Страница 34 из 72
К удивлению Камиллы, Ротуэлл вдруг произнес:
— Надеюсь, вы не пожалеете об этом. Мне кажется, я все сделал правильно.
— О чем вы волнуетесь? Вы ведь сделали только то, что я сама просила вас сделать, — пожав плечами, бросила она.
Что- то промелькнуло в глазах Ротуэлла, но Камилла так и не поняла, что это было.
— В один прекрасный день я, возможно, напомню вам эти слова, дорогая.
Камилла дернула плечиком.
— Ну, если у меня и возникнут причины сожалеть об этом, то кого мне винить, кроме себя, верно?
Браво! В первый раз за все время ей, похоже, удалось его смутить. Ротуэлл отвел глаза в сторону.
— Прошлым вечером, в библиотеке… — помолчав немного, хрипло сказал он, и ей вдруг показалось, что он с трудом подбирает слова. — Словом, если бы я тогда не потерял голову, в столь поспешной свадьбе не было бы нужды…
— Смею напомнить вам, monsieur, что тогда, в библиотеке, нас с вами было двое, — с легким раздражением в голосе бросила Камилла. — Только не нужно говорить, что у меня не было выбора! Я прекрасно знаю, что он был, — и я поступила так, как мне хотелось.
Ротуэлл опустил глаза на свою руку, в которой по-прежнему лежала ладонь Камиллы.
— Я хочу, чтобы вы знали, Камилла, — вплоть до прошлого вечера я… мне не раз приходило в голову плюнуть на все и разорвать помолвку. Конечно, это недостойно джентльмена и все такое, но… Скажите, вы согласились бы вернуть мне мое слово?
— Да, конечно. — Камилла пожала плечами. — Не могу сказать, что с радостью, но…
— Памела помогла бы вам, — снова заговорил он. — Попроси мы ее, она наверняка что-нибудь придумала бы. Она успела вас полюбить. И я уверен — в глубине души ей очень не хотелось, чтобы вы связали свою жизнь со мной.
— Но она ведь ваша кузина, месье, — удивилась Камилла. — Как же такое возможно?
— Просто Памела хорошо понимает, какой из меня получится муж, — вздохнул Ротуэлл. — Отвратительный, можете не сомневаться. Впрочем, вы ведь тоже это знаете, разве не так? Надеюсь, вы не ждете многого от меня, потому что тогда вы не будете разочарованы.
— Кое-чего, конечно, жду, милорд, — чуть слышно прошептала Камилла. — Впрочем, вы и сами, наверное, догадываетесь, что я имею в виду…
Он посмотрел на нее с какой-то странной печалью в глазах и вдруг, наклонившись, очень нежно сжал ее лицо в ладонях. Чем, признаться, весьма взволновал ее.
— Вы ведь не станете пробовать на мне… какие-нибудь глупые женские штучки, а, Камилла? — пробормотал он. — Нет, я уверен, для этого вы слишком умны.
Она попыталась отодвинуться, но Ротуэлл, вместо того чтобы отпустить ее, привлек Камиллу к себе и порывисто сжал в объятиях.
— К дьяволу все сожаления… все дурные предчувствия — теперь мы муж и жена, — прошептал он. — Очень надеюсь, что надолго. Давайте попробуем — хоть на несколько часов — представить себе, что для нас еще есть надежда. Что счастье возможно — даже для таких измученных и ни во что уже не верящих людей, как мы с вами.
Камилла не ответила. Тогда Ротуэлл запустил руку в ее волосы и, слегка отодвинувшись, залюбовался ею.
— Какая роскошь! — восхищенно пробормотал он.
Она непонимающе распахнула глаза.
— Я имею в виду ваши волосы, — объяснил он. — С той минуты, как я увидел вас, я все время мечтал увидеть вас с распущенными волосами. Они окутывают вас до талии, словно черный шелковый плащ. Вы сделаете для меня кое-что, Камилла?
Ей с трудом удалось проглотить вставший в горле комок.
— Я… да, возможно. А что вы хотите?
Ротуэлл прижался губами к ее щеке.
— Пообещайте мне, что, пока я жив, вы никогда не отрежете их, Камилла, — прошептал он. — Дайте мне слово. Или, по-вашему, муж не имеет права требовать от жены столь многого?
Выбор слов показался Камилле несколько странным.
— Да нет… почему же… — Она пожала плечами. — Хорошо, раз это так важно для вас.
Словно только и дожидаясь этого, Ротуэлл снова привлек Камиллу к себе и поцеловал — очень нежно, одними губами, но так, словно впереди у них была вечность. А сама Камилла не могла думать ни о чем, кроме того, что произошло накануне в библиотеке. О том пламени, которое сжигало их обоих. Вся дрожа, она прижалась к нему, гадая, как она могла отдать этому мужчине свое тело — и при этом надеялась сделать все, чтобы ее сердце никогда не принадлежало ему.
— Приоткрой губы, Камилла, — хрипло попросил Ротуэлл.
Он крепко прижал ее к себе, и Камилла почувствовала, как где-то в самой глубине ее тела пробуждается уже знакомое ей желание.
И тогда свет ночника и отблески огня в камине слились в огненный круг, который завертелся у нее перед глазами. Ладони барона обхватили ее за ягодицы, он с силой прижал ее к себе, и Камилла забыла обо всем, кроме желания, которое влекло ее к этому мужчине.
Ноздри его раздувались — с хриплым стоном Ротуэлл отодвинулся от нее. Его руки нетерпеливо шарили по ее телу, сминая пеньюар и сорочку. В конце концов он одним рывком сорвал их с Камиллы, с рычанием отшвырнув в сторону — и вот она уже стоит перед ним, полностью обнаженная.
Горячий взгляд Ротуэлла скользнул по ее телу.
— Ты такая красивая, — выдохнул он. — Я хочу тебя, Камилла. Хочу, чтобы сегодня ночью ты была в моей постели.
Она молча повернулась, отбросила одеяло и вытянулась на кровати.
Его взгляд снова обежал ее, и в нем вспыхнуло голодное пламя. Ротуэлл потянул за пояс, и халат, соскользнув с его плеч, упал на ковер. Камилла едва не ахнула, увидев его полностью обнаженным. Ротуэлл был потрясающе мужественным. Несмотря на широкие плечи, он оказался худощавым и гибким, как кошка, а по сравнению с плечами его талия выглядела неправдоподобно тонкой. Мускулистая грудь, большие, сильные руки, какие редко встретишь у джентльмена благородного происхождения, могли бы принадлежать человеку, которому пришлось тяжко потрудиться на своем веку.
Ротуэлл опустился на одно колено возле постели, склонился к ней, бережно сжал в ладонях ее лицо и очень нежно поцеловал Камиллу в губы.
Осторожно приподняв пальцем ее подбородок, он заставил Камиллу посмотреть ему в глаза.
— Ты очень страстная женщина, дорогая, — улыбнулся он. — Не нужно стесняться этого, Камилла. Это не слабость. Ты ведь этого боишься, верно?
Но Камилле не хотелось думать об этом. Поэтому она сделала то единственное, что могло отвлечь Ротуэлла, — она подставила ему губы для поцелуя.
Долгое время в спальне слышались лишь звуки их дыхания. Ротуэлл умело и осторожно ласкал ее, ласкал губами и руками.
Потом он ворвался в нее — чуть более резко, чем ему хотелось бы. Камилла со свистом втянула воздух сквозь стиснутые зубы, сама не понимая, что она чувствует — боль или наслаждение?…
— Господи помилуй… — хрипло выдохнул он. — Прости меня.
Обхватив ее запястья одной рукой, он завел руки Камил- лы за голову и задвигался в ней тяжелыми, мощными толчками. Движения его стали ритмичными, и с каждым толчком в ней волной поднималось наслаждение, захлестывая ее, увлекая за собой в пучину страсти.
Он любил ее, любил каждой клеточкой своего тела, любил до тех пор, пока она не стала задыхаться, и крики страсти, которые она уже больше не могла сдержать, огласили тишину спальни. Этот крик сказал ему о многом. Камилла больше не хотела думать — она хотела только чувствовать. Забыть о терзающих ее сомнениях — и полностью погрузиться в свои ощущения.
С каждым толчком он все глубже и глубже погружался в нее. Жар его тела, исходивший от него запах окутывали ее. Дыхание Ротуэлла стало прерывистым, толчки — все более мощными. Изогнувшись дугой, Камилла отдавалась ему без остатка. И когда она наконец достигла пика экстаза, то успела еще удивиться, насколько это не похоже на то, что она пережила накануне вечером, когда они занимались любовью в библиотеке. Вместо ослепительной вспышки острого наслаждения, чего ждала Камилла, ей показалось, будто ее захлестнула какая-то волна, и, увлекаемая ею, она мягко скользит, с головокружительной силой погружаясь в пучину, которой нет названия. Душа Камиллы, выпорхнув из тела, рванулась к Ротуэллу, и он, успев напоследок выкрикнуть ее имя, вместе с ней достиг вершины экстаза.