Страница 55 из 63
Офицерство восприняло указ резко негативно. А.И.Деникин приводит телеграмму начальника штаба Верховного главнокомандующего генерала Лукомского, которая была отправлена Керенскому и – копиями - всем командующим фронтов:
«Все, близко стоявшие к военному делу, отлично сознавали, что при создавшейся обстановке, и при фактическом руководстве и направлении внутренней политики, безответственными общественными организациями, а также, громадного разлагающего влияния этих организаций на массу армии, последнюю воссоздать не удастся, а наоборот армия как таковая должна развалиться через два-три месяца. И тогда Россия должна будет заключить позорный сепаратный мир, последствия которого были бы для России ужасны. Правительство принимало полумеры, которые, ничего не поправляя, лишь затягивали агонию и, спасая революцию, не спасало Россию. Между тем, завоевания революции можно было спасти лишь путем спасения России, а для этого, прежде всего, необходимо создать действительную сильную власть, и оздоровить тыл. Генерал Корнилов предъявил ряд требований, проведение коих в жизнь затягивалось. При таких условиях генерал Корнилов, не преследуя никаких личных честолюбивых замыслов, и опираясь на ясно выраженное сознание всей здоровой части общества и армии, требовавшее скорейшего создания крепкой власти для спасения Родины, а с ней и завоеваний революции, считал необходимыми более решительные меры, кои обеспечили бы водворение порядка в стране.
…Считаю долгом совести, имея в виду лишь пользу Родины, определенно вам заявить, что теперь остановить начавшееся с вашего же одобрения дело невозможно, и это поведет лишь к гражданской войне, окончательному разложению армии, и позорному сепаратному миру, следствием чего, конечно, не будет закрепление завоеваний революции.
Ради спасения России, вам необходимо идти с генералом Корниловым, а не смещать его. Смещение генерала Корнилова поведет за собой ужасы, которых Россия еще не переживала. Я лично не могу принять на себя ответственности за армию, хотя бы на короткое время, и не считаю возможным принимать должность от генерала Корнилова, ибо за этим последует взрыв в армии, который погубит Россию. Лукомский» [262].
Следом Деникин и сам отправляет Керенскому – и копии командующим фронтами – телеграмму следующего содержания: «Я солдат и не привык играть в прятки. 16-го июня, на совещании с членами Временного правительства, я заявил, что целым рядом военных мероприятий оно разрушило, растлило армию и втоптало в грязь наши боевые знамена. Оставление свое на посту главнокомандующего я понял тогда, как сознание Временным правительством своего тяжкого греха перед Родиной, и желание исправить содеянное зло. Сегодня, получив известие, что генерал Корнилов, предъявивший известные требования, могущие еще спасти страну и армию, смещается с поста Верховного главнокомандующего; видя в этом возвращение власти на путь планомерного разрушения армии и, следовательно, гибели страны; считаю долгом довести до сведения Временного правительства, что по этому пути я с ним не пойду. Деникин» [263].
Из текста этих телеграмм прекрасно видны настроения, царившие к тому моменту в офицерских кругах армии. С сожалением можно констатировать, что военные ничего не поняли в политической интриге "Корниловского выступления". Иначе трудно понять их призывы к Керенскому "идти с генералом Корниловым, а не смещать его".
Наконец, ночью 28 августа обозначил свою позицию Л.Г.Корнилов. Приказ для сведения командующих армиями за его подписью (переданный также по радио в качестве обращения к народу) весьма показателен с точки зрения понимания "спасителем России" политической ситуации и народных устремлений.
«…Русские люди! Великая родина наша умирает. Близок час ее кончины.
Вынужденный выступить открыто - я, генерал Корнилов, заявляю, что Временное правительство, под давлением большевистского большинства советов, действует в полном согласии с планами германского генерального штаба и, одновременно с предстоящей высадкой вражеских сил на рижском побережьи, убивает армию и потрясает страну внутри.
Тяжелое сознание неминуемой гибели страны повелевает мне, в эти грозные минуты, призвать всех русских людей к спасению умирающей Родины. Все, у кого бьется в груди русское сердце, все, кто верит в Бога - в храмы, молите Господа Бога, об явлении величайшего чуда спасения родимой земли.
Я, генерал Корнилов, - сын казака-крестьянина, заявляю всем и каждому, что мне лично ничего не надо, кроме сохранения Великой России, и клянусь довести народ - путем победы над врагом - до Учредительного Собрания, на котором он сам решит свои судьбы, и выберет уклад новой государственной жизни.
Предать же Россию в руки ее исконного врага, - германскаго племени, - и сделать русский народ рабами немцев, - я не в силах. И предпочитаю умереть на поле чести и брани, чтобы не видеть позора и срама русской земли.
Русский народ, в твоих руках жизнь твоей Родины!» [264].
Из антибольшевистской пропаганды Временного правительства сюда перекочевали демонизированные большевики, однако выводы генерал делает и вовсе странные - само Временное правительство он полагает заложником большевистских советов. В реальности, как мы видели ранее, политическая ситуация к августу выглядела несколько иначе.
Вообще, читая мемуарную литературу того периода, нужно постоянно иметь в виду этот факт: военные, плохо понимая политическую игру, слишком прямолинейно и некритично воспринимали многие события, которые сегодня, на основе изучения многих источников, принято трактовать совершенно иначе. Выше мы видели мнения генералов Лукомского и Деникина, которые уверены, что Корниловское выступление направлено против Временного правительства. Ранее А.И.Деникин, не понаслышке знакомый с ситуацией в войсках, на совещании в Ставке давал отповедь пропагандистам, склонным после июля во всех грехах винить большевиков: "...Когда говорят, что армию развалили большевики я протестую..."
В обращении генерала Корнилова его борьба также представлена как выступление против Временного правительства, но при этом в вину Зимнему ставиться модное после июля "давление большевистского большинства советов", в результате чего уже Временное правительство "действует в полном согласии с планами германского генерального штаба". В общем антибольшевистская пропаганда повернута уже против самих пропагандистов.
А.Ф.Керенский, в ответ на открытое антиправительственное выступление Корнилова, объявил последнего мятежником и призвал все революционные силы на защиту завоеваний Февраля. В ход пошла тяжелая пропагандистская артиллерия: офицерский корпус через печать, листовки и в резолюциях митингов обвинялся в желании реставрации старого режима, в стремлении отнять у народа "землю и волю". Множество подобных обвинений пришлось услышать Деникину после августовского ареста. Возмущенный генерал посвятил этому этапу своей биографии отдельную главу в "Очерках русской смуты".
Столкнувшись с большой и непосредственной угрозой - вызревшим под носом военным мятежом, мастер политического лавирования Керенский примирился с угрозой "малой" - большевиками.
Военная "разгрузка" Петрограда обернулась против Керенского, которому теперь нужна была опора в борьбе с армейскими кругами. И она была найдена, в том числе, среди большевиков. В созданный по решению ЦИК Советов Комитет народной борьбы с контрреволюцией были официально приглашены их представители. Большевики получили легальную возможность создавать вооруженные отряды рабочих - Красную гвардию.
Стремительному взлету большевиков способствовал тот факт, что организованное в дни июльского выступления против них дело о "шпионаже в пользу Германии" к этому моменту, фактически, развалилось. Специальная следственная комиссия Временного правительства собрала 21 том "доказательств", в ее распоряжение после разгрома партии попала вся документация, в том числе и финансовая, однако обвинения так и остались не более, чем газетной сенсацией. Которые, к тому же, все более эффективно парировали в прессе большевики.