Страница 9 из 10
А ведь лук – это не только основа. В палеолитические времена о дратве еще слыхом не слыхивали. Изготовить путную тетиву можно было только из сухожилий крупных животных, причем требующих снова-таки очень серьезной обработки. Причем опыт производства «ниток» для шитья тут бы не пригодился: слишком специфичны требования к тетиве. Она, например, должна быть достаточно длинной, однородной, исключительно прочной, неломкой, почти идеально круглой (естественно, в сечении)… И при этом, в отличие от основы, тетиве категорически противопоказана упругость. Ну, допустим, подобран… э-э, нет – РАЗРАБОТАН упругий материал «луковища», тетива измыслена да изготовлена (что отнюдь не предопределяется измыслением), натягивать все это научились – так стрела летит кувырком… А, между прочим, полетные характеристики стрелы и дротика весьма различаются, так что прежний опыт скорее помешает изобретателю, чем поможет…
Ни одна из прежде рассматривавшихся нами новаций для своего осуществления не вымогала у изобретателя такого комплекса принципиально новых материалов, способов их обработки и инструментов. И даже с учетом насущной общественной необходимости трудно себе представить, чтобы изобретатель продолжил барахтанье во всех этих цепляющихся одна за другую проблемах, не имея твердой уверенности в конечном успехе. А уверенности оной, как мы, полагаю, уже убедились, взяться было бы неоткуда.
Или нет?
Первое, что напрашивается – причем куда обоснованнее, чем в случае с бумерангом – это чисто фантастическая версия. Даже не одна. Потому что мудрые добрые радетели за прогресс, прибывшие с далеких звезд либо из далеких времен и решившие помочь нашим передовым предкам в борьбе с отсталыми, но грозными неандерталоидами – это вряд ли (как и все, валяющееся на поверхности). Гораздо интереснее рассмотреть вариант с космическими робинзонами – в результате какой-либо катастрофы оказавшимися на Земле буквально с голыми руками (это еще в лучшем случае, ежели только руками), технически развитыми гуманоидами (именно так – всякие там разумные осьминоги или шестикрылые стрекозоиды не подходят). В борьбе за выживание бедолаги принялись лихорадочно искать способы производства эффективного оружия из подручных средств – точно зная, что именно хотят изобрести. А дальше – вынужденная ассимиляция с наиболее близкой из разновидностей земных уроженцев. Ассимиляция как физическая, так и знаний. Из коих закрепились в людском сознании, естественно, лишь те, каковые могли найти немедленное практическое применение.
Да, такая версия может разъяснить все высказанные нами недоумения. А поскольку мы – фантасты, то почему бы на ней и не остановиться?
А потому хотя бы, что она не единственная.
По второй версии пришельцы гораздо более прозаичны. Ведь кроманьонцы в оледенелую Европу могли и придти. Возможно, из тех мест, где имелось единственное, пожалуй, растение, пригодное для производства лука без экстраординарной предварительной обработки. Да-да, я про бамбук. Здесь уместно вспомнить японский лук. Эта модификация – весьма грозная – в описанные периоды истории изготавливалась из тонких бамбуковых пластин (по способу, несколько напоминающим изготовление стальной рессоры). Однако выраженная ассиметричная форма японского лука весьма явственно намекает, что первоосновой служил фрагмент цельного бамбукового ствола, упругость которого неодинакова от комля к вершине. Казалось бы, при наборе основы из пластин достаточно было бы ориентировать их через одну «нижним» концом в разные стороны, и оружие приобрело бы симметричность. Но традиции – святое дело… Так что же, древние предки самураев, зная уже принцип этого оружия, приспособили под его производство наиболее доступный им материал (ведь в Стране Восходящего Солнца проблемы и с традиционно «лучными» породами деревьев, и с животными, рога которых пригодны в замену дереву)? Или идею лука принесли в Европу выходцы из «бамбуковых» краев? Но вот вопрос: а мог ли человек, даже имея под руками бамбук, додуматься до лука и довести идею до удачного практического воплощения? Напоминаю, что кроме проблемы основы есть еще тетива и стрела.
А вот на это может ответить третья гипотеза. Лук могли изобрести… Нет, не так. Набрать сумму практических знаний, достаточных для уверования в безоговорочную перспективность идеи лука, могли люди, изобретавшие совершенно иные устройства. Итак, способ изобретательства номер последний. Случайное изобретение. То есть не совсем, конечно, случайное: изобретался принцип – в данном случае, накапливание значительных усилий путем перевода в энергию упругости.
Как мы уже говорили, первый пример упругости, с которым человек превосходно познакомился еще до того, как стал человеком – упругость живого растения. Ловушки (и даже способы казни), основным элементом которых является пригнутое к земле дерево, весьма известны.
Усилиями десятка соплеменников согнуть этакий молодой вяз, привязать его вершину к корню столетнего собрата ремнем, из второго ремня соорудить петлю, подложить приманку… Поначалу, вероятно, кто-нибудь прятался вблизи, готовясь полоснуть кремневым ножиком по привязи, как только что-нибудь большое и вкусное сунет голову в петлю; затем появились более хитрые приспособления, самосрабатывающие от нажима, рывка… Конструкция совершенствовалась, люди учились выбирать упругие деревья… Последние иногда не выдерживали – оказывалось, что половинка треснувшего вдоль дерева лучше, чем дерево целиком… Иногда охотникам подворачивалось засохшее дерево удачной породы – новая информация к размышлению… Возможно (и даже вероятно) что непосредственно появлению лука снова предшествовала детская забавка: пластинка из рога или луба, с помощью которой можно было здорово пулять камушками в зловредных Эуэхов. И уж совсем наверняка лук изначально задумывался не как конкурент копьеметалки, а снова-таки как аккумулятор энергии в чистом виде.
Вспомним, как охотятся с луком современные дикари из Амазонии. Человек с натянутым луком (стрела, кстати, длинной мало уступает копью) крадется сквозь чащу, целясь в разлегшуюся на ветке громадную ящерицу. Выстрел следует, когда наконечник оказывается в метре-полутора от цели. То же самое можно было бы сделать копьем, но тогда в последний момент пришлось бы замахиваться. В густом лесу. Резкое движение, шум, качание веток, которого никак не получится избежать – и добыча успела смыться.
Вот и пришла пора вернуться к тому коренному отличию лука от пращи, о котором мы обмолвились раньше. И вот ради чего, вероятно, лук и изобретали: импульс силы БЕЗ ВЗМАХА, без движения, заметного жертве либо стороннему наблюдателю. Так что первые стрелы, возможно, отнюдь не имели целью соревноваться с копьем в дальности полета и силе удара.
Еще один аргумент в пользу этого. С самых ранних времен наверняка вызывали у человека жгучую зависть змеи и некоторые насекомые. Подумать, ведь всего-то навсего легкий укол, а огромная добыча мертва. Что ж, для потомка обезьяны, повторюсь, не проблема собезьянничать готовое чужое решение… то есть – извините! – совершить изобретение согласно методологии науки под названьем «бионика». Кстати, подобный способ охоты сохранился у современных бушменов. Только в качестве яда используется сильное снотворное. Остается только подкрасться и из сравнительно весьма слабого лука нанести потенциальной добыче совсем небольшую ранку. А через пару-пятерку минут с помощью ножика или просто ударом камня окончательно превратить добычу потенциальную в кинетическую.
Между прочим, вернемся-ка ненадолго к палеолитическому рисунку. Обратите внимание: утыканные стрелами животные весьма упорно держатся на ногах – даже пятнистые оленята. В то же время, логика первобытного искусства подсказывает изображать сцены охотничьих удач. Так не имел ли художник веского основания считать сам факт попадания стрелы в цель равнозначным безоговорочному успеху охоты?