Цирк приехал!

— Наверное, вы скелет стащили да от меня скрыли!

…Пришли в милицию. Вместо вызванного на совещание следователя Павликова ребят допрашивал молодой милиционер, его однофамилец. Кудрявый милиционер Хмара сидел рядом с ним.

Что он хочет от ребят, этот Павликов? Молодой, а желает казаться солидным. Вот и пыжится. Ничему не верит, что ребята говорят.

— Ещё раз спрашиваю, — Павликов делает строгие глаза, — откуда у вас жетончик?

— Ещё раз отвечаем: не знаем. Наверное, грач откуда-нибудь затащил. Или подкинули.

Милиционер расхохотался:

— Грач? Бабушке своей расскажите! Слышь, Хмара, что выдумали? Номерок, оказывается, грач затащил. Новое дело! Курям на смех!

— А чего вы смеетесь? — спросил Борька. — Птицы часто мелкие вещи хватают. Наш грач один раз крестик притащил. Мы сами удивились даже. И у Брема написано, что птицы часто воруют вещи. Полистайте!

— Я те полистаю! Мне и так понятно, что за птицы жетончик из школы уволокли. Да со скелетом вместе. Только эти птицы в штанах были и не по небу летали, а сиганули через крышу! Мы таких птиц часто ловим. Слышь, Хмара, что он за чепуху несет?

Милиционер Хмара не ответил. Он внимательно слушал мальчиков.

— Значит, грач, говорите, затащил? — продолжал допрос Павликов. — А может, не грач, а кошка поповская, про которую вы тут рассказывали? Или, может, ещё зверь какой? Может, бибимот или бибипотам? — И милиционер Павликов сам рассмеялся над своей шуткой.

— Может, и Мурка затащила, — серьёзно ответил Борька. — А только мы думаем, что это Фрушка. А бегемоты, они же гиппопотамы, вещей не таскают.

— Что ещё за Фрушка такая?

— Грач наш. Его зовут Фрушкой. — Милиционер рассвирепел:

— Долго мы ещё будем с вами в бирюльки, Фрушки да в бабки ёжки играть? Говорите правду! Откуда у вас инвентаризационный номер от скелета за нумером триста тридцать три? И кто доказать может, что в ночь преступления с субботы на воскресенье вы дома ночевали?

— Как — кто? Все! Папа, мама, Нина.

— Показания родственников в счет не идут.

— Ну, значит, никто доказать не может! — рассердился Влас. — Считайте, что мы преступники!

— Не кричать! А не то узнаете у меня, что такое нары арестантские да тюремная похлебка!

Кудрявый милиционер подошел к Павликову и шепнул ему на ухо:

— Превышаешь, Павликов, не имеешь законного права арестовывать хлопчиков.

— Не учи ученого, Хмара! Не учи! — так же тихо ответил Павликов. — Имею полное право задержать опасных для общества преступников! Я ещё благодарность от следователя получу за раскрытие этого преступления. В капэзэ их! — громко приказал он Хмаре. Ребят вывели в коридор.

— А что за капэзэ такая? — испуганно спросил Борька.

— Капэзэ означает: камера предварительного заключения.

— Мы же не преступники!

— Верно, хлопчики. Верю, что не преступники. Поэтому в капэзэ вас долго держать не будут, не волнуйтесь. Посидите немного в этой комнате. Вот-вот следователь придет.

Милиционер вернулся к Павликову:

— Незаконно ты ребят задержал. Что же получается: свидетельница Иванкина, нянечка, что при школе живет, показывает, что воры были ростом повыше. Это раз. И два: она в субботу самолично закрыла окна кабинета естествознания на шпингалеты. Форточки тоже были закрыты. Так вот, скажи, Павликов, если ты сам уж ученый такой, как же воры в кабинет могли через закрытые окна попасть? Никак. Вот и я думаю, что кто-то специально для воров окна изнутри отворил заранее…

— Ну и что? — сказал Павликов. — Очень возможно. Значит, Ваткин со Шкалой могли открыть окна. Может, у них был подделан ключ от кабинета? А воровали их дружки, что повыше ростом.

— Нет, Павликов, ошибаешься! Все не так просто! На шпингалетах окон не осталось никаких следов. Это экспертиза установила! Вряд ли хлопчики могли додуматься до таких тонкостей. Тут работала птица покрупнее. Не такая простая эта кража.

В кабинет вошел следователь Павликов. Выслушав Хмару и прочитав дело, он приказал немедленно привести Власа и Борьку.

— Познакомился я с вашим делом, ребята. Сейчас пойдете домой. Скажите только одно: как вы воскресенье провели? Где были?

Ребята удивились.

— На кладбище, — ответил Влас.

— Кто?

— Я, Борька, Нина.

— Втроём, значит?

— Если не считать Фрушки.

— Так! Что было дальше?

— Постояли у могилы. Поправили венки. Ветер ночью запутал ленты. Положили свежие цветы и сразу ушли.

— Почему?

— Сандро, воспитанник Вонави, с Нонной и дядей Донатом пришли. Принесли школьный венок. Мы с Сандро до сих пор в ссоре. Отлупили ни за что ни про что. Он нас не прощает. И правильно делает…

Ребята вздохнули. Следователь погрузился в чтение.

— Вы с Фрушкой ушли? — спросил следователь, отрываясь от папки.

— Без Фрушки, — ответил Борька.

— А он куда делся?

— Пропал куда-то. Может, на колокольню залетел. Там всегда много воронья. Фрушка в последнее время что-то в церковь зачастил… Может, домой улетел.

Следователь задумался:

— В церковь, говорите? Влас сказал:

— Если бы мы, товарищ Павликов, скелет украли, так зачем нам через окошко по крыше лезть, когда у нас давно к кабинету ключ подобран!

— Как — подобран? Зачем? Это интересно! — оживился в своем углу милиционер Павликов.

— Это ещё давно. Когда мы скелет механизировали, чтобы он у нас лаял и двигался…

— Э-э! — рассмеялся следователь. — Да вы старые мошенники, оказывается…

— Ничего мы не мошенники! — не понял шутки Борька. — И тогда мы не воровали, и теперь…

— Ну-ну, успокойтесь, ребята. Я пошутил. Давайте на минутку допустим, что вы захотели, ну… тоже пошутить, что ли, и спрятать скелет. Возможно такое? — прищурился следователь.

— Возможно, — сказал Влас.

— Ну вот. Как бы вы его вынесли из кабинета, чтобы не заметила нянечка? Ну, открыли бы дверь ключом, ну, вынесли бы скелет в коридор, а дальше?

— А дальше спустили бы по лестнице до первого этажа и вынесли через окно комнаты для мальчиков.

— Как думаешь, однофамилец, есть тут резон?

— Есть, — вздохнул Павликов из своего угла.

— Будем ребят освобождать?

— Надо. Ребят отпустили.

Скоро в кабинет следователя вошел Сергей Михайлович. Первым делом он поинтересовался, сидят ли ребята.

— А что? — удивился Павликов. — Вы кто такой? Сергей Михайлович отрекомендовался.

— Проходите, проходите…

— Жулики они оба. Что Борька, что Шкапа, — вкрадчиво шептал следователю Сергей Михайлович. — Мудро вы поступили, что посадили их.

— Мудро, говорите? — переспросил Павликов, — А когда вы узнали про арест ребят?

— Сегодня же и узнал. Утром.

— А от кого?

— От священника, отца Никодима, соседа Шкапы.

— Ну, ну, слушаю вас. Простите, что перебил…

— Уж я раз добровольно, безо всякого вызова пришел, значит, хочу помочь вам. Верно?

— Допустим.

— Борис Ваткин — мой пасынок. Я пришел предупредить, что он вор, старый вор. У меня немного старинных денег было, я коллекцию собирал — мелочь, пятаки медные. Так, поверите, перед тем как из дому бежать, украл все начисто. В церкви разбойничал. Кошельки воровал. Свидетелей можно найти. Священник помнит. Двух мальчонок хороших из-за него, негодяя, в милицию забрали по подозрению в этой краже. Он им подбросил кошелек. Люди видели. А я за него, за жулика, вступился. Сердце-то доброе… Мачеху его пожалел. Жена, чай, одним полотенцем утираемся! А как он над мачехой измывался! Бил! Новый зонт сломал об неё. Он везде воровал: в доме, у соседей, на рынке…

— Простите, — перебил следователь, — вот вы сказали, что в церкви видели мальчонки, как он грабил…

— Мальчонки видели, точно.

— Им верить можно? Взять их в свидетели?

— Можно! Честные мальчонки.

— Одногодки Ваткина, что ли?

— Да нет, маленько постарше будут.

— И росточком повыше?

— Повыше! Повыше!

В коридоре раздались возбужденные голоса.

— Что там за шум? Взгляни-ка, Павликов. Павликов вышел и вскоре вернулся: