Вампир поневоле

— Пиж-жон! — тихо фыркнул Вова. — Хоть бы галстук одел, Бандерас недорезанный!

Парень, похоже, услышал Вовкину критику, но промолчал и, лишь слегка сжав губы, остановился перед нами. За его спиною топтался «беффубый» шкафчик, тревожно пряча глаза. Еще тройка бритоголовых накачанных амбалов замерла в дверях.

«Бандерас», как его вполне удачно окрестил Вован, чуть приподнял над плечом руку и «комарик» тут же услужливо подал ему толстенную кубинскую сигару. Уже зажженную. Хлопец неспешно затянулся, выпустив в воздух струю дыма, затем тщательно затушил сигару о собственную ладонь (меня аж передернуло), бросил окурок себе за спину («комарик» быстренько подхватил его и выкинул в открытую зарешеченную форточку) и лишь потом обратил свой «светлый» взор на меня с Вовкой.

Наконец, ему наскучило скользить взором по нашим избитым физиономиям, он полез во внутренний карман пиджака и вытащил оттуда пару белоснежных перчаток. Натянув их, «Бандерас» осторожно, одним пальцем поднял мне верхнюю губу. Я угрожающе щелкнул зубами. Он, скорее от удивления, чем от испуга, отдернулся. Вовка подавился коротким смешком.

Затем «Бандерас» повторил ту же операцию с Вовкой, медленно стянул перчатки и бросил их на пол. Один из придверных амбалов тут же подскочил, схватил перчатки и выбежал из комнаты, унося их в мусор. Остальные же услужливо подтащили «Бандерасу» тяжелый стул и вновь замерли в дверях. «Бандерас» неспешно опустился в кресло, закинув ногу на ногу, и обратил взор на «комарика», который замер чуть спереди и сбоку, опустив взгляд в пол.

— Так ты говоришь, — лениво, с легким, певучим, каким-то непонятным, то ли болгарским, то ли эстонским акцентом, начал «Бандерас», — что двое этих детей, у которых даже клыки толком не стали, смогли помешать тебе позавтракать?

«Комарик», не поднимая взгляда, молча кивнул.

— И после этого ты еще на что-то претендуешь?! — по-прежнему тихо и скучно поинтересовался этот пижон. — Вон с глаз моих. И чтобы я тебя ближайшие пятьдесят лет не видел.

— Но…

— Убирайся.

«Комарик», тихо вздохнув, вышел из комнаты, а «Бандерас» вновь посмотрел на нас с Вовкой:

— Итак, кто вас инициировал? — поинтересовался он.

ЧЕГО????

А этот хмырь, не давая нам ни слова сказать, продолжил, разговаривая как бы сам с собою:

— Странно, очень странно…, - он переплел пальцы и облокотился на них подбородком. — Вы не похожи ни на чьих обращенных… Хотя я знаю всех… Хельга? Она оставляет на шее своих учеников длинные шрамы… Роллан? Он никогда не обращает больше одного за раз… Петр? Он бы разъяснил все правила…

В этот момент, когда наконец вернулся уходивший амбал, я почувствовал, что мне полегчало. Не так, конечно, что бы вообще хорошо стало, но, по крайней мере, я не упал бы, если с меня снять наручники:

— А ты кто вообще такой?

«Бандерас» поперхнулся и уставился на меня так, словно я спросил у него, что там такое большое и желтое виднеется высоко в небе:

— Та-а-ак… Ну что ж… Будет лучше, если я назову себя… Меня зовут Дракула. Влад Дракула.

Ага. Бонд. Джеймс Бонд.

— Однофамилец? — внезапно хриплым голосом спросил Вова.

«Бандерас» злобно цыкнул зубом. Острым. Коренным. Похоже даже без единой дырки:

— В мире есть только один Дракула. Я. Это имя дано мне при рождении и не принадлежит никому кроме меня.

Да… От скромности он не умрет. Тут осиновый кол нужен.

Дракула же продолжил:

— Что касается вас…, - в его руках появились два пистолета, направленные прямо на нас с Вовкой. — Можно, конечно, вас пристрелить: вы не знаете элементарных правил поведения, мешаете спокойно завтракать, — но это слишком кроваво. Тем более, что пули серебряные, разрывные… Александр, Сергей, Карл, — скомандовал он своим качкам (тоже, между прочим, зубастым), — отведите их в гостевую комнату, а завтра на закате, когда их сожжет солнце, не забудьте проследить, чтобы там подмели… А то пепел, рассыпанный по комнате, это так… вульгарно…

Пистолеты, перекочевавшие в руки одному из амбалов, уничтожили у меня всякое желание рыпаться. У Вовки, кстати, тоже. Когда с нас сняли наручники, мы, повинуясь «ласковым» командам Дракулы, заложили руки за головы и пошли по длинному, петляющему коридору, любезно подгоняемые дулами. Наконец, нас затолкнули в какую-то комнату и в наступившей тишине оглушительно громко щелкнул замок. И я, наконец, смог опустить занывшие руки и оглядеться по сторонам.

Мы, двое, находились в комнате, стены и потолок которой состояли из одного, сплошного зеркала. Причем эта комната была совершенно пуста. Хоть бы пару матрасиков положил, жлоб клыкастый! Единственное, что хоть как-то освежало обстановку — это две двери. Через одну, деревянную, дубовую, — нас сюда привели, а за второю — находился, как было сказано в древнем советском фильме, «туалет, типа «сортир», обозначенный на плане буквами Эм и Жо»… Из прочих удобств в этом самом туалете имелись небольшая раковина и кран, из которого тонкой ржавой струйкой текла вода.

Да, забыл сказать. Было в этой комнате еще окно (как же без него!): металлопластиковое, зарешеченное прутьями толщиной сантиметра два. И нет, что бы решетка была как полагается: кружочки там всякие, цветочки… Нет, банальная тюремная решетка…

Оглядевшись по сторонам и не обнаружив ничего боле интересного, я лег на такой же зеркальный, но почему-то не скользкий, пол, закрыл глаза и попытался заснуть. Не тут то было. В тот же момент меня затрясли:

— Андрюх, ты че, с ума сошел??? Вставай немедленно!

Я приоткрыл глаза. Спать хотелось жутко.

— Зачем?

— Что значит «зачем»??? Что значит «зачем»???!!! Сейчас часа два ночи! Через три часа взойдет солнце и нам, по словам этого Дракулы, придет полный каюк! А я, между прочим, «Интервью с вампиром» смотрел! Я видел, как это происходит, и мне это совсем не понравилось! Я, конечно, знаю, что пепел и зола — отличное удобрение для розочек, но я не хочу за счет себя улучшать экологическое состояние в родном городе!

— Вовка, ты идиот! — протянул я, борясь со сном. — Вспомни, когда ты ко мне пришел?

— Дне…

— Заткнись! Тут, наверняка, понатыканы «жучки»!

Лицо Вовки отразило мучительную борьбу. Он хотел поинтересоваться, правильно ли он понял мой вопрос, и боялся спросить это, опасаясь все тех же «жучков». Наконец, он не выдержал и махнул рукой:

— Ладно, ты прав. Давай спа… О ч-черт!!!! Я убью всех этих тварей!!!

— В чем дело?

Голова — как чугунная.

— Ты посмотри, что эти гады сделали с моей «шведкой»????!!!! — та была перемазана грязью и кое-где порвана. — Мне мама ее только вчера купила!!! Она ж с меня три шкуры снимет!!!

— А ты расскажи ей правду, — посоветовал я, роняя голову на пол и, уже засыпая, услышал:

— Я лучше с Дракулы его тряпки сдеру!

Проснулся я от нестерпимой жары. Полуденное солнце, отражаясь в треклятых зеркалах, шпарило вовсю. Я открыл глаза и медленно сел. В противоположном углу комнаты храпел раздетый до пояса Вовка. А я то думал ночью, что это кого-то бензопилой наживую пилят…

Ну, все. Он мне ночью заснуть не давал, а сейчас я — ему устрою. Тихонько пробравшись в ванную, я снял свою «шведку» (все равно она такая грязная, словно мною всю ночь пол вытирали) и долгих пять минут вымачивал ее под краном, а потом, осторожно, стараясь не слишком капать на пол, пробрался к Вовке и резко выкрутил все содержимое моей рубашки прямо ему на голову.

Вован подскочил на месте, взвыв, как разъяренный ягуар, которому наступили на хвост, и добавив пару — тройку, десяток — сотню некультурно-нецензурных слов.

Когда он, наконец, закончил свой страстный монолог, я поинтересовался:

— Все?

— Все, — мрачно буркнул он.

— Тогда давай выбираться отсюда, пока все мирно спят в своих гробиках.

Я подошел к окну. Что тут у нас? Примерно третий этаж. Прямо к нам какой-то полоумный тополь протянул толстую ветку… Ну что ж, проверим, насколько правы фантасты, приписывающие вампирам силу богатырскую. Я распахнул окно (откуда-то издали раздался шум машин) и со всей дури вцепился в решетку, дергая ее на себя.