Дочь Афродиты

— Ты только посмотри на мускулы этого здоровяка, — говорила, хихикая, Дафна, указывая на одну из мраморных статуй перед белыми ступенями священного Альтиса. Многие спортсмены, в случае их победы, дарили статуи храму Геры и олимпийцу Зевсу. Так здесь и появилась эта необычная ярмарка, ошеломляющая своим тщеславием. Она состояла из сотен статуй с гордыми надписями. Самые старые из них были сделаны из фигового или кипарисового дерева, как, например, статуи кулачного бойца Праксидамаса с острова Эгина или борца Рексибия.

Мегара, которая не впервые была в Олимпии, знала многое о памятниках победителям. Она с удовольствием рассказала Дафне об одном мраморном силаче, вызывавшем ее восхищение.

— К сожалению, его уже нет в живых. — Мегара вздохнула. — В далеком Кротоне его сожрали волки.

— Волки?

— Да. Он нашел в лесу волчью яму и решил в одиночку помериться силами с волками. Его звали Милон, он шесть раз был победителем в борьбе. Чтобы повеселить людей, он любил устраивать разные фокусы. Так, например, никому не удавалось столкнуть Милона с намазанного жиром диска. Говорят, что он справлялся с натянутой, как струна, кишкой, которую невозможно было разорвать руками. Он обвязывал ее вокруг лба, глубоко вдыхал, задерживая дыхание, и напрягал височные мышцы. В результате кишка разрывалась. Но вот волчью яму он, очевидно, недооценил. Ловушка захлопнулась, и он не смог выбраться обратно. Волки растерзали его за считанные секунды.

— Какой герой! — удивилась Дафна и хлопнула в ладоши. — Слава тебе, Милон!

Потом они подошли к статуе кобылы Ауры, принадлежавшей Фидоласу из Коринфа. На старте эта лошадь якобы сбросила своего седока, помчалась согласно всем правилам соревнований, делая повороты в нужных местах, и первой пришла к финишу. Фидолас прибежал следом. Уточнив требования к состязаниям, судьи объявили кобылу Ауру победительницей, и Фидолас поставил скульптуру своей любимицы.

Самой знаменитой статуей в широком кругу была статуя кулачного бойца Феагена с богатого острова Фасос. Она была изготовлена в мастерской Главка. Когда Мегара упомянула это имя, Дафна задумчиво посмотрела на небо. Мегара угадала ее мысли и поспешила прогнать недобрые воспоминания следующим рассказом:

— Когда Феагену было девять лет, он на рыночной площади снял с пьедестала тяжелую статую божества и принес ее на плечах домой. Так силен он был. А потом, в качестве кулачного бойца, он одерживал одну победу за другой. Он побеждал сильнейших мужчин не только в Олимпии, но и на играх в Мантинии, Дельфах и Коринфе и завоевал тысячу четыреста лавровых венков. После его смерти жители острова Фасос воздвигли в его честь эту статую. Как-то ночью один мужчина, которого Феаген когда-то победил в бою, прокрался в святилище и из чувства мести стал хлестать великолепно отлитую статую кнутом. Но даже после своей смерти Феаген оказался сильнее. Кнут задернулся узлом вокруг статуи, она упала и задавила негодяя насмерть.

— Прекрасная история, — задумчиво произнесла Дафна.

— Это еще не конец, — сказала Мегара и продолжила: — Сыновья погибшего обвинили статую в убийстве. По строгим законам дракона это было возможно. Приговор гласил: ссылка. Так что статую погрузили в море…

— А как же Феаген снова оказался здесь?

— Остров Фасос поразила страшная засуха, и дельфийская пифия заявила, что островитяне вызвали гнев богов погружением статуи. Поэтому рыбаки выловили ее сетями, а жители острова поставили на почетное место. С тех пор пастбища и поля острова зеленеют и цветут, а деревья приносят богатый урожай плодов.

— Не ты ли Дафна, гетера с острова Лесбос? — раздался вдруг позади них чей-то голос.

Ионийка испуганно оглянулась.

— Да, это я, — тихо ответила она, увидев перед собой чернобородого незнакомца. — Что тебе нужно от меня?

Мегара попыталась увести девушку.

— Меня зовут Эякид. Я прибыл из города Магнезия, стоящего на берегах Меандра.

— Какое мне до этого дело? — вызывающе спросила Дафна и последовала за Мегарой.

— Я принес известие от твоего отца! — крикнул им вслед незнакомец.

Дафна остановилась, обернулась и рассмеялась чернобородому в лицо.

— Плохо придумал, чужеземец. Мой отец Артемид утонул в Марафонской бухте. Да будут боги милостивы к нему! — И она пошла дальше.

Но от Эякида не так-то легко было отделаться. Он пошел вслед за женщинами, оттеснил Мегару в сторону и снова заговорил с Дафной:

— Твой отец не погиб. Он раб и живет в оккупированной Магнезии. Датис и Артафрен оставили его там на обратном пути.

Для Мегары это было уж слишком. Она заслонила собой Дафну и угрожающе посмотрела в лицо навязчивому мужчине.

— Эй, ты! Откуда тебе известно все это? Исчезни!

Эякид опасливо осмотрелся по сторонам. Видимо, ему не хотелось, чтобы их разговор кто-либо подслушал.

— Не нужно так громко! — вежливо попросил он и приложил палец к губам. — Я его видел.

Дафна нерешительно вышла из-за спины Мегары и насмешливо спросила:

— Значит, ты, Эякид из Магнезии, утверждаешь, что видел моего отца Артемида из Митилини?

Чужеземец быстро закивал головой.

— Не только видел. Я с ним разговаривал, и он попросил меня разыскать тебя. Он не был уверен, что ты осталась в живых после сражения.

Дафна посмотрела на Мегару и увидела, что та колеблется. Потом она направила взгляд на Эякида и сказала с наигранным равнодушием:

— Ну хорошо. Допустим, что ты разговаривал с ним. И как он выглядел?

Эякид смутился. Он отвернулся, будто задумался, и не торопился отвечать.

— Среднего роста, темные волосы, густая борода… — после паузы не очень уверенно произнес он.

— А какого цвета его глаза?

— Клянусь Аидом! — вспылил незнакомец. — Откуда мне это знать? Неужели ты думаешь, что я запоминаю цвет глаз каждого, с кем разговариваю?

— Ну, тогда посмотри вокруг! — усмехнувшись, предложила Дафна. — Разве здесь не у каждого мужчины средний рост, темные волосы и густая борода?

— Ты права, — согласился Эякид.

Теперь, однако, Дафна передумала прерывать разговор.

— Предположим, — помедлив, сказала она, — я поверю, что ты видел моего отца живым. Что из этого следует?

— Что из этого следует? Ничего. Он просто сказал мне, что твое сердце переполнится радостью от такого известия.

— И он ничего не просил мне передать?

— Нет, — ответил Эякид. — Твой отец не был уверен, что ты жива. Когда он узнал, что я по делам направляюсь в Афины, он попросил отыскать тебя. Честно говоря, я уже почти забыл о поручении. Но во время одного из симпозионов я услышал, как гости за столами болтали о статуэтке Афродиты, моделью которой послужила гетера по имени Дафна с острова Лесбос. Они говорили, что заказчик разбил статуэтку, когда увидел ее, и никто не знает, почему он это сделал. Вот тогда я и вспомнил о человеке из Магнезии и спросил, где можно найти эту девушку, то есть тебя.

— Твой рассказ звучит правдоподобно и в то же время настораживает, — вмешалась Мегара. — Я надеюсь, тебе понятна наша недоверчивость. Для нас ты чужеземец, да еще из оккупированной Магнезии. Ты приходишь и сообщаешь, что отец Дафны жив, хотя она сама видела, как его накрыли волны. Поэтому она не бросилась тебе на шею, чтобы поблагодарить за радостную весть.

Дафна, до которой, казалось, только теперь начал доходить смысл услышанного, отчаянно потерла глаза, будто старалась очнуться от сна, готового превратиться в явь.

— А что делает в Магнезии человек, который предположительно приходится мне отцом? — спросила она.

— Он работает при дворе сатрапа, красит шерсть карийских овец.

— Мой отец никогда в жизни этим не занимался! — закричала Дафна и отчаянно замотала головой.

Эякид пожал плечами.

— Будучи рабом, он не имеет права выбирать себе занятие. Во всяком случае, я видел его за этой работой. Я торгую дорогими тканями. Мой корабль разгружается в гавани Фалера.

— Но он погиб! Он же погиб! Я своими глазами видела, как его поглотили черные волны Марафонской бухты! — Подойдя к Эякиду, Дафна начала стучать кулаками по груди чернобородого и горько заплакала.