Страница 6 из 42
Подробности мореходные в морских путешествиях были постоянным источником жалоб со стороны некоторых читателей. «К чему эти NO и NW?» – говорят они. На это отвечаю: я никогда не мог надеяться сделать книгу мою общезанимательной, не имея ни новости предметов, как Форстер,[4] ни необычайности положения, как Парри,[5] а еще менее ученых исследований первого и важных открытий последнего.
Единообразное, по большей части неуспешное плавание – страна, бедная во всех отношениях, – вот предмет моей книги. Итак, я должен был ограничиться старанием быть полезным. Я пытался достигнуть этого изложением всего, что может служить руководством будущим мореплавателям, и дать полное по возможности понятие о гидрографии этой страны. Обыкновенному читателю трудно поверить, как важно бывает иногда для морехода самое, по-видимому, маловажное обстоятельство и какую пустоту оставляет прохождение некоторых подробностей, с намерением сделать рассказ быстрее и приятнее. Я решился лучше подвергнуться опасности быть скучным, нежели неясным или недостаточно точным.
1826
Ф. ЛИТКЕ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава первая
Критическое обозрение путешествий к Новой Земле и берегам, ей прилежащим, до 1820 года. – Состояние карт в это время.
Большая часть важнейших географических открытий сделана была случайно. Сбитый бурей с пути своего норманский морской разбойник доставил первое сведение об Исландии.[6] Колумб, искавший ближайший морской путь в Восточную Индию, открыл Новый Свет, последователи его, искавшие того же, открыли мириады островов, рассеянных по пространству Великого океана; мореплаватели, старавшиеся проникнуть туда через север, обрели Шпицберген; наконец, искавшие северовосточного пути к Великому океану, открыли больший из всех островов, лежащий в Северном Ледовитом море, – Новую Землю.
Говоря об открытии Новой Земли, я разумею первые достоверные сведения о ней, достигшие народов просвещенной тогда части Европы. В пространнейшем смысле первыми открывателями этой земли были, без сомнения, россияне, обитатели Двинской области. Настоящее ее название, которого никогда и никто у нее не оспаривал, достаточно это доказывает. Замечательно, что ни одному из мореплавателей XVI и XVII веков, имевших особенную страсть давать свои имена землям и местам, уже прежде открытым и названным (что они доказали на материке и островах, прилежащих к Новой Земле), не пришло в мысль переименовать по-своему и эту последнюю. Самые первые из них говорят о ней, как земле, о которой они уже прежде слышали. Они находили на отдаленнейших к северу ее берегах кресты со славянскими надписями, развалины жилищ и прочее. Русские мореходы, им встречавшиеся, указывали путь, давали наставления. Все это доказывает, что россиянам в половине XVI века все берега Северного океана были подробно известны и что, следовательно, мореходствовать по нему начали они уже несколькими веками ранее.
Но к какому времени следует отнести начало мореплавания русских по Северному океану? Когда именно стала им известна Новая Земля? – вопросы, которые по своей вероятности навсегда останутся неразрешенными, и по причинам весьма естественным. Еще и ныне мы не можем похвалиться множеством писателей, посвятивших себя похвальному труду передать потомству отдельные деяния и подвиги своих соотечественников.[7] Могли ли они существовать в непросвещенные века, предшествовавшие XVI, когда и искусство письма немногим еще было известно? История первых попыток россиян в Ледовитом море и постепенных открытий всех мест, им омываемых, представила бы, конечно, не меньше удивления и любопытства, чем и подобная история норманов; но все это скрыто от нас непроницаемой завесой неизвестности. Нет памятников того времени, нет преданий; и едва ли есть на чем основывать догадки, сколько-нибудь достоверные.
Летописцы повествуют, что обитатели страны, лежащей между Двиной и Печорой, которых Нестор[8] описывает под именем заволоцкой чуди, в первой половине IX века были уже данниками славян новгородских.[9] С течением времени завоеватели эти, переселяясь мало-помалу в покоренную ими область, ввели с христианской верой язык и обычаи свои и изгладили даже следы первобытных обитателей. Следы эти находим мы теперь только в некоторых названиях рек, островов и прочего.[10] Но когда начались эти переселения новгородцев к северу, столь же мало известно, как и многие другие обстоятельства из истории Средних веков. Кажется, что в половине IX столетия не было еще их на реке Двине. Прославившийся странствованиями своими норвежец Отер или Охтер,[11] доходивший около того времени до устья этой реки, нашел там народ, говоривший на одном языке с финнами; о славянах же он не упоминает вовсе. Весьма жаль, что предприимчивый норманн, устрашась многочисленности биармийцев, не решился вступить на их землю. Исследования его объяснили бы, может быть, до некоторой степени тогдашние отношения этого народа к новгородским славянам. Следует думать, что переселения последних в двинскую сторону начались по водворении в России князей варяжского племени. Новгородцы, призывая их, имели в виду уменьшение внутренних беспокойств своего отечества и безопасность его от внешних врагов. Мятежные по характеру и по привычке, хотели они иметь протекторов, а не властелинов. По привычке их к самоуправлению не мог им нравиться новый порядок вещей, введенный Рюриком, который требовал от них подчиненности.[12] Предпочтение, оказываемое иноплеменными князьями прибывшим с ними вельможам, оскорбляло их самолюбие. Все это рождало мятежи; за усмирением мятежей следовали казни и опалы, а они влекли за собой бегство и переселение. Двинская страна, изобиловавшая дорогим пушным товаром и населенная мирным народом, открывала обширное поле деятельности для беспокойного духа новгородцев. Счастливые успехи первых искателей приключений и слухи о богатстве обретенной ими страны должны были возбудить и в других врожденную страсть к жизни наезднической,[13] которая воображению их говорила более, нежели безусловное повиновение наместникам княжеским. Невоинственная заволоцкая чудь сделалась легкой добычей предприимчивых новгородцев; из них зажиточнейшие и знатнейшие осели и стали владеть покоренным народом и землями, под законами Новгорода, на основании половников;[14] беднейшие же, или не имевшие права владеть землями, должны были продолжать свои странствования и, следуя течению рек, скоро достигли моря.[15] Хотя отчизна их лежала и в отдалении от него, но сношения с варягами, единоплеменными норманнам, которые в Средних веках слыли первейшими мореходами, а потом и непосредственные сношения с последними, после Охтера неоднократно посещавшими берега Биармии, могли им в короткое время дать нужные сведения об искусстве строить мореходные суда и управлять ими. Изобилие лесов по рекам, текущим в Северный океан, давало все необходимое для их построения. Море, изобилующее рыбами и зверями, возбуждало, вместе с любопытством, желание и надежду наживы. При их предприимчивости, чтобы стать мореходами, нужен был один только шаг.
Таков был, по всей вероятности, ход событий, изменивший совершенно первобытный вид Двинской страны и ознакомивший россиян с Северным океаном. В начале XII века существовал уже при устье Двины Заволоцкий монастырь Архангела Михаила, из чего можно заключить, что поморье Двинское еще в XI столетии было заселено россиянами и что не позже этого времени началось и мореплавание их по Северному океану. Но как далеко доходили мореплаватели в разные времена, об этом даже и догадок делать нельзя. Летописцы оставляют нас в этом случае в совершенном неведении, хотя некоторые писатели, в их темных и неопределенных сказаниях, пытались увидеть доказательства того, что в XI веке уже известен им был путь на Новую Землю.
4
Форстер Иоган-Рейнгольд (1729–1798) – натуралист и путешественник. Сопровождал Д. Кука в его втором путешествии. Написал ряд книг о географических открытиях, среди которых особое место занимает сочинение, посвященное истории исследований.
Форстеру принадлежит идея считать Австралию частью света, а также предложение назвать пролив, отделяющий Азию от Америки, Беринговым проливом.
5
Парри Вильям-Эдуард (1790–1855) – английский путешественник, участвовал в 1818 году в экспедиции Росса. С 1819 по 1827 год возглавлял четыре экспедиции, во время которых открыл пролив Барроу.
6
Forster’s History of the Voyages made in the North. Dublin, 1786.
7
Нам известны только по слухам подвиги почти современников наших. Таким образом мы слышим, что около половины прошедшего века архангельский купец Лобанов делал попытки к возобновлению плавания между Енисеем и Двиной. Построены были суда на первой из этих рек, наняты люди, большей частью из казенных матросов. Все это предприятие поручено мезенскому мореходу Рахманину, который, потратив на то пять лет, возвратился без успеха, приписывая, однако же, неудачу не столько естественной невозможности предприятия, сколько тому, что суда были построены слишком великие, с которыми во льдах управляться весьма трудно; что матросы, ко льдам не привыкшие, при всякой встрече с ними устрашались и вынуждали его возвращаться. Он утверждал, что с удобнейшими судами и привычными людьми успех в этом предприятии был бы несомненен. Мы слышим также, что за 25 лет прежде Скоресби кормщик Павков приставал к берегам восточной Гренландии. Он шел на Грумант (Шпицберген); восточные ветры и течения отклонили его к западу так далеко, что он, проплыв гораздо дольше обыкновенного, увидел, наконец, льды и за ними к западу землю. Пробравшись сквозь льды, вошел он в реку или в узкий пролив, по которому поднялся на 30 верст; на берегах нашел он следы людей, кляпцы для ловли зверей и т. п. Выйдя отсюда, пробрался он опять сквозь льды и, поплыв на восток, прибыл к Шпицбергену. Подробности этих плаваний, без сомнения весьма любопытных, останутся нам навсегда неизвестными, by reason of the great nigligence of the writers of those times [ввиду большой небрежности со стороны авторов того времени]; никто не беспокоился о том, чтобы спасти их от незаслуженного забвения. А сколько есть таких, о которых даже и слухи до нас не дошли!
8
Нестор (1056–1114) – монах-летописец Киево-Печорского монастыря; является составителем «Повести временных лет» – летописного свода, объединившего все более ранние летописные произведения.
Заволочьем Летопись называет территорию, расположенную к северу и северо-востоку Волока – водораздел рек бассейна Белого и Балтийского морей и притоков Волги. Финские племена, обитавшие в Заволочье, получили название чуди.
9
Исторические начатки о двинском народе В. Крестинина. Нестерова летопись о Древней Вивлиофике Российской.
10
Исторические начатки В. Крестинина.
11
Достопримечательного путешествия этого Отера доселе на нашем языке не было, почему и поместил я его ниже (Приложение А).
12
Легенда, заложенная в «Повести временных лет», о том, что варяжские князья были призваны по воле народа для «уменьшения внутренних беспокойств своего отечества и безопасности его от внешних врагов», – не соответствует исторической истине. Составителю Летописи важно было доказать законность княжеской династии Рюриковичей и он использовал распространенную тогда легенду о призвании трех братьев-князей.
Ученые-историки считают возможным, что Рюрик со своей дружиной был действительно приглашен, но не как защитник отечества славян, а «… в качестве вспомогательной наемной силы, как это делалось неоднократно и позднее одной из борющихся сторон, когда в Новгороде обострились «усобицы». Рюрику удалось узурпировать власть и, может быть, даже положить начало новой династии Рюрик, однако смог удержать власть только при условии слияния с русским народом, что, как нам известно, и произошло». (История СССР. Т. 1. М.: Госполитиздат, 1947).
«Повесть временных лет» называет в числе призывающих Рюрика кроме славян и неславянские племена – жителей Заволочья. Очевидно, у славян с этими племенами были уже налаженные взаимоотношения и общие интересы, и не может быть, чтобы предприимчивые новгородцы, уже в то время, не селились в богатой пушниной, рыбой и лесом «двинской стороне».
13
Невзирая на торговый дух республики, не оставляли новгородцы страсти к наездничеству и в позднейшие времена. В XIV веке, уже по соединении с Ганзой, предпринимали они наезды без ведома князей.
14
Половники – в северной России крестьяне, арендующие землю за часть урожая – исполу.
15
Исторические начатки В. Крестинина.