Дочь Афродиты

В бухте Фалера, где старики грузили на корабли имущество молодых, разыгрывались неописуемые сцены. Как только корабль был полностью загружен, он сразу же отплывал. Собаки, которым не нашлось места на судне, скуля и завывая, прыгали за своими хозяевами и, не догнав корабль, тонули.

Беженцы, направлявшиеся в Трезен по суше, встретили отряд спартанцев, которые спешили к Фермопилам, узкому проходу между морем и горами, соединявшему Македонию и Фессалию. Персы по пути в Грецию, так или иначе, должны были проходить здесь. Леонид, один из двух царей, вел свое войско на север. В авангарде шла элитная часть, состоявшая из трехсот спартанцев.

Леонид и его люди были не только самыми храбрыми воинами. Их еще считали и необычайно красивыми мужчинами. Натренированные, как атлеты на Олимпиаде, они, раздевшись донага, каждый свой день начинали с утренней зарядки, а потом завивали волосы. Песни, которые спартанцы пели на марше, свидетельствовали о том, что битва для них не тяжкая обязанность, а наивысшее удовольствие.

Часть флота, около ста триер, под предводительством Фемистокла обогнула мыс Сунион, взяла курс на север и, пройдя через пролив между Аттикой и островом Эвбея, бросила якоря возле мыса Артемисион. На одном из кораблей, который ничем не отличался от остальных, находились тридцать гетер. Среди них была и Дафна.

Коалемос, Глупая Борода, сидел на первой скамье гребцов и не спускал глаз с хозяйки. Гетера хорошо обходилась с ним, не обращая внимания на глупое выражение лица и странное поведение, и он платил ей привязанностью и любовью. Тот, кто оказывался рядом с ней ближе вытянутой руки, сразу же испытывал на себе силу мощных кулаков Глупой Бороды.

Приближалось лето. Стояла безветренная душная ночь. Море было спокойно, лишь изредка о борт плескалась одинокая волна. Гребцы дремали, похрапывая на своих скамьях. Гетеры находились отдельно, на высокой палубе. Вокруг царила напряженная тишина. В темноте сновали небольшие курьерские лодки, поддерживая связь между отдельными подразделениями. Когда нападут варвары? Может быть, их черные паруса вот-вот появятся из-за мыса Сепий?

Мегара лежала на досках рядом с Дафной и смотрела на далекие звезды.

— Дафна, ты спишь? — прошептала она.

— Как я могу спать, если это, возможно, наша последняя ночь? — ответила Дафна.

— Боишься?

— Боюсь. Как вспомню, как десять лет назад…

— Мы тогда побили персов!

— То-то и оно. Сейчас персидский царь идет не просто с целью завоевать Афины. Он хочет отомстить. Он сделает все, чтобы посчитаться с греками за битву под Марафоном.

Со стороны открытого моря послышался шум весел. Дафна поднялась и, опершись на поручни, спросила:

— Эй, вы откуда?

Шкипер удивился, услышав женский голос.

— Это что, корабль гетер?

— Да, я Дафна, гетера! — Теперь она различила в темноте двух мужчин. Судя по их одежде, это были спартанцы. — Вы привезли хорошие новости?

— Ни хорошие, ни плохие, — ответил один из них. — Время покажет. Леонид занял Фермопилы. Если персидский царь войдет в Грецию, ему сначала придется столкнуться со спартанцами. Фемистокл, командующий вашим флотом, узнав эту новость, сказал, что, пока Фермопилы в наших руках, эллинам нечего бояться.

— Вы знаете свое дело!

— Конечно, спартанцы умеют обращаться с луком и копьем. Варварам остается лишь узкий перешеек, не шире чем две едущие рядом повозки. Но прежде чем кто-либо из них отважится войти в этот проход, он будет продырявлен нашими стрелами и копьями.

— Вы храбрые мужчины! — восхищенно воскликнула Дафна. — А нет ли другого пути для варваров?

— Нет, — ответил спартанец. — Разве что узкая тропа через Каллидром, скалистые горы в Трахинии. Но эту дорогу знают только трахинийцы, небольшой народ, который полностью на нашей стороне.

— Трахинийцы, говоришь?

— Так называется племя, с давних времен поселившееся у Азопова ущелья. Ты о них вряд ли слышала!

— Ошибаешься, спартанец! Меня пробирает дрожь при мысли об одном юноше из Трахинии. Он ненавидит всех спартанцев и, кажется, только и ждет случая, чтобы отомстить.

— Ты говоришь загадками, гетера! — послышался голос снизу.

Дафна не стала ничего объяснять.

— Возьмите меня и моего раба в лодку, я поплыву с вами в Фермопилы. — Не дожидаясь ответа, она позвала Коалемоса. Тот забрался в лодку спартанцев вслед за гетерой.

— Налегайте на весла, — умоляла Дафна. — Иначе Греции конец. Я вам все объясню!

Мегара, стоя у поручней, смотрела на очертания исчезающей лодки и не понимала, что происходит.

Ксеркс тем временем отдыхал возле своей роскошной палатки, установленной посреди лагеря, который варвары оборудовали между реками Мелас и Азопос. В окружении приближенных он скучал на троне, наблюдая фривольные танцы двух девочек-близнецов, которым было не более десяти лет. Нагие, как новорожденные ягнята, они жестами показывали зрителям, как женщины учат друг друга искусству любви. Один раб вытирал пот со лба царя, другой обмахивал его опахалом из страусиных перьев. Девочки стонали и кричали, изображая оргазм, а Ксеркс посматривал на роскошную женщину, лежавшую справа от него на ковре. Ее звали Артемисия из Галикарнаса. Она опекала своего сына и командовала пятью кораблями персидского флота. Ее темные волосы были собраны на затылке и лежали на ковре, будто длинный хвост низайской кобылицы. Артемисия была одета как индианка. Широкие бедра были прикрыты шелком, а грудь просвечивала сквозь прозрачный платок, завязанный на затылке. Руки выше локтей были украшены золотыми цепочками в несколько оборотов.

Хотя у царя был гарем из трехсот наложниц, для приближенных не было секретом, что он положил глаз на Артемисию. Та, однако, делала вид, что не замечает благоволения царя царей. Сейчас, поглощенная танцем, она двигалась в такт с девочками и тяжело дышала. Это не могло ускользнуть от глаз и ушей похотливого Ахеменида.

Царь скривился и замахал руками, показывая, чтобы девочки удалились. Отхлебнув густого айвового сока из искрящегося бокала, Ксеркс посмотрел на Артемисию.

— Что ты имеешь против любовной игры девочек? — спросила она и встала перед царем. — В моей стране мужчинам больше всего нравится смотреть, как женщины занимаются любовью друг с другом. Или вы предпочитаете молодых мужчин?

— Замолчи! — крикнул Ксеркс, чувствуя неловкость перед приближенными. — Мы не для того прошли половину Азии, чтобы у подножия Олимпа смотреть на голых девчонок. Я, Ксеркс, сын Дария, пришел сюда, чтобы отомстить за отца! — Его голос становился все громче и громче. Он начал топать ногами, как маленький капризный мальчик.

С тех пор как шторм разбил мосты, наведенные через пролив, атмосфера при дворе царя была крайне напряженной. После переправы персы испытали новый удар судьбы. Северный ветер, необычный для лета, налетел на Эгейское море и разбил несколько сотен персидских триер у побережья Фессалии. Четыре дня бушевал шторм, и даже маги не смогли утихомирить его своими волшебными заклинаниями. Только когда один из них — какой негодяй! — принес жертву эллинской морской нимфе Фетиде, шторм наконец прекратился. Но Ксеркс невольно засомневался в могуществе азиатских богов.

— Пока мы не прошли Фермопилы, — сказал полководец Мардоний, — наш флот не должен продвигаться на юг. Дело в том, что наши корабли нуждаются в прикрытии с суши, а сухопутному войску необходима поддержка флота.

Ксеркс поднял палец.

— Послушайте слова полководца, вы, вожди чужих народов и мои сатрапы, и выскажите свое мнение. Поддержите царя советом, что нам делать против упрямых эллинов.

Сидониец Тетрамнест заметил, что, хоть у греков и более выгодная позиция, но их не может быть много, потому что проход очень узкий. Поэтому персам нужно совершать атаку за атакой, пока, наконец, греки не будут перебиты.

— Что сообщают наши разведчики? — осведомился Ксеркс. — Какова численность греков в Фермопилах?

Мардоний пожал плечами.