Страница 26 из 55
Карл-Хайнц Тушель
НЕПРИМЕТНЫЙ МИСТЕР МАКХАЙН
Лейтенант Сэм Мэттисон не любил крупные происшествия. Правда, не нашлось бы в уголовной полиции Мидлтона (Иллинойс) человека, который мог бы вообще вспомнить что-нибудь такое, что любил Сэм, кроме мысли о своей предстоящей отставке. Но то, что лейтенант обладал честолюбием наизнанку старался как можно быстрее отделаться от больших происшествий, коли уж они случались, — это было всем известно и, пожалуй, встречало сочувствие. Потому что за крупными делами скрываются, как правило, большие люди, и в каком-нибудь месте расследования неизбежно попадаешь в дьявольское положение, когда вынужден наступать на пятки влиятельному лицу. А если дяде Сэму, как называли Мэттисона, что и удавалось меньше всего, так это дипломатия.
Крупные дела, таким образом, Сэм Мэттисон ненавидел. Но, к счастью, история, которой он как раз сейчас занимался, была, по-видимому, обычной небольшое ограбление банка. Деньги, присвоенные неизвестным грабителем, составляли около двадцати тысяч долларов, и оставалось лишь найти его. Осложнений тут не предвиделось: люди, покушающиеся на банки, как правило, сами не имеют в них больших счетов.
— Сержант, кассира ко мне! — сказал лейтенант Сэм Мэттисон.
Сержант Нед Пинкертон (его действительно звали так, и он всегда, когда кто-нибудь поражался этому, не упускал случая сказать: «Кем я еще должен был стать с таким именем, если не криминалистом!») привел кассира пожилого узкоплечего человека с проседью в волосах, на лице которого так прочно утвердились складки от профессиональной улыбки, что сейчас он выглядел так, словно радовался своему несчастью.
Лейтенант сделал сержанту знак, и Нед Пинкертон принялся разматывать ленту обычных вопросов — имя, возраст и так далее. Затем Сэм попросил кассира описать происшествие.
— Он подошел к окошечку и положил портфель на стойку. Потом шепнул мне, что, если он сейчас нажмет на кнопку в кармане брюк, из портфеля начнет строчить автомат. И он нажмет ее, если я сразу не откажусь от намерений поднять тревогу или как-нибудь еще обратить на себя внимание. Поэтому я не мог даже опрокинуть на него пуленепробиваемую витрину, так как она пришлась бы как раз на его карман. Мне ничего не оставалось, как упаковать для него деньги в мешочек, который мы обычно используем для расчетов с владельцами небольших магазинов. Портфель он оставил на стойке, сказав, что я могу делать что угодно, когда он выйдет, — лишь тогда автомат будет отключен. Едва он ушел, я нажал кнопку тревоги.
— И вы поверили в сказку про автомат? — ухмыляясь, спросил сержант.
— Я работаю кассиром, а не психологом, — ответил допрашиваемый и улыбнулся печально, хотя в его голосе чувствовалась даже какая-то наглость.
— Ну, ладно, — сказал сержант уже серьезно. — Опишите молодчика.
Портрет грабителя оказался столь невыразительным, что мог подходить любому произвольно взятому мужчине в возрасте от тридцати до сорока лет.
— И серию последовательно нумерованных банкнот в отданные вами деньги вы, конечно, не вложили?
— Он очень зорко следил за мной! — сказал кассир.
— А теперь слушайте меня внимательно, — включился лейтенант. — Я мог бы вам сейчас прочесть лекцию о гражданском долге или о старых идеалах Америки, но я с удовольствием отказываюсь от этого. Я вижу, мы оба одного возраста, оба приближаемся к пенсии и хотели бы по возможности получить ее в неурезанном виде. Поэтому я вам предлагаю сделку — думаю, это будет вам понятнее глупых моралей. Простую, безубыточную операцию. Если мне не удастся расследовать это дело, я лишусь пенсии или части ее. Ваша пенсия все равно на волоске из-за вашего поведения в банке. Но если вы поможете мне получить мою пенсию целиком, я в надлежащей степени изображу, где надо, вашу помощь. Ясно? А теперь выкладывайте все, что знаете.
Тут же на кассира обрушился и сержант:
— А не говорил вам бандит, что у него еще есть такие портфели и что в случае чего он может доставить их к вам на квартиру, если у вас память окажется вдруг слишком хорошей?
Кассир кивнул.
— Может, вы подумали в связи с этим, что в портфеле вообще не было оружия? — заметил сержант.
Веселая ирония полицейского, казалось, оживила память кассира.
— Мне только бросилось в глаза, — сказал он, — что у… бандита была такая странная манера разговаривать. Но я не знаю…
— Точнее! — перебил сержант. — Какой диалект?
— Нет, не диалект. Он почти не двигал губами при разговоре, и все звучало как заученное наизусть. Производило зловещее впечатление.
— И это все, что вы вспомнили?
Кассир боязливо кивнул. Сэм Мэттисон сделал знак.
— Можете идти! — сказал сержант. — В ближайшие дни оставайтесь в городе на случай, если вы нам потребуетесь. — Он тоже при этом почти не разжимал губ, и слова звучали как заученные.
— Наложил в штаны, — констатировал Сэм Мэттисон, когда за кассиром закрылась дверь.
— Да. Однако тот парень, видимо, действительно образец неброскости, сказал сержант. — Никто его не приметил! Свидетелей мы просто больше не найдем. Работники телевизионной службы банка, наблюдающей за окошками, хотя и видели этого типа, но в то время как раз делали видеозапись в другом месте зала. — Он помолчал. — А не было ли все заранее уговорено с кассиром?
— Чепуха, — покачал головой лейтенант. — Рассчитай-ка пенсию, которую он скоро получит, на срок хотя бы в десять лет. Получается намного больше, чем половина из двадцати тысяч. Что еще у нас есть?
— Еще есть видеозапись телевизионной службы, сделанная на стоянке перед входом в банк. На ней-то он должен бы быть…
— Хорошо. Перепиши номера всех машин, отъезжавших в то время от банка, и возьми под контроль.
На следующий день стало известно: со всеми машинами было все в порядке, за исключением одной. По уверениям ее владельца, в течение всего упомянутого времени она должна была стоять у дома номер 20 по Чикагской улице, в то же время он опознал ее в видеозаписи среди других машин, стоявших перед банком. Криминалисты перевернули в машине все вверх дном, но не нашли ничего.
След оборвался.
Но богиня криминалистики, кажется, хорошо относилась к Мэттисону и его сержанту. Дорожная полиция задержала группу пьяных возчиков из городской мусороочистки, устроивших аварию на своей машине. Карманы мусорщиков оттопыривались от ассигнаций, всего при них оказался 19 231 доллар, а в помятой машине был обнаружен банковский денежный мешочек.
Когда возчики протрезвели, Мэттисон распорядился привести их к нему.
— Итак, выкладывайте — кто из вас, парни, был в банке? — спросил лейтенант.
«Парни», все до одного — мужчины солидного возраста, выглядели смущенными, однако молчали.
— Ну, что, проглотили языки? — снова спросил лейтенант и сделал свирепое лицо, чего при его внешности обычно вполне хватало, чтобы какой-нибудь мелкий мошенник тут же начинал изъясняться.
Один из мусорщиков ответил нерешительно:
— Самое дурацкое в том, сэр, что вы нам не будете верить… Мы и сами не могли понять…
Лейтенант молчал, грозно уставившись на задержанных.
— Мы нашли деньги, — говоривший проглотил комок, — в контейнере с мусором и… Я знаю, что нам, конечно, надо было сдать их, но… — Он смущенно умолк.
Сэм Мэттисон с минуту находился в состоянии, граничившем между вспышкой ярости и громким хохотом. Но, так и не решившись на что-нибудь, опять промолчал.
— Да, — подтвердил другой мусорщик, — это было на Чикагской улице, двадцать.
Лейтенант насторожился, но не подал вида. Внешне равнодушно он спросил:
— И, конечно, у вас есть алиби?
— Где вы были позавчера в десять двадцать пять? — спросил сержант официальным тоном.
По лицу одного из мусорщиков проскользнул веселый лучик:
— Мы как раз разгружались, это даже записано в путевке.