Идет розыск

– Познакомьте-ка меня с этим Гришкой, – попросил Лосев. – Он сейчас на работе?

– Должен быть, если бюллетень не организовал. Как какая халтура подвернется, он враз больной.

– Да нет, здесь. Видел я его.

Через несколько минут в пустой уже Красный уголок, где покуривал один Лосев, заглянул худой, перепачканный парень в замасленной кепке и лоснящихся старых брюках.

– Вы меня, что ли, звали? – спросил он.

– Гриша?

– Я самый.

– Ну, садись, Гриша, потолкуем, – Лосев указал на стул возле себя.

– Некогда мне рассиживаться, – хмуро проворчал Гриша. – Работы навалом.

– А я недолго. Тут такое дело, понимаешь, случилось, посоветоваться надо.

Дружеский и серьезный тон Лосева подействовал на парня.

– Ну, чего такое случилось? – солидно спросил он, закуривая.

– Беда случилась, Гриша. Большая беда, – вздохнул Лосев. – Вот слушай.

И по мере того, как он рассказывал, на бледном, перепачканном лице парня, в его беспокойных глазах сначала отразился испуг, потом злость и, наконец, решимость.

Виталий прекрасно уловил про себя эту смену настроений. И в заключение сказал:

– …Теперь они ищут, где бы крыло поправить. Без этого из города им не вырваться, они знают.

– Точно! – Гришка с силой ударил себя кулаком по колену. – Ищут, гады! У нас были. Мне предлагали. Точно они. Один в шляпе, другой в телогрейке.

Правое крыло показывали.

– Ну, а ты им ничего не обещал? – с досадой и надеждой спросил Виталий.

Этот его тон снова подкупил Гришку.

– Побоялся, – виновато вздохнул он.

– Так и уехали?

– Уехали…

– И совета ты им не дал?

– Совета? – Гришка криво усмехнулся. – Совет дал, – и, снова решившись, с жаром добавил: – Я им, гадам, адрес дал. Давай, жми туда.

– А что там? Тоже автохозяйство?

– Шарашкина контора там, а не автохозяйство. – Ты жми, жми туда. Тольку Балабанова спросишь. Ом им точно делает. Ах, гады… Как же это я их…

И Лосев с молодым участковым помчались по новому адресу. Всю дорогу старший лейтенант сконфуженно курил.

Однако в гараже, куда они приехали, им сказали:

– Балабанов? Нет его у нас. Неделю, как уволили. Халтурщик. А третьего дня его какой-то гражданин спрашивал, это точно.

И след снова пропал.

Рита переживала. Такого еще с ней не бывало, чтобы мужчина, к которому она проявила благосклонность, вдруг исчез. Это прежде всего уязвило ее самолюбие.

Нахал такой, как он мог? Ну, пусть только появится. Она попыталась убедить себя, что он ей вовсе не нужен.

Подумаешь. Поклонников у нее хватает. И получше. Но на второй или третий день она почувствовала, что скучает. В то же время Сева ее чем-то пугал, она не могла объяснить себе этого чувства. И все-таки она хотела его видеть. Она скрыла это даже от Верки.

Но та учуяла, змея. Впрочем, вначале она просто игриво поинтересовалась:

– А что наш Сева, пропал?

– Найдется, – махнула рукой Рита. – Он в командировке, Валерий сказал.

– Какие могут быть у хирурга командировки? – удивилась Верка.

– Ах, откуда я знаю! Меня это мало интересует.

– Ой-ли? – насмешливо улыбнулась Верка. – Он тебе, кажется, понравился. Особенно после той ночи, в мотеле. Меня, милочка, не обманешь.

– И не собираюсь.

– Знаешь что? – загорелась Верка. – Я спрошу у Валерия. Мне можно. Хочешь?

– Что же ты спросишь?

– Где Сева. Пусть попробует мне соврать.

Рита небрежно пожала плечами.

Иногда Рита задумывалась над своей жизнью. Особенно, если случайная книга, попавшаяся ей в руки, неожиданно оказывалась не просто хорошей, а какой-то близкой ей, будившей что-то в душе, ответные какие-то мысли. «Зачем я живу? – думала тогда Рита. – Ну, зачем? Какие у меня радости, от чего я получаю радость? Неужели я хуже других людей?» В такие минуты особой откровенности она говорила себе, что живет плохо, не так, как надо. А жить иначе она не умеет, ничего у нее не получается. И ее охватывало раскаяние перед матерью, отцом, Стасиком. Господи, какая она плохая, какая дрянь, отец прав. Эти мысли чаще всего приходили Рите ночью, и тогда она плакала, уткнувшись лицом в подушку. И думала, что ее жизнь не удалась. Женщине нужна семья, дети. И еще нужна какая-то любимая работа. А у нее… Рита мучилась и стыдилась, перенося на себя все, только что прочитанное в книге. Ой, какая хорошая книга попалась ей! Нет, надо жить правильно, по совести. А она живет неправильно, совести у нее нет. И она снова принималась плакать, тихо плакать, в подушку, чтобы Верка в соседней комнате не услышала. Так в слезах и засыпала. А утром Рита вставала тихая, хмурая, все поначалу валилось из рук. Но постепенно настроение исправлялось, и куда-то уходили ночные тревожные мысли. Рита любовалась собой в зеркале после душа и потом, уже перед уходом на работу. Какая она все-таки красавица! И все это видят. Это так приятно. А затем начинался обычный, суетный день, со своими заботами, радостями, волнениями, и ночные мысли окончательно таяли.

А Верка слово сдержала и поговорила с Валерием.

Тот работал директором овощного магазина, и Верка часто заглядывала к нему за дефицитными соками, бананами, винами. В тот же вечер она докладывала о своем разговоре Рите, возбужденная и заинтригованная.

– Понимаешь, он сам не знает, где Сева. Уехал и все. Оказывается, не такие уж они приятели. Валерий только домашний телефон его знает. А тот не отвечает. Он уже раз десять ему звонил. И при мне тоже, – Верка хитро улыбнулась. – Нужен телефончик?

– Откуда он у тебя?

– Я же сказала, Валерий при мне звонил.

– Ну, ты, Верка, даешь, – восхитилась Рита. – Только я ему звонить все равно не буду.

– Тю! Дело какое. Да я ему сама позвоню, – нахально объявила Верка. – Хочешь?

– Не надо.

Рита величественным жестом отвергла предложение.

– Ох, и красавица ты, Ритка, – завистливо вздохнула Верка. – И грация у тебя есть, природная.

Рита решала, позвонить или не позвонить Севе. В конце концов она решила, что позвонить можно, не ей самой, конечно, а Верке. Но теперь уже завтра; она взглянула на часы и зевнула. Пора спать. Какой-то пустой вечер получился, никто никуда не пригласил, никуда не завалились посидеть, поужинать. Знакомые мужчины все словно вымерли.