Страница 44 из 57
Игорь закурил и принялся уже внимательно перечитывать лежавшие перед ним бумаги, делая пометки на отдельном листе.
В дверь постучали.
— Да, да! — крикнул Игорь, торопливо заканчивая очередную запись.
В кабинет вошёл невысокий, худощавый: человек с небольшим чемоданчиком в руке.
— Вы от Савельева? — спросил Игорь. — Присаживайтесь, пожалуйста. Постановление следователя у вас есть?
— А как же? — улыбнулся человек. — Без этого не работаем. Как и вы.
— Отлично. Я уже звонил на завод. Там все в порядке. Вам Юрий… — Игорь вдруг забыл отчество Савельева.
— …Сергеевич, — подсказал человек.
— Да, да. Юрий Сергеевич. Он говорил, в чем состоит ваша задача?
— В общих чертах. Детали должны сообщить вы. Я ведь тут совсем по другому делу.
— Это мне известно. А задача вот какая…
Игорь принялся объяснять. Человек внимательно слушал.
— Все понятно, — сказал он наконец. — Когда вам нужен акт?
— Срочно нужен, — Игорь взглянул на часы. — Ну, хотя бы к двум. Допрос мы начнём раньше. Но вы заходите, не стесняйтесь. И желаю успеха. Очень, как вы понимаете, желаю, — он улыбнулся. — И вообще, спасибо за помощь.
— Ну, чего там. Дело общее. Они простились, и человек ушёл.
Потом зашёл подполковник Раскатов. Пожав Игорю руку, он загадочно усмехнулся и сказал:
— Вчера вечером, после вашего ухода, звонил Коршунов Сергей Павлович. Ох, и острый мужик. Одно дело мы с ним поднимали. Уж он жару дал.
«Запомнилось тебе это дело», — подумал Игорь.
— Так вот, — продолжал Раскатов. — Был у него, оказывается, этот ваш Мацулевич…
— А-а, ну, теперь все понятно, — обрадованно воскликнул Игорь.
— Именно. И с тем Кобецом Сергей Павлович лично беседовал. Вот так. Ну, а потом интересовался, как тут его орлы действуют, — усмехнулся Раскатов. — Просил вас вечером ему позвонить.
Он прошёлся по кабинету, заложив руки за спину, потом остановился перед Игорем и добавил:
— Хочу поприсутствовать на сегодняшнем допросе. Не возражаете?
— Пожалуйста, — сдержанно ответил Игорь.
«Коршунов велел или сам инициативу проявляет? — подумал он и тут же решил: — Сам. Дело-то совсем по-новому оборачивается».
А вскоре пришёл Ревенко.
Он шумно распахнул дверь, поздоровался громко, уверенно, почти весело:
— Привет, Игорь Васильевич, привет! А, и вы тут? — повернулся он к сидевшему в стороне, на диване, Раскатову. — Давненько, Викентий Петрович, не виделись. Давненько. Печень-то как, поутихла? Позволяет? — и он, лукаво улыбнувшись, щёлкнул себя по горлу.
Раскатов сухо буркнул в ответ:
— Все бы так было в порядке, как моя печень.
Ревенко повернулся к Игорю.
Вся его короткая, полная фигура с обрисовывавшимся под белой сорочкой животом и небрежно завязанным галстуком на складчатой, ветчинно-розовой шее выражала самоуверенность и безмятежное спокойствие. Широкое, розовое от загара лицо с набрякшими мешочками под глазами улыбалось открыто и дружелюбно.
— Итак, я к вашим услугам, — сказал он, усаживаясь и кладя на короткие колени свой солидный, с двумя застёжками портфель. — Чем могу быть полезен?
— Сейчас все узнаете, — спокойно ответил Игорь, вынимая бланки допроса, — заполним сначала общую часть.
— Допрос по всей форме, — усмехнулся Ревенко и пригладил свои вьющиеся светлые волосы. — Как положено.
— Ну что ж. Раз положено…
Он быстро ответил на вопросы, и Игорь протянул ему бланк.
— Тут вам следует расписаться.
— А что это такое? — с интересом спросил Ревенко.
— Предупреждение. За дачу ложных показаний, вот видите, тут предусмотрена санкция.
— Чепуха какая! Ну, пожалуйста.
Ревенко размашисто подписался.
Он по-прежнему был спокоен и самоуверен, только весь как-то незаметно подобрался, и глаза налились холодом.
— Что дальше? — спросил он, откидываясь на спинку стула.
— Дальше будем разбираться, Владимир Яковлевич. Но прежде всего скажите: как вы относились к Лучи-нину?
— Я? Самым лучшим образом. Я и сейчас утверждаю, что это был, бесспорно, талантливый инженер и организатор. Хотя с людьми он не всегда умел ладить. Приходилось сглаживать.
— Прекрасно. Так я и запишу. Ну, а изобретение его? Вы признаете за ним это изобретение?
— Как вам сказать? Тут я не очень компетентен, признаться, — пожал плечами Ревенко. — Говорят, он его заимствовал.
— А ваше мнение?
— Чего не знаю, дорогой мой, того не знаю.
— Бывает. Я так и запишу. Теперь насчёт перестройки вашего завода. Вы в ней участвовали, не так ли?
— Да, конечно.
— По каким чертежам она шла?
— По каким? Да по тем самым, которые были потом обнаружены на Барановском комбинате.
— Вы уверены, Владимир Яковлевич?
— Ещё бы! Но почему вы меня об этом спрашиваете?
— А потому, что вы, перестраивая завод, временами, оказывается, сильно отступали от проекта. Почему так?
— Ну, знаете, — на сосредоточенном лице Ревенко мелькнула снисходительная улыбка. — По ходу дела всегда приходится вносить коррективы. Без этого не бывает.
— Но почему гак много? Даже в компоновку и количество оборудования, в его конструкцию, в технологическую схему, наконец.
— А об этом уж спросите проектировщиков.
— Спросил. Они, кстати, вместе с вами участвовали в перестройке завода.
— Надеюсь, они вам объяснили?
— Да, объяснили, что эти чертежи изготовлялись уже после перестройки.
— Вот тебе раз! А как же, по-вашему, мы тогда перестраивали завод? — рассмеялся Ревенко. На круглом его лице не было заметно ни растерянности, ни досады.
«Нервы у него что надо», — подумал Игорь и пояснил:
— Говорят, что перестраивали по эскизам. Вы этого не заметили?
— Нет, не заметил.
— Странно, — покачал головой Игорь. — Вы не находите? Ведь все, кроме вас, это заметили.
— А мне странно другое.
— Что именно?
— Ваш тон, — строго сказал Ревенко. — Вы меня как будто в чем-то уличаете.
— Дело не в тоне, а в фактах. Вы ими недовольны? А меня они удивляют. Вы же умный человек, Владимир Яковлевич. Смотрите, что получается. Ваш завод перестроен со значительными отступлениями от проекта. Так?
— Так. Что из этого?
— А Барановский комбинат построил свой цех в точности по этому проекту. Вот справка. Что это может означать? Любой человек вам скажет: это означает, что данные чертежи предназначены для Барановского комбината. Тогда где же чертежи, где проект, по которому перестраивался ваш завод? Может быть, их уничтожили? Или потеряли?
— Глупости!
— Совершенно с вами согласен. Остаётся предположить одно: их просто не было. Были эскизы.
— И это было бы грубейшим нарушением! — воскликнул Ревенко, вцепившись побелевшими пальцами в свой портфель.
«Э, милый, ты начинаешь срываться, — усмехнулся про себя Игорь. — Даже твои нервы, кажется, не выдерживают». И спокойно заметил:
— Конечно, нарушение. Но автор проекта Лучинин сам руководил перестройкой. Все очень спешили. Так что наличие эскизов можно если не оправдать, то объяснить.
— Ваша обязанность не объяснять, а выслушивать объяснения!
— Я именно так и сделал. И именно так все мне и объяснили, кроме вас. Вы объясняете очень странно.
— Вся рота шагает не в ногу, один он в ногу, — пробасил со своего дивана Раскатов.
— А вы!.. — обернулся к нему Ревенко. — Вы!.. — и вдруг спокойно и иронически закончил: — Вы ведь были, кажется, другого мнения, Викентий Петрович. Неужели так быстро поменяли?
— Не быстро, — пробурчал Раскатов. — Совсем не быстро. А надо было бы.
— Минутку, Владимир Яковлевич, — вмешался Игорь. — Я записываю ваше объяснение. Итак, завод перестраивался по чертежам, по которым потом был построен цех на Барановском комбинате. При этом вы внесли в проект большие изменения, иногда даже ухудшая его тем самым.
— Позвольте! Почему же ухудшая?
— Качество продукции у вас несколько хуже. А производительность меньше. Вот справка главного инженера комбината.