Страница 12 из 28
Он свел густые брови.
– Не тошнит?
– Есть немного, особенно по утрам.
– Только тошнит или рвет?
Тери скорчила гримасу.
– Сначала одно, потом другое.
– Ты что-нибудь принимаешь?
– Если ты имеешь в виду таблетки – конечно, нет! – ответила она, догадавшись, что его беспокоит.
– Я не такая дура, как ты думаешь, – сухо добавила она. – Просто никогда не слышала, что беременным вредно работать с удобрениями.
– Не слышала? – Он нахмурился еще сильнее. – Ты что, не читала специальной литературы?
Прикусив губу, Тери уставилась в землю. Честно говоря, она была слишком подавлена, чтобы что-то читать о беременности. Проще было вообще об этом не думать. Что не так уж сложно, если тебе не с кем поделиться своей тайной.
Кроме Лео, о ее беременности знал только Уэйн, а с него Тери взяла клятвенное обещание молчать. Она не спешила сообщать новость родителям: известие о том, что дочь станет матерью-одиночкой, вовсе их не обрадует.
– Тери! Что-то не так?
В голосе его слышалось искреннее беспокойство. Она слабо улыбнулась и пожала плечами.
– Ну, видишь ли… в конце концов, беременность – нормальное, естественное дело. Женский организм для того и создан. Не думаю, что из-за этого стоит поднимать такой шум.
– Тебе что, неважно, что будет с ребенком?
Неважно? Да что он такое говорит? Как ему не стыдно!
– Разумеется, важно! – резко ответила она. – Но у меня нет времени об этом думать! – Разгорячившись, она совсем забыла о своем решении не жаловаться. – Рано утром я встаю и, борясь с тошнотой, иду на рынок купить продуктов. Потом готовлю завтрак. После завтрака обслуживаю клиентов. К тому времени, как схлынет толпа, я чувствую себя совершенно разбитой и могу только прилечь вздремнуть. А там, глядишь, и ужин, и снова толпа народу, и всех надо обслужить. В половине десятого я закрываю ресторан, поднимаюсь к себе наверх и засыпаю как убитая. А утром все сначала!
Она замолчала и сердито уставилась на него, негодуя уже на то, что он здоров и полон жизни. Попробовал бы сам забеременеть! Какая несправедливость – почему только ее должно тошнить по утрам? Почему все тяжелое и противное в этом деле досталось ей, а ему – одни удовольствия?
– Так-то, мистер Всезнайка! – яростно продолжила она. – Когда, по-твоему, я должна выкраивать время на чтение книг? В те редкие минуты, когда можно забыть о работе, я предпочитаю заняться чем-нибудь по-настоящему приятным – например, поработать в саду! По-твоему, я не права?
– Права, – тихо ответил он. – Тебе действительно нужен отдых.
Если он надеялся ее смягчить, то просчитался, его уступчивость разозлила Тери еще сильнее.
– Что ж, спасибо большое! – фыркнула она. Тебе легко судить – ты не представляешь, что значит носить ребенка!
Лицо его словно окаменело. Губы сжались. Глаза вспыхнули таким огнем, что больно было смотреть.
Тери с досадой отвернулась. Опять, опять она все испортила! Вопреки всем добрым намерениям снова сорвала на нем злость! А ведь он ничего дурного ей не сделал. Он просто беспокоится о малыше. Откуда ему знать, что она мечтает об утешении, что жалеет о своей несдержанности, что каждый день с болью в сердце вспоминает, как он предлагал ей помощь?
Гордость, чувство собственного достоинства все это прекрасно, но не помогает ни от утренней тошноты, ни от постоянной усталости. За последний месяц Тери поняла, что забота нужна не только ребенку, но и ей самой. Только едва ли она дождется заботы от Лео после того, как выставила его из дому на глазах у своего бывшего мужа.
Послышался плеск воды, и Тери поняла, что Лео моет руки в алюминиевом рукомойнике.
Должно быть, уходит. Естественно – кому охота иметь дело с капризной, сварливой стервой, в какую она превратилась?
Устало и покорно Тери повернулась к Лео. Он вытирал руки старым полотенцем, висящим на гвозде. Взглянуть ему в лицо она не решалась, опасаясь увидеть там холодное презрение.
– Спасибо за цветы, Лео, – пробормотала она, слишком ясно понимая, что ее благодарность запоздала.
– Я не закончил.
– Думаю, ты сделал достаточно, – ответила она.
С горечью думая, что никогда больше не сможет получать удовольствие от работы в саду. Теперь любимое занятие будет отравлено воспоминаниями об их последней ссоре.
– Нет, Тери, я не закончил с тобой. И на этот раз не позволю тебе меня выставить.
От этих слов, произнесенных сурово и решительно, в душе появилась новая надежда. От восторга закружилась голова. Но что, если – при этой мысли желудок ее сжался, – если он всего лишь не хочет уходить, не ответив оскорблением на оскорбление?
Он двинулся к ней – широкими, размашистыми шагами, будто воин, идущий на врага. Тери застыла, словно вросла в землю: сейчас она могла лишь беспомощно следить за его приближением и ждать удара.
– А теперь слушай меня, и слушай внимательно! – прорычал он, испепеляя ее свирепым, синим огнем яростных глаз.
Он схватил ее за плечи и притянул к себе, лицом к лицу. Тери бессильно обмякла в его руках: парализованная его волей, она чувствовала себя слабой и ничтожной.
– Ты выйдешь за меня замуж. Ты сделаешь это, потому что так нужно. Чтобы зачать ребенка, нужны двое. И чтобы его вырастить, тоже. Мы будем растить ребенка вместе, нравится тебе это или нет!
Глава десятая
Жениться?
Лео хочет на ней жениться?
Несмотря на все, что она сказала и сделала? Тери открыла рот, да так и осталась, не в силах издать ни звука.
Какие там слова! Все мысли ее обратились в хаос от столь невероятного предложения мужчины, который тут же жадно припал к ее губам!
Теперь в его поцелуе не было ни ласки, ни нежного соблазна. Жаркий, страстный, хищный, поцелуй не просил, а требовал повиновения. В первый миг Тери пошатнулась, словно на нее налетел ураган, но в следующую секунду, когда она ощутила вкус его губ, ее трепещущее тело, помимо ее воли, отозвалось на поцелуй Лео, и Тери забыла обо всем, кроме своего желания.
Как земля, изнывавшая от долгой засухи, впитывает спасительные капли дождя, так и она жадно впитывала в себя влагу его рта. Ушло одиночество: она снова жила, снова чувствовала себя женщиной, юной и желанной. Инстинктивно прижавшись к Лео всем телом, она крепко обхватила его за шею, с наслаждением вжимаясь в него, опасаясь только одного – что это блаженство может прекратиться.
Неожиданный восторг овладел ею, когда Лео обхватил ее за ягодицы и, приподняв и прижав к себе, дал ощутить свое возбуждение. «Да! Да!» – беззвучно кричало ее тело, в восторге предвкушая сладкую близость, которая последует – о, непременно последует! – как всегда бывало в прошлом, когда они наслаждались друг другом…
Язык его чувственно обвился вокруг ее языка и заплясал, дразня, соблазняя невысказанными обещаниями.
Тери забыла обо всем, что их разделяло, – обо всем, кроме жара их разгоряченных страстью тел, готовых слиться в древнем как мир танце…
Но Лео не забыл.
Внезапно он оборвал поцелуй и отступил назад, придержав ее за талию, чтобы помешать ей, рвануться к нему.
Тери чуть не застонала от разочарования. Мозг, затуманенный наслаждением, тщетно пытался понять, что произошло. Она открыла глаза и прочла на лице Лео мрачную, холодную решимость.
– Как видишь, Тери, наши чувства взаимны, и если ты осмелишься это отрицать, то станешь последней лгуньей, – отрезал он, сверля ее ледяным, враждебным взглядом.
Она протянула к нему руки, но он отстранился.
Он был возбужден не меньше ее, это Тери почувствовала, однако в отличие от нее сумел сохранить самообладание и ни на секунду не забыл о своей цели.
Тошнотворное чувство потери охватило ее.
Сердце, взбудораженное надеждой и страстью, тяжело ухнуло куда-то вниз. Страшная мысль молнией прорезала туман, словно окутавший ее голову: никогда больше Лео не придет к ней как друг, как возлюбленный. Она сама все разрушила. Сама сделала его своим врагом.