Вечный союз

Даже не взглянув на все еще дрожавшее тело, Джубади проехал на коне мимо него и остановился возле Музты.

— За оскорбление надо платить, — произнес он спокойно.

Музта разглядывал предводителя мерков, с кем некогда мерился силой на поле брани как равный, а теперь предстал перед ним бесправным и обессиленным. Молча он наклонился и окунул конец своего меча в лужу крови, вытекшей из тела Нартана, после чего вытер клинок о свои сапоги, выделанные из лошадиной шкуры, и вложил меч в ножны.

— Хотя об этом уже говорилось, — произнес Джубади звонким голосом, — я еще раз приношу тебе, Музта, кар-карт тугарской орды, свой скрепленный кровью обет, что ты будешь в полной безопасности, пока находишься в моем шатре, как и на всем бескрайнем пространстве владений мерков.

— В свою очередь заверяю тебя, кар-карт, что прибыл сюда, не имея намерения принести смерть тебе или твоим людям, пока нахожусь под защитой твоего обета, — отвечал Музта, внутренне кипя оттого, что Джубади назвал свои владения бескрайними.

Он впервые лицезрел воочию того, кому еще полтора года назад не уступал в могуществе. Хотя Джубади был ниже его, Музта подозревал, что в рукопашной схватке тот скорее всего одержит над ним верх благодаря своим мощным рукам. В нем угадывалась напряженная, как сжатая пружина, сила, раздражавшая Музту. Сравнивая руки Джубади со своими, покрытыми уже седеющими волосами, он думал о том, что испытания последних полутора лет изменили его сверх всякой меры. В глазах Джубади Музта улавливал едва заметную насмешку, как будто вождь мерков не воспринимал своего давнего соперника всерьез.

«Ну и пусть себе тешится, — подумал Музта в сердцах. — На его месте я чувствовал бы то же самое». Почему-то эта мысль принесла ему наконец что-то вроде утешения, словно открыв перед ним некие возможности, прежде не приходившие ему в голову.

Джубади встретил взгляд Музты молча. «Так вот каков этот простофиля, — думал он равнодушно. — Уму непостижимо, как мог один из виднейших представителей Высшей расы дойти до такого унижения». На мгновение в нем проснулось желание плюнуть гостю в лицо в знак презрения. Однако он понимал, что если бы этого не случилось с Музтой, то у него самого не оставалось бы почти никаких надежд успешно отразить нашествие бантагов. Чуть заметная улыбка тронула его губы.

Развернув коня, Джубади направился к въезду в город бок о бок с Музтой. Остановившись меж двух факелов по обеим сторонам главных ворот Карфагена, они поклонились сначала на восток, где лежала земля вечных скитаний и мерков, и тугар, и южных орд бантагов и тамаков. Затем, повернувшись, они поклонились в сторону запада, обители покоя, где садилось солнце и кончалось время, откуда начинался путь к звездам. Музта молился про себя, чтобы Кубата и другие павшие воины не забывали о нем, странствуя в бесконечной ночи, и поддерживали его в выпавших на его долю испытаниях, напоминавших тягостный сон.

Под сенью ворот Музта на миг почувствовал облегчение. В этих южных странах было чертовски жарко, тем более в громоздких парадных доспехах, которых требовал этикет, плаще из человеческой кожи и тяжелом шлеме, увенчанном четырьмя человеческими черепами.

В городе же в нос ему сразу ударила такая вонь, что его чуть не вырвало. Почему они предпочитают жить в этом зловонии, а не на просторах степи, овеваемых свежим ветром, было выше его понимания.

Джубади разделял его чувства.

— И как только они могут дышать в этом смраде!? — бросил он.

— Это же скот, чего можно от них ожидать, — отозвался Музта.

Оглядевшись, он не заметил вокруг скота, и это навело его на определенные размышления.

— Вы прибыли сюда раньше, чем ожидалось, — заметил он. — Скот успел подготовиться к вашему приходу?

Джубади улыбнулся:

— Да, хоть я пришел всего лишь с одним элитным уменом. Остальные еще в семи месяцах пути отсюда. — Помолчав, он добавил: — И они знают о том, что произошло на севере.

Музта питал тайную надежду, что карфагеняне восстанут против Джубади и ослабят его, как это произошло с ним самим. Может быть, кар-карт мерков потому и поспешил сюда, что боялся этого?

— Я пообещал им освобождение от пищевой повинности на все время, кроме Праздника луны, — сообщил Джубади.

Музта в изумлении воззрился на своего спутника:

— Но как же вы в таком случае будете здесь существовать?

— Лучше потуже затянуть пояса, чем превратить в трупы всех местных жителей, — холодно отозвался Джубади. — Мы питаемся мясом лошадей. Я выслал несколько отрядов, чтобы они забили побольше скота в степных районах прежде, чем туда придут бантаги, но для Карфагена я сделал исключение.

«Все это неспроста, — думал Музта. — Похоже, Джубади замышляет что-то, о чем я не знаю». Но он был уверен, что Джубади раскроет ему свои карты, и решил до поры спрятать свое любопытство под маской безразличия.

По обеим сторонам улицы, которой они ехали, выстроились плечом к плечу воины элитного умена Вушка Хуш. Они стояли, уперев мечи в землю перед собой и положив руки на рукоять. Музта испытующе разглядывал их. Это были настоящие воины, крепкие, закаленные в битвах. У многих на руках, ногах или лицах имелись шрамы.

— До меня дошли слухи, что бантаги доставляют тебе много хлопот, — бросил пробный камень Музта.

— Слухи не врут, — отозвался Джубади с ноткой горечи в голосе.

— Удивительная откровенность, — холодно усмехнулся Музта.

— Настала пора, когда мерки и тугары должны быть откровенны друг с другом, если они хотят выжить.

«Значит, вот в чем дело, — подумал Музта, и напряжение, в котором он пребывал до сих пор, несколько отпустило его. — Он действительно нуждается во мне».

Чувствуя себя уже более уверенно, он ждал продолжения, но Джубади ехал молча. На Главной площади Музта поразился богатству города. Все здания были из тесаного камня, храмы возносили свои купола до небес, а на их вершине горел огонь, издававший странный маслянистый запах. На высоких парапетах окружающих домов тут и там показывались обеспокоенные лица, но на площади никого не было, кроме двух нескончаемых шеренг воинов. Следуя между ними, они направились через площадь к северу, по узким улочкам, ведущим обратно к океану. Музта буквально задыхался от палящего зноя, но мужественно терпел.

Он обратил внимание на то, что в этом районе было много новых построек, похожих на сараи, — длинных сооружений из грубо отесанного камня или бревен. Из-за стены какого-то строения, не имевшего крыши, внезапно вырвался с громким шипением целый сноп искр, и Музта нервно натянул поводья. Вслед за этим оттуда повалил густой зловонный дым. Музта почувствовал, как волосы у него на затылке встали дыбом.

Джубади загадочно ухмыльнулся.

— Подожди еще немного, — сказал он, — скоро увидишь.

Пришпорив лошадь, Джубади легким галопом поскакал вперед и исчез за поворотом. Музта чувствовал устремленные на него саркастические взгляды воинов по обеим сторонам улицы и с приглушенным проклятием поспешил за их предводителем. Повернув за угол, он осадил лошадь у городских ворот и не смог сдержать изумленного возгласа.

Перед ним высился пришвартованный к причалу большой корабль янки.

Джубади обернулся к своему гостю и, откинувшись в седле, от души расхохотался:

— Ты хочешь спросить меня, что это значит, но гордость не позволяет тебе сделать это.

Не отвечая ему, Музта медленно подъехал к краю причала. Внешний вид судна изменился: не было мачт, оно глубже сидело в воде. И тем не менее это был тот самый треклятый корабль.

Музта внимательно рассматривал судно, сравнивая то, что было перед его глазами, со своими воспоминаниями полуторагодовалой давности. Вместо деревянных бортов судно со всех сторон опоясывали металлические листы. В металле были прорезаны небольшие окошки, и из каждого выглядывало, наподобие свиного рыла, жерло громоизвергателя, грозного оружия янки. Ствол орудий был таким широким, что в него можно было без труда засунуть сжатый кулак.