Страница 42 из 56
— Ну, ты чего? — Рамиро вынырнул и не увидел Педро рядом. — Что происходит?
Родригес ускорил шаг и впервые поймал себя на мысли, что не погнался за Рамиро, поскольку «положение обязывает». Чертыхнулся в сердцах и побежал,
Наплававшись вдоволь, они улеглись на лежаки, покрытые циновками.
— Не знаю, как наши жены, Педро, но я очень доволен нынешней прогулкой. Мне всегда казалось, что здешние места в отличие от буйных восточных районов созданы разумным существом — очень аккуратным, любящим детей и не лишенным эстетических чувств, — произнес Рамиро.
— Ас самолета эти места напоминают игрушечную страну, особенно вереница слонов-моготес,[79] — заметил Педро. — Ты заговорил об этом, а я подумал о падре Селестино.
— Где он? Я давно о нем ничего не слышал.
— До отъезда на учебу я еще какое-то время не терял его из виду. Мне было жаль его. Он ушел в себя, конфликтовал, менял приходы. Похоже, не понял и не принял революции. Постарел. Жил в Санкти-Спиритус, а теперь подался куда-то на самый край острова. Он всегда к тебе особенно благоволил.
— Мне хотелось бы свидеться с ним. Не поверишь, а сегодня, когда мы были у водопада, меня охватило странное волнение, радость, и я вспомнил падре Селестино.
— Падающая вода на природе, как и пламя костра, как и волны прибоя, — это всегда красиво…
— А вот пики, острые вершины и гребни Панаде-Гуахайбон действовали на нервы. Из-за недоступности, должно быть.
Педро Родригес и Рамиро Фернандес проводили отпуск вместе с женами в Сороа.
Известный за пределами Кубы горный туристский центр Сороа славился своим живописным водопадом на реке Манантиалес, орхидеями дендрария, «Мирадором» — смотровой площадкой в горах, с которой открывался изумительный ландшафт западной Кубы, — и магниевым целебным источником.
— А иностранным туристам здесь все нравится, — произнес Педро Родригес и задумался.
— Вот штука! — изрек Рамиро после недолгого молчания. — Педро, я совсем недавно узнал, что туризм происходит от латинского tornus — движение по кругу, туда и обратно.
— Ага! Я никогда тебе не говорил, а с детства моей самой заветной мечтой было…
— Не стать чемпионом мира по шахматам.
— Брось шутить! — Педро перевернулся на спину. — Хотя верно, и ты помнишь, Хосе Рауль Капабланка[80] не раз говорил, что, если бы я серьезно занялся шахматами, то…
— Стал бы большим политиком! Об этом ты мечтал в детстве. — Рамиро тоже лег на спину, нежась под лучами еще жаркого октябрьского солнца.
— Нет, «Гуахиро»! Я с детства — и, клянусь, до сих пор — мечтаю о кругосветном путешествии. Но работа…
— Вот это да!
— Ты никогда не задумывался, Рамиро, над тем, что великие мореплаватели, географы и путешественники всё на земле пооткрывали до тебя? Человеку же — и это его отличает от обезьяны — необходимо чувствовать себя пионером… Узнавать неведомое.
— Согласен, Педро, загадочность неизвестного манит.
— А ты размышлял когда-либо над тем, сколь загадочны мы сами? К примеру, — Педро сел, чтобы поправить съехавшую циновку, — отчего ты, настоящий правша, гладишь или берешь тряпку, чтобы смахнуть сор со стола (я не раз замечал), левой рукой? Или почему твой самый любимый напиток — ликер «драмбуйе»?
— Верно! Вот на днях меня буквально потрясла одна научная статья об иммунитете. Какое дивное свойство организма! Я никогда не знал, сколько всяких болезнетворных, чрезвычайно опасных для нашей жизни микроорганизмов постоянно атакует нас… Ты чего? Что с тобой? — Рамиро открыл глаза и обеспокоенно посмотрел на друга. — Ты меня не слушаешь?
— Сколько нам осталось отдыхать, Рамиро?
— Восемь дней!
— Вам троим, но не мне. К нам спешит начальник отделения в Канделарии. По походке вижу, был звонок из Гаваны.
— А может, генерала присвоили.
— Он бы не шел, а летел. Нет, «Гуахиро», мне надо собираться. Там что-то стряслось. Где наши жены?
— Принимают ванны у источника. — Рамиро приподнялся на локтях и увидел двух военных, которые быстро шли к бассейну.
Педро Родригес не ошибся: его просили быть у телефона директора туристского центра в шестнадцать ноль-ноль.
Прочитав донесения Хоты-9 и Р-16, в которых говорилось об опасности новой диверсии ЦРУ, направленной теперь против сахарного тростника, полковник Родригес предложил начальнику Управления санэпидемслужбы агроному Флавио Баррето созвать у себя совещание. К назначенному часу в кабинет Баррето явились ведущий энтомолог страны, начальник Госстанции защиты растений Роберто Веласкес, руководитель и ответственные работники Института сахарного тростника Академии наук Кубы.
Флавио Баррето, открывая совещание, заметил, что сахарный тростник в экономике Кубы занимает среди других сельскохозяйственных культур первое место и что под эту культуру отведена треть всех угодий страны.
— Однако всем вам хорошо известно, что сахарный тростник в условиях Кубы в связи с особенностями климата подвержен воздействию многих вредителей в течение всего года. Наиболее опасный среди них — огневка. Вредоносность ее проявляется в снижении веса стеблей и в потере содержания сахара в соке тростника. Повсеместное распространение огневки, следующие одна за другой генерации и характер вреда затрудняют защиту от нее. Огневка обирает нас ежегодно на сотни тысяч тонн сахара.
Флавио Баррето посмотрел в сторону Педро Родригеса, а тот и без взгляда уже догадался, что последние слова ведущего сотрудника минсельхоза были обращены именно к нему. Только вот что-то насторожило Родригеса, когда Флавио Баррето говорил о трудностях борьбы с вредителем.
— Итак, огневка сама по себе ежегодно доставляет нам много хлопот. А сейчас мы опасаемся, что у нас на острове искусственным и тайным путем ловкий противник может распространить этого вредителя сахарного тростника. Да, компаньерос, есть все основания полагать, что правительство США задумало новую диверсию против нас. Нам следует принять меры, чтобы оградить сафру этого года от потерь. Их огневка может оказаться совершенно новым явлением для нас. И это мы обязаны предвидеть. Поэтому прошу каждого высказать свое мнение и, может быть, сразу конкретные предложения.
Когда главный энтомолог, заканчивая свое выступление, произнес: «Таким образом, мы встретим возникшую проблему во всеоружии и решим ее своими собственными силами», — и агроном Баррето согласно закивал, молодой человек в спортивной куртке, до этого скромно сидевший в дальнем углу, вскочил на ноги.
— Невозможно! Нужно обратиться за помощью к советским товарищам! — Глаза его блестели.
— Не горячись, Альберто! Погоди. Получишь слово. — Баррето поднял руку.
Полковник Родригес уже знал, что этот Альберто, молодой ученый, к которому, однако, все обращались просто по имени, уже несколько лет изучает методы борьбы с огневкой на Кубе и что у него есть свои публикации, а о результатах его исследований говорилось еще в 1975 году на VIII Международном конгрессе по защите растений, проходившем в Москве.
— Кто еще желает высказаться? — спросил Баррето. Все повернули головы в сторону Альберто. — Ну вот, теперь давай начинай про свою осу.
Альберто не обратил внимания на слова Баррето: он был слишком обеспокоен нависшей угрозой, размеры которой никто не мог себе даже представить.
— Да, огневка в условиях Кубы — серьезный вредитель сахарного тростника. Опаснее ее ничего нет. Причиняемый огневкой ущерб ежегодно исчисляется сотнями тысяч тонн сахара. В прошлую сафру мы провели исследование в провинции Матансас и обнаружили там после повреждения огневкой чистой потери семь тысяч шестьсот восемьдесят четыре тонны сахара. Самый эффективный и дешевый метод борьбы с огневкой на сегодня у нас — это использование естественных ее врагов — энтомофагов. Они уничтожают и отложенные яйца и гусениц. Мы в Институте сахарного тростника установили на Кубе около двадцати видов энтомофагов, но самым опасным следует признать «трихограмму фасциатум», которая на отдельных участках плантаций поражает до девяноста процентов яиц огневки. Мое предложение: уже сейчас создать все необходимое для разведения культуры «трихограммы» в лабораторных условиях. Я бы мог сказать, конечно, и об устойчивых к огневке образцах сахарного тростника, но вижу, что это к моменту не относится, хотя к общей проблеме борьбы с огневкой — да! И еще раз призываю руководство, не теряя ни часа, обратиться к ученым Советского Союза, например, в Ленинград, в Институт защиты растений. Там подскажут нам и другие методы борьбы.
79
Характерные куполообразные вершины, типичные для горного массива провинции Пинар дель Рио.
80
Хосе Рауль Капабланка-и-Гнаутера — кубинский шахматист, чемпион мира с 1921 по 1927 годы.