевшим тоном. – Запомни, кто у меня в группе – тот под моей защитой. Мы своих не сдаем!

Морис в ответ промямлил все расхожие слова благодарности, какие только пришли на память. Своего решения он не изменил. Шоколадная Анджела раздосадованно хмыкнула и повернула к выходу на лестничную клетку. Казалось, она была разочарована.

Переселиться с Хрустальной виллы в спальные номера Новогодней Службы Морису все-таки пришлось, Софья его выставила.

– На днях прилетают дочь и племянница хозяйки виллы и с ними телохранитель. Я живу здесь не за деньги, по знакомству, и не было такого уговора, что я могу поселить у себя постороннего молодого человека. В общем, извини.

– Конечно, я понимаю, – расстроенно согласился Морис.

Он живо представил себе компанию, которая скоро сюда нагрянет: парочка шумных, любопытных, болтливых нимфеток и здоровенный ленивый качок. Худшего соседства не придумаешь. Даже если бы Софья не стала его выгонять, он бы все равно озаботился поисками нового убежища.

– И еще моя мама приезжает, – с легким вздохом добавила Софья, обращаясь уже к Дигне.

Та с ногами устроилась в кресле и ела то ли клубнику, то ли конфеты в виде клубничин из большой вазы винно-красного цвета. В этот раз она пришла без Генри.

– Твоя мама – это серьезно, – отозвалась она сочувственно, отправляя в рот ягоду. – Главное, не забудь Белинду спрятать, – и кивнула на электронный альбом с незийскими фотографиями.

Софья, чуть нахмурившись, встала и переложила альбом с полки на радужный стеклянный столик.

– Как мне хочется их всех увидеть… Эдвин, конечно, тот еще паршивец, но все равно очень милый, а двойняшки, Стив и Лаура, настоящие ангелочки! Не понимаю, как можно их не любить… То, что мама невзлюбила Белинду, еще можно как-то объяснить, но нельзя же переносить это на детей! В конце концов, это ее внуки! Рауль написал, что они как-нибудь соберутся и всей семьей прилетят на Парк, но если мама узнает, что я с ними встречалась…

Дигна смотрела на нее своими огромными глазищами и участливо кивала, в хорошем темпе уплетая ягоды, на ее маленьком изящном подбородке алела струйка сока.

А Морис почувствовал себя безнадежно одиноким и заброшенным. Их разговор казался ему бессмысленным: заурядные бытовые драмы, женские конфликты типа свекровь терпеть не может сноху – все это ерунда.

Ему-то как быть, если он даже рассказать никому не смеет об этих кошмарных Комнатах, которые подстерегают его за каждой дверью, чтобы поймать и замучить? Если расскажешь – прослывешь чокнутым.

Или, возможно, такие вещи происходят не только с ним, с другими тоже, но каждый молчит, опасаясь за свое реноме здравомыслящего человека? Тогда надо найти тех, кто попадал в похожие ситуации, и объединиться, чтобы вместе противостоять этой жути… Морис не представлял, как осуществит созревший план, но все равно немного воспрянул духом.

– А телохранитель – тот самый гинтиец, который спит на полу под дверью, чтобы сразу почувствовать, если кто-то идет? – поинтересовалась Дигна.

– Тот, – подтвердила Софья. – Он вроде бы один у них.

– Один, но зато какой! – вздохнула Дигна уважительно.

Ага, Морис тоже не отказался бы от телохранителя, который будет спать на полу у него под дверью. Это бы в самый раз… Надо найти кого-нибудь, кто согласится все время быть рядом с ним, чтобы ему не оказаться опять один на один с Комнатами.

Найм отпадает. Разве что кто-то выручит его бескорыстно… По дружбе – но у него так и не завелось близких друзей. Или по доброте душевной – но откуда же взяться такому человеку?

– Знаешь, а Генри не так прост, как я вначале подумала, – интригующе понизив голос, сообщила Дигна. – Говорит, что прилетел сюда бездельничать, а сам постоянно ко всему присматривается и что-то замышляет. По-моему, на самом деле он то ли киллер, то ли кто-то еще. В общем, мафиози, как ваша Белинда.

– Белинда не мафиози, это мама ее так называет, – Софья неодобрительно свела светлые брови.

– Но она же родилась на Рубиконе, а там одна мафия!

Чувствуя себя третьим лишним, Морис попрощался с девушками и отправился в Новогодний городок.

В следующий раз это случилось утром, когда он, еще полусонный, распахнул у себя в номере дверцу встроенного стенного шкафа, где висел ярко-красный, с белыми отворотами и вышитым кушаком наряд Деда Мороза.

Праздничной униформы в шкафу не было, и вообще шкафа как такового не было.

За дверцей открылся проход в длинное унылое помещение. Вдоль стен стоят стулья – видно, что плохие, поломанные, выше расклеены картинки, выдранные из анатомического атласа: кровеносная система, пищеварительный тракт, мышцы, скелет… В конце – одна-единственная дверь, выкрашенная в бежевый цвет. По потолку тянется двойная цепочка плафонов, похожих на оставленные неведомо кем светящиеся следы. Никого нет. В затхлом горьковатом воздухе ощущается привкус тоски.

К счастью, Морис не вошел туда. Вначале он оцепенел, потом сделал шаг назад, наткнулся на узкую откидную койку, еще не убранную. Уселся, потеряв равновесие, и обеими руками вцепился в металлический край. Мертвой хваткой. Словно это потустороннее помещение могло затянуть его, как пылесос, но он не поддастся, пусть попробуют оторвать его от койки…

Ничего не происходило. Тогда он, осмелев, пинком захлопнул дверцу шкафа и как был, полуодетый, выскочил из номера в коридор.

Нужна помощь. Только пусть это будет не Шоколадная Анджела! Не хотел он с ней связываться. Сам не смог бы объяснить, почему – не хотел, и все.

Ссутулившись у окна, в холле с осыпающимися со стен блестками, подальше от всяких там дверей, он чуть ли не всхлипывал.

– У тебя что-то случилось?

Рядом остановилась Снегурочка из их группы. Перед этим она несколько раз прошла мимо, хмурясь и посматривая на Мориса так, словно и жалела его, и в то же время остерегалась лезть не в свое дело.