Последнее приключение Флинкса

«Матушка Мастифф от души бы похохотала, услышав подобное», — подумал Флинкс.

— Вряд ли. Я никогда особенно не интересовался коммерцией в привычном смысле слова.

«Разве что когда облегчал карманы толстосумов, не ставя их об этом в известность. Но это трудно назвать коммерцией», — добавил он про себя.

— Так кто же ты такой? Чем ты занимаешься?

Он хорошенько задумался, придумывая ответ, который, с одной стороны, прозвучал бы вполне правдоподобно, а с другой — не был бы излишне откровенным.

— По-моему, ты бы назвала меня студентом, углубленно изучающим избранный предмет.

— Какой предмет?

— Главным образом, самого себя и мое ближайшее окружение.

— А каково твое ближайшее окружение?

— Ты задаешь слишком много вопросов, разве ты забыла, что я спас тебе жизнь? Послушай! — продолжал он с твердостью в голосе. — Я же сказал, что могу доставить тебя туда, куда надо, обещал помочь тебе унести отсюда ноги. Разве тебе этого недостаточно?

— Более чем достаточно.

Флинкс считал, что не было причин продолжать этот разговор, но что-то внутри его заставило ответить на оставшуюся часть вопроса.

— Если тебя интересует, как я стал собственником корабля, так знай — это подарок.

— Ну и подарочек. Даже самый маленький из межпланетных судов стоит столько, что я могла бы на эти деньги до конца жизни не знать никаких забот. Да и ты тоже.

— Беззаботная жизнь не особенно меня интересует, — честно признался он. — Путешествовать, узнавать новое, встречаться с интересными людьми — вот что увлекает меня больше всего на свете. Как-то раз мне довелось оказать моим друзьям одну услугу, а они, в свою очередь, преподнесли мне в дар «Учителя».

— Ну, раз ты так говоришь, пусть будет по-твоему, — было видно, что она не поверила ни единому его слову, однако в ней было достаточно благоразумия, чтобы прекратить вопросы. — Твоя личная жизнь меня не интересует.

— Ты можешь не принимать ее близко к сердцу, если она тебя нервирует.

Флинкс сам удивился, с какой силой он надеялся, что она все-таки примет его близко к сердцу. Конечно, она генный инженер, представительница профессии, внушавшей ему страх, благоговение и трепет. Но она ведь такая симпатичная! Нет, просто красавица. А это качество не часто встречается в сочетании с удивительной проницательностью ума. Короче говоря, ему бы не хотелось потерять ее из виду. Даже если ее рассказ — тщательно сконструированная ложь с целью заручиться его помощью.

Если это так, то надо отдать должное, ее задумка удалась.

— Я принимаю, разумеется. Что же еще остается делать? Я готова отправиться в путь прямо сейчас, сию же минуту. Вещи мне собирать не надо, да и ты не производишь впечатления человека, таскающего за собой лишние чемоданы.

Он не стал искать в сказанном какой-то скрытый смысл.

— Ты права. Так оно и есть. Но мы пока не уезжаем.

— Почему?

Она была явно ошарашена.

— Потому что мне надо хотя бы один раз отоспаться в нормальной постели. Или ты забыла, что я на своем вездеходе проехал с тобой половину джунглей Ингра, а проснувшись с дороги, застал тебя с ножом в руке. Ты ведь сама призналась, что намеревалась перерезать мне горло.

Она даже покраснела.

— Этого больше не будет. Я же тебе сказала, что была совершенно сбита с толку.

— Не важно. Мне и без того последние две недели показались слишком долгими, а теперь я должен на себя взваливать еще и твои заботы. Мы отправимся в путь завтра утром, когда еще не так жарко. Запомни, нам надо как следует отдохнуть. Ты спала несколько дней подряд. А я? К тому же, если эти люди попытаются выследить тебя, то чем дольше мы задержимся здесь, тем скорее они будут вынуждены распространить свои поиски все дальше по джунглям. А в этом случае нам будет проще проскочить на борт моего корабля.

— Как знаешь, — неохотно отозвалась она. — Послушай, мне как-то неловко просить об этом после всего, что ты для меня сделал, но у меня в желудке так же пусто, как внутри Каскадной пещеры.

— А где это?

— На планете, где я работаю.

— Ничего удивительного, ты существовала на внутривенных вливаниях с тех пор, как я тебя обнаружил.

— Любая пища была бы мне сейчас очень кстати.

Флинкс задумался.

— Мне кажется, твои внутренности уже готовы к этому. Что ж, коли я собрался отвезти тебя за тридевять парсеков, то перед этим могу и раскошелиться на парочку обедов.

— Ой, я обязательно прослежу, чтобы тебе возместили расходы, — быстро ответила она. — Когда я вернусь к себе, моя компания заплатит тебе и за дорогу, и за причиненное беспокойство.

— В этом нет необходимости. Я уже забыл, когда приглашал к ужину хорошенькую женщину.

«Господи! — мысленно воскликнул он, словно ужаленный. — Подумать только, я ведь это произнес вслух!»

То, что ее лицо несколько смягчилось, было еще одним тому подтверждением.

— Только особенно не усердствуй, а то начнет выворачивать потом наизнанку, и всю дорогу проведешь в обнимку с унитазом.

— Можешь не волноваться. Нутро у меня железное. Я ем что угодно. Или это не вяжется с твоим представлением о прекрасной женщине?

Она явно расстроилась, когда он проигнорировал ее вопрос.

— По твоим словам, ты студент, но это еще ничего не говорит о том, чем ты занимаешься.

Флинкс придирчиво осмотрел коридор. Пип уютно устроилась у него на плечах, а Поскребыш покачивался, обвившись хвостиком вокруг пряди волос на голове Клэрити.

Убедившись, что коридор тих и пуст, он двинулся в направлении небольшого обеденного зальчика гостиницы.

— Ничего и не требуется говорить, — наконец ответил он Клэрити. — Просто студент, и все.

— Ничего подобного. Здесь наверняка кроется что-то еще. Я, конечно, не эмпатический телепат, вроде этих летучих змеев, но готова поклясться, Флинкс, что учением твои дела не ограничиваются. Можешь не говорить, если тебе не хочется. Черт, опять я лезу с расспросами, — он скорее почувствовал, нежели заметил, что она улыбается. — Ты уж прости, пожалуйста. Это мозги у меня так устроены, плюс моя работа. Если ты хотя бы наполовину студент, как ты заявляешь, тебе понятно мое любопытство.

Любопытство? Она права, он испытывал и любопытство. А еще был зол и разочарован, напуган и полон воодушевления. Разве не испытывает подобную смесь эмоций любой из нас в юности?

Что же касается его действительных занятий в этой жизни, то никто, даже люди, еще до его рождения превратившие его тело и сознание в предмет своих жестоких забав, не могли иметь об этом ни малейшего понятия.

— Я, — неожиданно пришло ему на ум, — барабан, пытающийся разбудить своей дробью вакуум.

Глава 5

Народу в ресторанчике было немного. Флинкс был этому несказанно рад. Он не мог припомнить, когда в последний раз наслаждался легкой, ни к чему не обязывающей беседой, от которой становилось приятно на душе. Он сделал для себя открытие, что бесцельное времяпрепровождение может служить не только развлечением, но и исцелять.

Ему и раньше приходилось слышать о полусне. Некоторые называли это состояние пробуждением — человек уже не спал, однако сознание еще было словно сковано дремотой. Ничего подобного Флинкс никогда не испытывал. Он всегда просыпался быстро. Секунду назад он еще спал, а уже в следующую четко и ясно воспринимал мир. Переходной стадии, в отличие от многих людей, у него не было. Флинкс не мог точно сказать, является ли это особенным свойством его натуры или же результатом воспитания в темных закоулках Драллара. Он предпочитал ни с кем это не обсуждать.

Так уж случилось, что неожиданно для себя Флинкс уставился в почти полную темноту, слегка разбавленную тусклым светом одной из двух аляспинских лун. Лежавшая возле него Пип легонько постукивала своим длинным языком по его левому глазу, заставляя открыть веки. Флинкс тотчас понял, что таким образом она пытается разбудить его. А так как Пип никогда бы не стала делать этого без причины, он всполошился.