Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 40 из 55

— Сэр. Нет, сэр.

Гусик повернулся к бородачу.

— Подозрительно, — сказал он. — Крайне подозрительно. Мальчик совсем не знает Священного Писания.

Бородач отёр пот со лба дрожащей рукой.

— Уверяю вас, мистер Финк-Ноттль, при выявлении лучших учеников были приняты все меры предосторожности. Симмонс намного опередил своих соперников, получив высшие баллы.

— Ну, если вы так уверены, — с сомнением протянул Гусик, — Бог с тобой, Г.Г.Симмонс. Получай свой приз.

— Сэр. Благодарю вас, сэр.

— Только не задирай нос. Ничего особенного в твоём призе нет. Берти Вустер:

Не знаю, испытывал ли я когда-нибудь в жизни больший шок, чем сейчас. Я остался полюбоваться на зрелище в твёрдой уверенности, что после того как Гусика лишили возможности продолжать речь, ему, так сказать, выдрали ядовитые зубы. Но мы, Вустеры, реагируем на опасность мгновенно. Опустив голову, я начал потихоньку пробираться к двери.

— Берти Вустер тоже выиграл приз за знание Священного Писания в школе, где мы учились вместе, а вы знаете, кто такой Берти Вустер. Он отхватил трофей через голову достойнейших, прибегнув к невиданному надувательству. Шагу не мог ступить, чтоб из его карманов не вываливались списки Царей Иудейских:

Продолжения я не слышал. Через несколько секунд я уже вдыхал свежий воздух полной грудью и одновременко лихорадочно нажимал ногой на стартёр.

Мотор завёлся с пол-оборота. Скорость включилась без помех. Я посигналил и тронулся с места.

Когда я загнал машину в гараж Бринкли-корта, моё тело всё ещё вибрировало, совсем как у Гусикова тритона, и, повстречайся вы со мной в тот момент, вы увидели бы потрясённого до глубины души Бертрама Вустера, бредущего неровной походкой к себе в комнату, чтобы переодеться. Облачившись в простую пиджачную пару, я прилёг на кровать и, должно быть, уснул, потому что, открыв глаза, увидел перед собой Дживза.

Я сел.

— Принёс мне чай, Дживз?

— Нет, сэр. Скоро обед.

Туман в моей голове рассеялся.

— Наверное, я спал.

— Да, сэр.

— Когда организм измучен, природа берет своё.

— Да, сэр.

— И, должен заметить, это неплохо у неё получается.

— Да, сэр.

— А сейчас, говоришь, настало время обеда? Ну, хорошо. По правде говоря, у меня нет настроения обедать, но всё равно, подай мои одеяния.

— Переодеваться не обязательно, сэр. Вечерние туалеты отменяются, так как стол будет сервирован только холодными закусками.

— Это ещё почему?

— Таково желание миссис Траверс, сэр. Миссис Траверс велела не утруждать работой прислуту, потому что все сегодня уходят на танцы в резиденцию сэра Персиваля Стречли-Бадда.

— Ах да, конечно, помню. Анжела мне говорила. Значит, сегодня танцы до упаду, что? Ты тоже идёшь, Дживз?

— Нет, сэр. Я не испытываю тяги к подобным развлечениям в отдалённых поместьях.

— Прекрасно тебя понимаю. Ничего нового ты там не увидишь. Эти захолустные гулянки всегда одинаковы. Рояль, скрипка и пол, как наждачная бумага. А Анатоль идёт? Анжела намекнула, он намерен остаться дома.

— Мисс Анжела была права, сэр. Месье Анатоль в постели.

— Французы слишком чувствительны.

— Да, сэр.

Мы немного помолчали, затем я завёл разговор издалека.

— Ну и денёк сегодня, — сказал я. — Что?

— Да, сэр.

— Сплошные недоразумения с утра до вечера. И, кстати, я смылся из школы до того, как всё закончилось.

— Да, сэр. Я заметил, как вы уходили.

— Сам понимаешь, меня не в чем упрекнуть.

— Безусловно, сэр. Мистер Финк-Ноттль проявил по отношению к вам некоторую нескромность.

— А после моего ухода церемония долго продолжалась?

— Нет, сэр. Она закончилась минут через десять. Некоторые высказывания мистера Финк-Ноттля о молодом господине Симмонсе привели к окончанию процедуры вручения призов.

— То есть как? По-моему, Гусик сказал о Г.Г.Симмонсе всё, что было возможно.

— Мистер Финк-Ноттль вновь принялся обсуждать молодого господина Симмонса сразу после вашего ухода. Если помните, сэр, мистер Финк-Ноттль уже выразил сомнения по поводу знаний молодого господина Симмонса, а затем он вернулся к этой теме и обрушил на юного джентльмена поток обвинений, утверждая, что тот не мог выиграть приз за знание Священного Писания, не совершив самых тяжких преступлений, известных человечеству. Далее мистер Финк-Ноттль предположил, что молодой господин Симмонс широко известен в преступном мире и наверняка разыскивается полицией.

— О боже, Дживз!

— Да, сэр. Это утверждение вызвало сенсацию в зале, но я бы сказал, присутствующие отреагировали на него по-разному. Господа учащиеся принялись громко аплодировать, но мать молодого господина Симмонса встала со своего места и в довольно резких выражениях потребовала у мистера Финк-Ноттля извинений.

— Ну, и как? Надеюсь, Гусик смутился и взял свои слова обратно?

— Нет, сэр. Мистер Финк-Ноттль заявил, что наконец-то во всём разобрался, и намекнул на греховную связь между матерью молодого господина Симмонса и директором школы, обвинив последнего в завышении оценок с целью, по выражению мистера Финк-Ноттля, добиться взаимности.

— Послушай, а ты не выдумываешь?

— Нет, сэр.

— Святые угодники и их тётушка! А потом:

— Они спели государственный гимн, сэр.

— Невероятно!

— Да, сэр.

— Это в такую-то минуту?

— Да, сэр.

— Ну, не знаю. Тебе, конечно, виднее, но я никогда бы не подумал, что в подобных обстоятельствах Гусик и эта женщина начнут петь дуэтом.

— Вы неправильно меня поняли, сэр. Гимн спели все присутствующие. Директор школы подошёл к органисту и что-то шепнул ему на ухо, после чего органист заиграл государственный гимн. На этом процедура вручения призов завершилась.

— И слава богу.

— Да, сэр. Судя по миссис Симмонс, она собралась действовать, а это вряд ли закончилось бы благополучно для мистера Финк-Ноттля.

Я задумался. Сами понимаете, я погрешил бы против истины, если б заявил, что всем доволен. Само собой, я испытывал жалость, тревогу, ужас и сам не знаю ещё какие чувства, но тем не менее меня успокаивала мысль о том, что всё самое страшное осталось позади. С моей точки зрения, надо было не горевать по прошлому, а радоваться будущему. Я имею в виду, может, Гусик и превысил Вустерширский рекорд по дурости, а заодно окончательно лишился шансов стать любимцем публики в Маркет-Снодсбери, но к счастью, он сумел сделать предложение Медлин Бассет, а она, тоже к счастью, согласилась его принять.

Я поделился своими соображениями с Дживзом.

— Некрасиво получилось, — сказал я. — Не удивлюсь, если этот школьный праздник долго будут помнить. Но мы не должны забывать, Дживз, что Гусик, хотя сейчас все в округе считают его уродом из уродов, одержал победу, если ты меня понимаешь, в другом отношении.

— Нет, сэр.

По правде говоря, я подумал, он оговорился.

— Когда ты говоришь «Нет, сэр», ты имеешь в виду «Да, сэр»?

— Нет, сэр. Я имею в виду: «Нет, сэр».

— Разве он не одержал победу?

— Нет, сэр.

— Но он помолвлен.

— Нет, сэр. Мисс Бассет расторгла помолвку.

— Ты не шутишь?

— Нет, сэр.

Не знаю, заметили вы или нет одну странность, постоянно бросавшуюся в глаза на страницах моего рассказа, но почти все действующие лица, о которых вы здесь читали, время от времени закрывали лицо руками. Не совру, если скажу, что мне довелось побывать во многих переделках, но впервые я очутился среди персонажей, где хватание, если так можно выразиться, за собственную физиономию было чуть ли не культом.

Вспомните, так поступил дядя Том. И Гусик. И, конечно, Тяпа. Вероятно, хотя точно не знаю, это сделал Анатоль и уж наверняка Медлин Бассет. Не сомневаюсь, что и тётя Делия с удовольствием последовала бы общему примеру, если бы только не боялась испортить причёску.

Надеюсь, вы поняли, к чему я клоню? Совершенно верно, услышав от Дживза последние новости, я закрыл лицо руками. Они вроде как сами дёрнулись вверх, а голова неожиданно стукнулась подбородком о грудь, и в следующую секунду я стал не менее ревностным служителем культа, чем остальные.