Сольная партия

С берез сорвалась стая грачей и с сердитым гомоном улетела.

– Мне очень жаль, Аза, – произнес Вуд. – Не могу выразить словами, как жаль.

– Когда состоятся похороны?

– Завтра, в два тридцать.

– Кто проведет службу? Ты?

– Если не возражаешь.

– Не говори глупостей, Фрэнсис. Как Хелен?

– Держится. Если хочешь, увидеть ее, она сейчас рисует на дамбе. На твоем месте, я говорил бы с ней очень осторожно.

– Почему?

– Разве тебе не известны обстоятельства гибели Меган?

– Ее сбила скрывшаяся машина.

– Не все так просто, Аза.

Морган непонимающе уставился на священника.

– В таком случае, не лучше ли посвятить меня в курс дела?

За кладбищенскими воротами тропинка огибала выстроенный из серого камня дом приходского священника под черепичной крышей и вдоль дамбы уходила к дельте реки. Морган издалека увидел Хелен. Она сидела за мольбертом в той самой старой армейской шинели, что он купил ей в год свадьбы.

Услышав шаги, она на мгновение обернулась и тотчас вернулась к работе. Некоторое время Морган стоял у нее за спиной, не говоря ни слова. Акварель, разумеется. Ее любимая техника. Болото, море и серое, дождливое небо – они у нее действительно хорошо получались.

– Ты стала лучше рисовать.

– Привет, Аза.

Он сел рядом с ней на поросший травой край дамбы и закурил. Хелен продолжала рисовать, не отрывая глаз от мольберта.

– Как дела в Белфасте?

– Не слишком хорошо.

– Очень рада, – бросила она. – Все вы там друг друга стоите.

– Я привык думать, что эта фраза относится к нам с тобой, – заметил Морган спокойно.

– Нет, Аза. Ты всегда стоил для меня слишком дорого.

– Но я никогда не выдавал себя за кого-то другого.

– В день свадьбы мы легли с тобой в кровать, а наутро я проснулась рядом с абсолютно чужим человеком. Где бы люди ни начинали убивать друг друга, ты всегда немедля отправлялся туда добровольцем. Кипр, Борнео, Аден, Оман и вот теперь кровавая мясорубка на том берегу Ирландского моря.

– Я делаю то, за что мне платят деньги. Ты знала, на что шла.

– Ни черта подобного! – воскликнула Хелен, начиная сердиться. – Мне в голову не приходило, что ты творил на Кипре для Фергюсона.

– Та же война, только против городских партизан, – пояснил Морган. – С несколько другими правилами.

– Какие еще правила? Пытки, обман? Заставлять человека сутками стоять у стены на цыпочках с ведром на голове? По-моему, в этом обвиняли тебя газеты после Никозии? В Белфасте ты прибегаешь к тем же методам или придумал что-нибудь поизящнее?

Морган поднялся. Лицо его превратилось в ничего не выражающую маску.

– Мы завели бесполезный разговор.

– Знаешь, почему я ушла? – не унималась Хелен. – Знаешь, что доконало меня?

Ты тогда уехал в Аден. И однажды я прочитала в газете, что после того, как один из твоих патрулей попал в засаду, ты пошел в горы, абсолютно безоружный, только прихватил с собой свою проклятую тросточку. И вышагивал перед бронетранспортерами, вызывая огонь на себя, провоцируя мятежников высунуть головы и стрелять в тебя. Когда я прочитала об этом и увидела твои фотографии на первых страницах буквально всех газет, то тут же начала укладывать вещи. Потому что вдруг осознала, что десять лет пробыла замужем за ходячим мертвецом.

– Не я убил ее, Хелен, – сказал Морган.

– Верно, кто-то другой, но такой же, как ты.

Она не могла бы ударить его больнее. Мертвенная бледность растеклась по лицу Моргана. На какой-то миг ей захотелось броситься к нему, сжать в объятьях. Привязать к себе, словно она могла удержать бьющую в нем через край жизненную силу – ту самую жизненную силу, которую ей так и не удалось подчинить. Но поддаться эмоциям значило бы совершить огромную глупость, заранее, как и всегда, обреченную на неудачу.

И поэтому Хелен подавила поднявшуюся в душе жалость и продолжила ледяным тоном:

– Фрэнсис уже рассказал тебе, как пройдут похороны?

– Да.

– Мы надеемся, все обойдется без лишнего шума. Из соображений следствия смерть Меган не станут связывать с покушением на Кохена. Хоть в чем-то повезло. Если хочешь посмотреть на нее, она в похоронном бюро в Гранхэме. Фирма „Пул и сын", Джордж-стрит. А теперь лучше уходи, Аза.

Морган некоторое время молча смотрел на Хелен, потом зашагал прочь.

Мистер Генри Пул открыл дверь и провел посетителя в зал прощаний. В воздухе стоял удушливый цветочный запах, магнитофон крутил кассету с печально-благостной музыкой. Мистер Пул проводил Моргана в маленькую кабинку – вдоль каждой стены располагалось по шесть таких сооружений. Кабина была заполнена цветами. Дубовый гроб со сдвинутой крышкой стоял на задрапированной каталке.

Помощник гробовщика, первым встретивший Моргана в бюро, длинный и тощий молодой человек по имени Гарви, облаченный в темный костюм и черный галстук, стоял рядом с гробом.

Глаза девочки были закрыты, подкрашенный рот слегка приоткрыт. Лицо покрывал толстый слой грима.

– Я сделал все, что в моих силах, мистер Пул, – сказал Гарви и, повернувшись к Моргану, пояснил: – Обширная черепно-мозговая травма. Очень тяжелый случай.

Но Морган не слышал его. Он смотрел в последний раз в жизни на лицо дочери. Неожиданно желчь заполнила горло, так что он едва не захлебнулся. Он развернулся и, шатаясь, пошел прочь.

Под вечер того же дня Стюарт распахнул перед Морганом дверь кабинета Гарри Бейкера. Тот стоял у окна и смотрел на улицу.

– Здравствуй, Аза. Давненько мы с тобой не виделись, – сказал он, повернувшись навстречу вошедшим.

– Здравствуй, Гарри.

– Преподобный отец проболтался, верно?

– Верно. Морган сел.

– Джорж Стюарт, мой инспектор, – представил подчиненного Бейкер и тоже уселся за стол.

– Ну, ладно, Гарри. Что ты можешь мне сказать? – спросил Морган.

– Ничего, – ответил Бейкер. – Дело проходит под грифом секретности номер один. Наша спецслужба выступает в нем только как поставщик грубой рабочей силы. Расследование находится в руках у „Д-15". Четвертая группа получила непосредственно от премьер-министра особые полномочия для координации всех дел, связанных с терроризмом, подрывной деятельностью и так далее.

– Кто ведет следствие?

– Фергюсон.

– Не удивительно. Круг замкнулся. Когда я могу его увидеть?

Бейкер взглянул на часы.

– Минут через тридцать пять в его квартире на Кавендиш-сквер. Он предпочел встретиться с тобой там. – Детектив поднялся. – Пойдем, я отвезу тебя.

Морган тоже встал.

– Совсем не обязательно.

– Приказ есть приказ, дружище. – Бейкер улыбнулся. – Ты сам знаешь, как Фергюсон относится к тем, кто не выполняет его приказаний.

Мятый костюм казался великоватым для бригадира Чарльза Фергюсона, человека крупного и добродушного на вид. О его военной профессии напоминал только гвардейский галстук. Взлохмаченные седые волосы, двойной подбородок, толстые очки, через которые он читал у камина „Файнэншл таймс", когда слуга ввел к нему Моргана и Бейкера, – все предназначалось для того, чтобы выглядеть наподобие профессора провинциального университета.

– Аза, мой мальчик, как я рад тебя видеть!

Слова бригадира прозвучали слишком уж дружелюбно – так говорит стареющий актер из второсортной гастролирующей труппы, когда хочет, чтобы его слышали в последнем ряду.

Фергюсон кивнул слуге-непальцу, отставному солдату, который терпеливо дожидался у двери.

– Все в порядке. Ким. Чай на троих.

Непалец исчез. Морган огляделся. Настоящий камин, настоящий огонь в нем. Все остальное тоже выдержано в георгианском стиле. Каждый предмет обстановки идеально подходил друг к другу, включая тяжелые шторы.

– Мило, правда? – спросил Фергюсон. – Моя вторая дочка, Элли, постаралась. Она специалист по интерьеру.

Морган подошел к окну и выглянул на площадь.