Разок за деньги или деньги всему начало

Лицо Лулы пересекла усмешка.

- Милочка, ты мне говоришь, что стянула у Морелли машину? Девочка, он надерет твою тощую белую задницу.

- Пару дней назад я видела его в потрепанном голубом «эконолайне», - гнула я свою линию. - Из всех дырок торчали антенны. Тебе не попадалось на глаза что-нибудь похожее поблизости?

- Мы ничего не видели, - заявила Джеки.

Я повернулась к Луле.

- А что насчет тебя, Лула? Ты видела голубой фургон?

- Скажешь мне сейчас правду? Ты, в самом деле, беременна?

- Нет, но могла бы. Четырнадцать лет назад.

- Так что ты здесь делаешь? Что хочешь от Морелли?

- Работаю на его поручителя. Морелли сбежал из-под залога.

- Без балды? И за это что-нибудь платят?

- Десять процентов от залога .

- Я могла бы этим заняться, - сказала Лула. - Может, следует сменить профессию.

- Может, хватит тебе болтать и попытайся выглядеть более призывной, пока твой старик не вышиб из тебя дерьмо, - прервала ее Джеки.

Я вернулась домой, поела немного сухих завтраков и позвонила матушке.

- Я потушила большую кастрюлю голубцов, - сказала она. - Приезжай на ужин.

- Звучит завлекательно. Но у меня дела.

- Какие такие дела? Что такого у тебя важного, что ты не можешь найти время поесть немного голубцов?

- Работа.

- Что за работа? Ты все еще стараешься отыскать этого мальчишку Морелли?

- Да.

- Тебе следует сменить работу. Я видела объявление в салоне красоты Клары, им требуется девушка на мытье голов.

Я услышала, как на заднем плане что-то вопит бабуля Мазур.

- Ах, да, - вспомнила моя матушка. - Тебе этим утром звонил этот боксер, с которым ты виделась, Бенито Рамирез. Твой папа был так взволнован. Такой прекрасный молодой человек. Такой вежливый.

- Что хотел Рамирез?

- Сказал, что старался с тобой связаться, но твой телефон был отключен. Я ему сказала, что сейчас все наладили.

Я мысленно стала биться головой о стену.

- Бенито Рамирез – гад. Если он еще раз позвонит, не разговаривай с ним.

- Но он был такой вежливый со мной по телефону.

Да, подумала я, самый обходительный смертоносный насильник в Трентоне. И сейчас он знал, что мне можно позвонить.

8

Мой дом принадлежал к эпохе до прачечных, а нынешний владелец не чувствовал в себе побуждения добавить прелестей в нашей жизни. Ближайшая прачечная-автомат, Супер Садс (Супер пена – Прим.пер.), находилась в полумиле от Гамильтон авеню. Не путешествие непреодолимых масштабов, но, все-таки, заноза в заднице.

Я сложила груду досье, полученных от Конни, в сумку и закинула ее на плечо. Выволокла корзину с бельем в холл, закрыла дверь и потащилась к машине.

Из всех прачечных самообслуживания Супер Садс еще была неплохой. На маленькой площадке была устроена парковка рядом со зданием, а следующая дверь вела в закусочную, где можно было попробовать сэндвич с салатом и курятиной, если на руках есть наличность. Так уж случилось, что на моих руках денег было маловато, посему я закинула белье в машину, присовокупив стиральный порошок и четвертак, и устроилась просмотреть моих клиентов на предмет поимки.

Наверху стопки покоился Лонни Додд, казалось, его легче всего арестовать. Ему стукнуло двадцать два, и жил он в районе Гамильтон. Его судили за угон машины. Первый раз привлекался. Я воспользовалась платным телефоном в прачечной, чтобы позвонить Конни с целью проверить, чем еще был знаменит Додд.

- Он, вероятно в своем гараже меняет масло, - предположила она. - Все время там торчит. Одна из этих мужских привычек. Какого черта, говорят они себе, никто не будет мной помыкать. Все, что я сделал – украл несколько машин. Подумаешь, большое дело. Поэтому они не назначат эту свою дату суда.

Я поблагодарила Конни и вернулась на свой пост. Как только мое белье постирается, я смотаюсь в места обитания Додда и прикину, смогу ли его найти.

Я сунула папки обратно в сумку и переместила одежду в сушилку. Я села, выглянула в большое круглое окно, и тут мимо проехал голубой фургон. Меня это так поразило, что я застыла, побледнев, с открытым ртом и остекленевшим взглядом. Не то, что вы бы могли назвать быстрой реакцией. Фургон исчез в хвосте улицы, и издалека передо мной только мелькнули тормозные огни. Морелли встал в пробке.

Тут я зашевелилась. Фактически, думаю, взлетела, потому что не помню, как мои ноги касались пола. Я вылетела со стоянки, аж резина задымилась. Достигла поворота, когда сработала сигнализация. В спешке я забыла набрать код.

Я с трудом соображала при таком шуме. Ключ был на кольце, кольцо крепилось к ключу зажигания. Я ударила по тормозам, встав, как вкопанная посреди дороги. Только потом сообразила посмотреть в зеркало заднего обзора, с облегчением обнаружив, что позади меня нет машин. Я выключила сигнализацию и снова сорвалась с места.

Между мной и Морелли было несколько машин. Он свернул направо, и я крепче схватилась за руль, изобретя попутно новые цветистые ругательства, пока прокладывала путь к перекрестку. К тому времени, когда я повернула, он уехал. Я медленно кружила по улице из конца в конец. И уже готова была бросить это дело, когда заметила голубой фургон, припаркованный позади магазинчика деликатесов Манни.

Я встала у въезда на стоянку и уставилась пристально на фургон, размышляя, что дальше делать. Не было способа узнать, был ли за рулем Морелли. Он мог растянуться внутри, чтобы вздремнуть, или мог пойти за заказанным тунцом под императорским соусом к Манни. Вероятно, мне следует припарковаться и разведать. Если повернется так, что в фургоне его нет, спрячусь за машинами и нападу на него с баллончиком, когда он появится.

Я втиснулась в щель в задних рядах за четыре автомашины от вышеупомянутого фургона и заглушила мотор. Я почти достала сумку, когда дверь со стороны водителя вдруг распахнулась, и меня выдернули из-за руля. Я споткнулась, упершись в каменную стену, которую представляла собой грудь Морелли.

- Меня ищешь? - спросил он.

- Можешь сразу сдаться, - заявила я ему, - потому что я никогда не отступлю.

Губы его сжались в полоску.

- Скажешь тоже. Хочешь, чтобы я лег на тротуар, а ты переедешь меня несколько раз моей собственной машиной … в точности как в старые времена. Ты этого хочешь? Добываешь деньги живым или мертвым?

- Нечего брюзжать. У меня работа. Ничего личного.

- Ничего личного? Ты изводишь мою матушку, крадешь мою машину, а намедни растрезвонила, что я тебя сделал беременной! По моему мнению, обрюхатить кого-нибудь - чертовски личное дело. Боже, неужели недостаточно, что меня обвиняют в убийстве? Ты что, мститель из ада?

- Ты немного взвинчен.

- Я – более чем взвинчен. Я выдохся. Каждый несет свой крест … ты – мой. Я сдаюсь. Забирай машину. Мне уже все равно. Все, что я прошу, постарайся слишком не погнуть дверцы и меняй масло, когда зажигается красная лампочка. Его взгляд быстро охватил внутренность машины. - Ты не звонишь по телефону, не так ли?

- Нет. Конечно, нет.

- Телефонные разговоры дорого стоят.

- Не беспокойся.

- Дерьмо, - сказал он. - Моя жизнь – дерьмо.

- Вот уж точно.

Его выражение смягчилось.

- Мне нравится твоя амуниция. Он зацепил пальцем широкий ворот моей футболки и заглянул внутрь, увидев черный спортивный бюстгалтер. - Очень сексуально.

Жаркая вспышка пронзила мой живот. Я твердила себе, что это гнев, не иначе, но, полагаю, сексуальное замешательство было ближе к истине. Я шлепнула его по руке.

– Не нарывайся.

- Да ладно, черт побери, я же сделал тебя беременной. Помнишь? Еще немного интимности не должно тебя беспокоить.

Морелли подвинулся поближе.

- Губная помада мне тоже нравится. Красная вишня. Очень соблазнительно.

Он наклонился и поцеловал меня.

Знаю, мне следовало двинуть его коленом в пах, но поцелуй был восхитителен. Джо Морелли все еще умел целоваться. Начиналось все медленно и нежно, а закончилось страстно и глубоко. Он отстранился и улыбнулся, и я осознала, что он меня обставил.