Королевства света

Даже если воздух и не был окрашен в зеленый оттенок, все равно все вокруг отливало бы изумрудной зеленью. Оскар и его друзья никогда не видели такого густого леса. Каких только деревьев там не было: прямые и изогнутые, с толстыми стволами и тонкими стеблями, с узкими листьями и тяжелой кроной – они росли бок о бок, создавая неповторимый буйный пейзаж. Под ними теснились сотни самых разных кустарников и цветов, и все они были окрашены в различные оттенки зеленого – от бледного оливкового до густого изумрудного. Несмотря на то что лес мешал продвижению, он источал такой аромат бьющей через край жизни, какой им не встречался еще ни в одном королевстве.

– В зеленом цвете есть что-то особенное. – Какао все время была начеку, когда они поднимались в горку от приграничного ручья к кромке леса. – Он так радует душу, как не могут радовать ни красный, ни желтый.

Тай кивал, погруженный в свои мысли. – Он не так напрягает глаза. На нем отдыхает взор, И легче думается.

– Видите? – показывал им Сэм свободной рукой. – Между деревьями можно свободно пройти. Это настоящий лес, как наш Фасна Визель, а не джунгли, через которые надо прорубать дорогу. Будем идти все время в тени и очень быстро дойдем до Синего королевства.

Только Оскар и Макитти не спешили присоединяться ко всеобщему восторгу, боясь быть обманутыми внешне дружелюбным ландшафтом. Они шли медленнее, чем их товарищи, в которых кипела энергия. Из своих прогулок с Хозяином Эвиндом в качестве четвероногого Оскар знал, что обычно в лесу обитают не только деревья. И все же трудно было не заразиться надеждой. Может быть, ну, может быть, наконец, это было то королевство, по которому они пройдут относительно мирно, без того, чтобы с боем прорываться или с трудом уносить ноги.

Первые шипы укололи Какао, как только она вошла в лес. Пока она их вытаскивала из рук и ног, в нее втыкались все новые и новые. Когда Цезарь поспешил ей на помощь, он тут же сам попал под обстрел из колючек и взвыл от боли.

При помощи Тая и Оскара они отступили назад к опушке леса и остановились. Вскоре шквал лесных дротиков стал стихать и атака прекратилась.

– Что – ой! – теперь – ох! – Красивое лицо Какао перекашивало от боли каждый раз, когда Макитти выдергивала из ее тела зазубренный шип. Метательные снаряды были размером с палец, толстые, острые и крепкие. Оскар рассматривал один из них и очень надеялся, что он не отравлен. Если судить по тому, что поток ругани Цезаря не ослабевал, то яда в шипах не было.

– Я никого не видела. – Какао рассматривала дырки, оставленные шипами в одежде и на коже.

Оскар подумал, что напрасно они не взяли с собой доспехи.

– Там был только лес.

– Там было что-то, ф-с-с-т, – прорычал Цезарь. Напряженным острым взглядом он прочесывал лес, пытаясь рассмотреть какое-нибудь движение за деревьями. Рядом стояли настороженные Тай и Сэм с оружием наизготовку.

– Я тоже никого не видела. – Макитти промокнула ранки Какао тряпочкой, смоченной в ближайшем ручейке. Скрытые в тени зарослей на опушке, они вглядывались в лес, пытаясь отыскать засевших там врагов.

Затем так же неожиданно, как и колючая атака, один из кустов с краю заговорил.

– Вы ничего не проглядели. Вы все видели, просто не поняли, на что смотрели.

Металлический, мягко обвиняющий голос исходил от того, что Оскар принял за небольшой платан, старавшийся приспособиться к жизни на опушке леса. Даже не напрягая зрение, он смог разглядеть сходившиеся складки коры, образовавшие подобие рта. А над ним слегка скошенные глаза, которые смотрели на Оскара в упор. Древесные веки не мигали.

– Меня, наверное, сильно ударили по голове. – Придерживая руку, проткнутую сразу во многих местах, Цезарь подошел к молодому деревцу и здоровой рукой провел по его стволу чуть пониже первой ветки. – Мне показалось, что дерево что-то сказало.

– Это приятно, но лучше погладь чуть пониже и посильнее, – отдавал инструкции платан. Вместо того чтобы последовать им, Цезарь испуганно отдернул руку назад.

– Обманщик, – обвиняющим тоном затрещало дерево. Ветви угрожающе зашелестели, и на голову мечнику просыпались две пригоршни темных осенних листьев. Цезарь стал задумчиво стряхивать их с себя.

– Очень интересно. – Бесстрашная Макитти подошла к стволу. – Мне никогда раньше не доводилось беседовать с деревом. Царапать часто, а вот разговаривать – нет.

– Садисты, – выкрикнуло дерево. – Подмастерья плотника.

– Я разговаривал, – пробормотал Оскар, – много раз. Но вот чтобы дерево мне отвечало – это впервые.

Молодой дубок, что рос по соседству с платаном, вступил в разговор.

– Опин – самый говорливый, так что вполне уместно, что он первым поприветствовал вас.

– «Он»? – Макитти с сомнением оглядывала дерево.

– Сегодня я чувствую себя мужчиной, – ответил платан. – Завтра все может быть по-другому. Все дело в пыльце. – В его голосе появилось сочувствие. – С вами все в порядке? Кривошипы могут быть очень злобными.

Обернувшись, Цезарь посмотрел в заросли леса.

– А кто такие кривошипы? Я что-то там никого не заметил.

Парочка небольших веток наклонилась пониже и показала ему, куда надо смотреть.

– Вон там, чуть правее вас. Еще чуть-чуть. Видите там с десяток очень ветвистых деревьев, тех, что с очень тонкими ветками? Это и есть кривошипы, – решительно заявил платан.

Цезарь осторожно шагнул в сторону леса, наклонясь вперед и всматриваясь в указанном направлении, готовый в любой момент отступить, если обстрел шипами возобновится.

– Но там ничего, кроме деревьев, нет.

– Не просто деревья, – объяснил зеленый дубок нетерпеливо. – Кривошипы.

Встав рядом с Цезарем, Тай спросил, не оборачиваясь:

– Вы хотите сказать, что на нас напали деревья?

– А вы разве не видите шипы у них на ветках? У вас что, зрение хуже, чем у нас? – В тоне дуба появилось раздражение.

– Мы просто не привыкли… – Тай застрял на полуслове. – Вы только послушайте: я спорю с деревом!

Рядом с дубом зашуршали ветки ивы.

– И ты бы проспорил. Мы очень рьяные спорщики, потому что много времени упражняемся в этом. Надеюсь, ваши раны несерьезные, – добавила она более терпеливым тоном и нагнула свои многочисленные ветки, изображая поклон.

– Нет, – пробормотал Цезарь. – Несколько уколов, только и всего.

– Могло быть хуже. – Разгорячившись в разговоре, платан ронял на ветер листья и слова. – Вы могли пробежать мимо кривошипов и угодили бы прямо в ельник. Елки особенно раздражительны и могут зацарапать до смерти. Или взять кокоболы, они душат вас, пока вы совсем не задохнетесь.

– Или роща секвойи. – Дуб стал серьезным. – Раздраженная секвойя наступит на вас, не задумываясь.

Наступит, думал Оскар. Примерно в трех милях от дома Хозяина Эвинда росло несколько секвой. Чудовищные деревья – ржаво-красная кора и огромная крона. Мысли о том, что одно из них может приподнять свои несколько сот тонн твердого дерева и специально на кого-то наступить, заставили Оскара вздрогнуть. Что это было за словечко, которое однажды упомянул Хозяин Эвинд? А, да – бандиты с большой дороги.

В том, что дерево может навалиться на собаку, была определенная доля иронии.

Всегда подозрительная Макитти обратилась к платану:

– Если здесь в округе так много враждебных деревьев, как же получается, что вы трое просто дружески беседуете с нами?

– Мы сами ненавидим их злобное отношение ко всем, – ответило ей молодое дерево. – Ведь совершенно бессмысленно закупоривать всю свою скрытую враждебность в стволе, из которого никогда не выберешься. Ветви в этом лесу гнутся под тяжестью зла и ненависти, накопленных за сотни, даже тысячи лет, они только и ждут, чтобы обрушиться на ничего не подозревающих прохожих.

– На нас. – Нахмурив брови, Цезарь крепко схватился за меч.

– Не только на вас. – На этот раз заговорило дерево какой-то неизвестной породы, стоящее на самом краю зеленого леса. – Вы никогда не задумывались об извечной вражде между деревьями? Это молчаливая война за пространство, за пищу, за солнечный свет. Потомство одного дерева вытесняет других, безжалостно душит или затеняет их, и те умирают. Под землей идет бесконечная невидимая война корней за воду. Несколько деревьев одного вида объединяются, чтобы вместе заслонить свет, который может попасть на представителей другого вида. – Взволнованные ветки тряслись. – Вы, подвижные существа, тоже воюете. Но рано или поздно вы это прекращаете. А наши войны никогда не кончаются.