Страница 124 из 134
НА БАЗАРЕ
Утром Ветлугину вызвал к себе Репинский, пожурил за вчерашнее анархическое выступление на собрании и сказал, чтобы собиралась в город на слет передовиков-механизаторов.
— Знаю, знаю, — поспешил он предупредить Нюшу, думая, что та станет отказываться. — Сейчас опять критику начнешь наводить. Изъяны, конечно, у нас есть, но все же наша эмтээс не хуже других работала. Надо видеть и достижения. Вот хотя бы, к примеру, тебя взять: первая дивчина на тракторе, неплохо овладела техникой... Почему бы тебе на слете не показаться?
— Хорошо! Я поеду, — согласилась Нюша, к немалому удивлению Репинского.
В этот же день вместе с группой трактористов из Кольцовской МТС она отправилась в город. Делегатов на совещание сопровождал механик Лощилин.
Слет должен был открыться вечером, и Нюша решила отнести Степе передачу. К тюрьме надо было идти через городскую площадь. День был базарный, и сотни подвод запрудили булыжную площадь. Съехавшиеся со всей округи крестьяне бойко торговали мясом, молоком, овощами, яблоками, зерном. Они шумели, перекликались, наперебой зазывали покупателей, расхваливали свой товар.
Нюшка с трудом пробиралась среди подвод.
На одной из телег она заметила краснобокие яблоки, не торгуясь, купила два десятка и сунула в узелок.
«Степе отнесу... пусть погрызет», — подумала она, и сердце ее заныло.
— Яблочки покупаешь? — вдруг услышала она голос Антона и быстро оглянулась.
У пивного ларька Антон с Лощилиным пили пузырчатое пиво и закусывали воблой. Антон был уже навеселе.
— А мы вот премию обмываем, — ухмыльнулся он. — Поддержи компанию, Нюша, пригубь за Николай Сергеича. Кто нас с тобой в передовики вывел? Он, дорогой наш механик...
— Ладно тебе, передовик, — перебил его Лощилин и скользнул взглядом по Нюше. — Видишь, недосуг Ветлугиной — с передачей торопится.
— А-а, — осклабился Антон. — Все ходит, носит, ножки бьет. Ну-ну, пусть старается... — Покачиваясь, он шагнул к Нюше и, схватив ее за руку, потянул к ларьку. — Ладно, успеешь еще...
Побледнев, Нюша с неприязнью вырвала руку и злым шепотом сказала:
— Не цепляй, Осьмухин. Пусти!
— Ну-ну, не расходись! Я ведь по-хорошему... — примиряюще заговорил Антон и вдруг насторожился: из рядов, где стояли подводы с зерном, донесся знакомый заливистый голос:
— А вот семенная пшеница!.. Отборная, сортовая, урожайная! Налетай, не зевай!
Удивленный Антон посмотрел на Нюшу:
— Слышишь! Никак, отчим твой зазывает... Горелов.
— Где Горелов? Откуда? — переспросил Лощилин.
Забыв про Антона, Нюша кинулась на голос. Лощилин с Антоном устремились за ней следом. Нюша протолкалась через толпу и увидела отчима.
Раскрасневшийся, потный и, видимо, уже изрядно под хмельком, он стоял у телеги, нагруженной пузатыми мешками, пересыпал с ладони на ладонь пшеничные зерна и громко зазывал покупателей.
— Папаше привет! — насмешливо сказала Нюша.
Горелов вздрогнул и растерянно улыбнулся:
— Фу-ты, Нюшка! Откуда взялась-то?
— Бойко же ты торгуешь! Из каких это урожаев только?
— Да вот... нашлись запасцы, — забормотал Горелов, воровато оглядываясь по сторонам.
— Какие запасцы... откуда? — встревожилась Нюша. — Да как ты смел наш хлеб продавать!..
— Это не наш... тут другое!
— Вы уж прямо скажите, — торопливо проговорил из-за Нюшкиной спины Лощилин. — Перекупили пшеничку у кого-нибудь... »
— Есть такое дело, — поспешно согласился Горелов. — Подзаработать малость хочу... — И он обратился к падчерице: — Ты уж того... не сказывай матери. Ругаться будет почем зря.
— Я спекулянтов не покрываю! — отрезала Нюша и подозрительно оглядела буланую неказистую лошаденку, запряженную в телегу. — А подвода у тебя чья? Это ведь не кольцовская.
— Нет, нет... Из другой деревни, — подтвердил Горелов. — Выручили добрые люди... Да вы-то откуда взялись?
— Мы на слет приехали, — сообщил Лощилин и, посмотрев на карманные часы, кивнул Антону и Нюше: — А нам, пожалуй, пора.
Но Нюша не собиралась уходить. Она погрузила руку в развязанный мешок и, набрав горсть зерна, пропустила его сквозь пальцы.
— И впрямь сортовая пшеница... Такую бы только сеять. И что за чудак продал ее тебе?
— Где там сортовая... — возразил Горелов. — Самая что ни на есть обыкновенная.
— А чего же зазывал да расхваливал: «семенная, урожайная...»?
— Какой же купец свой товар не хвалит? Не обманешь — не продашь. На том и базар держится, — забормотал Горелов и, метнув быстрый взгляд на Лощилина, с досадой отстранил Нюшку от телеги и прикрыл мешок. — Хватит тебе копаться. Ишь сколько зерна рассыпала...
Нюша усмехнулась и сунула руки в карманы курточки.
— Ладно, купец, торгуй!.. Строй палаты каменны на базарные денежки. — И она пошла прочь от телеги.
Лощилин и Антон догнали Нюшу около ларьков.
— Ну чего ты, Ветлугина? — принялся успокаивать ее Лощилин. — Стоит ли из-за отчима так расстраиваться... Что с него взять: запивоха, шабашник, ловчила. Купить-продать — первое его дело... Такого и могила не исправит.
Нюша вдруг оглянулась по сторонам и, достав из кармана щепотку пшеницы, показала ее механику и Антону.
— Нет, вы поглядите только, поглядите, — зашептала она. — Узнаете зерна?
Лощилин пожал плечами:
— Зерна как зерна... Самые обыкновенные.
— Ты, Нюшка, чудачка, — засмеялся Антон. — Что же они, зерна-то, меченые, что ли?
— А я узнала... Это же сортовая пшеница. Та самая, что нам в районе обменяли. Видите, какая она? Зерно полное, налитое, розовое. И на солнце даже просвечивает. Мне Степа все объяснил — это сортовая пшеница, высокоурожайная, морозоустойчивая...
— Ну и что из того? — спросил Лощилин.
— Как вы не понимаете! — огорченно вскрикнула Нюша и еще раз оглянулась по сторонам. — Мы же на след напали... Может, теперь и Степу удастся выручить...
— Каким это образом?
— Пятнадцать-то мешков пшеницы так и не нашли тогда у Ковшовых. А они вот где оказались, на базаре... Значит, Горелов знает, откуда эти мешки... У него теперь все нити в руках.
Антон опять засмеялся, а Лощилин покачал головой.
— Ветлугина думает, что эта пшеница из их колхоза. Разве сортовые семена не могли быть в другой артели?
— Могли, конечно, — согласилась Нюша. — Только чудно как-то! Зачем же хорошие семена на базаре продавать?.. Их сеять надо было.
— Значит, не успели... Или земли не хватило, — заметил Лощилин.
— А все равно Горелова надо выспросить, — настаивала Нюша. Она вдруг схватила Лощилина за руку и умоляюще заглянула в лицо. — Пойдемте к отчиму, попытаем его... Чья у него пшеница, откуда?
— Не скажет, пожалуй, — помедлив, ответил Лощилин. — Хозяина не захочет выдавать.
— А может, он сам... сам в чем замешан? — похолодев, зашептала Нюша. — Тогда вот что... Кликнем милиционера. Пусть он Горелова задержит. И хлеб чтобы до выяснения не продавали... — Вытянув шею, она принялась глазами отыскивать постового.
— Да ты что! Рехнулась! — прикрикнул на нее Лощилин. — При чем здесь милиционер? Какие у тебя доказательства? Хочешь человека ни за что оклеветать?
— Ты, Нюшка, не горячись, — поддержал Лощилина Антон. — За клевету и под суд угодить можно...
— Ладно, не отчаивайся, — успокоил ее Лощилин. — Никуда твой отчим не денется. Вернемся домой и обо всем его допросим... А сейчас иди куда тебе нужно... Да не запаздывай, скоро слет начнется.
Нюша пошла к тюрьме и все время думала об одном: неужели этот клубок со Степой не распутается?.. Она вложила в узелок завернутую в бумажку щепотку зерна, а в письме сделала приписку: «Посылаю тебе зерна пшеницы. Сообщи, узнаешь ли ее? Это очень важно!»
Через полчаса надзиратель передал Нюше ответ. Степа сообщал, что к следователю его больше не вызывают, дело о нем замерло и он совсем замучился от ожидания, тоски и безделья.