Разящий меч

— Иисусе, Эндрю, для таких вещей существуют специальные планы, которые надо рассчитывать несколько дней или даже недель.

— У нас нет столько времени! — воскликнул Эндрю. — Ты сам только что это сказал.

— Всем беженцам не хватит места в Кеве.

— Значит, надо взять спальные вагоны, которые используют железнодорожные рабочие, и отправлять их прямо в Рим. Тогда мы перебросим туда около ста тысяч людей за тридцать дней.

Джон кивнул.

— После того как мы отправим первых беженцев, надо увезти все продукты. И как бы это ни было неприятно, придется объявить военное положение, господин президент.

Калин улыбнулся: — Я согласен. — Все запасы продовольствия придется собрать вместе. Уэбстер, вы с Гейтсом сегодня напечатаете поручительства — мы национализируем продовольствие, а потом выплатим компенсацию. Когда все продукты с ферм вывезут, фермеры и их семьи могут ехать на восток.

— Вот он, капитализм, — вздохнул Уэбстер, вызвав у всех улыбки.

— Надо забрать все оборудование с заводов. Если мы потеряем машины и инструменты, проиграем войну. Когда заводы будут взорваны, первым делом увозим оборудование и рабочих с семьями, так как только они умеют обращаться с ним. Затем перевозим все остальное, а последней забираем армию — когда удерживать оборону будет уже невозможно.

— И все это надо сделать за три недели, — сказал Эндрю, глядя на Джона. — На самом деле я не могу гарантировать даже десяти дней, но мы постараемся продержаться как можно дольше.

Джон промолчал.

— А если они прорвут оборону прежде, чем мы закончим? — спросил Касмар.

— Приоритеты прежние, — мрачно ответил Эндрю. — Сначала — гражданское население, потом продовольствие, затем заводы и, наконец, армия. Если мерки прорвутся, вывозим армию вместе с заводами, а оставшимся придется идти пешком.

Касмар понимающе кивнул.

— Сожгите города, — тихо сказал Эмил.

— Сжечь Москву? — спросил Эндрю. — Нет. Меркам города не нужны. Кроме того, может, хоть что-то уцелеет, когда мы вернемся.

Он осмотрелся. Впервые с тех пор, как он отдал приказ, Эндрю задумался, что же это значит для него самого. Привычные вещи смотрели на него отовсюду. В углу тикали часы, рядом стоял стол — его украсил резьбой какой-то русский крестьянин; в кухне высились стопки тарелок, рядом была шкатулка, которую он подарил Кэтлин давным-давно, когда они в первый раз гуляли по Суздалю, взявшись за руки. Все это придется оставить. Он взглянул на Кэтлин.

— Эмил, я хочу, чтобы завтра ты со всеми ранеными уехал в Кев. Надо организовать там госпиталь. Флетчер, ты поедешь вместе с ним и займешься вопросом хранения и распределения продовольствия. Все склады нужно использовать для этой цели.

Со стороны врача не последовало никаких возражений, чего Эндрю опасался.

— Мы с Мэдди останемся здесь и уедем вместе с тобой, — прошептала Кэтлин. Эндрю лишь сжал ей руку.

— И последнее. Все это нужно сделать втайне от мерков. Они не должны ни о чем догадываться, — когда пересекут реку, их будет ждать небольшой сюрприз.

— Но это невозможно, Эндрю, — возразил Калин. — Ты забываешь, что проклятые аэростаты так и рыщут повсюду.

— И еще, — добавил Джон. — Оборонительные сооружения на железной дороге есть только до Потомака, а после Новрода она абсолютно беззащитна. Им ничего не стоит прилететь, разбомбить рельсы, а потом начать расправляться с поездами.

Эндрю посмотрел на Чака.

— На прошлой неделе прошли испытания нашего аэростата, верно?

— Да, сэр, Джек был пилотом.

— Насколько мне известно, ты тоже поднимался в воздух, несмотря на мой приказ, — с упреком сказал Эндрю. — Машина может летать?

— Мы как раз устраняем некоторые недостатки.

— Нужно, чтобы через три дня она была над Суздалем. И как можно скорее доделывайте остальные аэростаты.

— Но ангары под Вазимой еще не достроены, сэр. И потом, все зависит от ветра. Чтобы добраться сюда, нам нужен северо-восточный или восточный ветер. — Пригоняй свои машины сюда поскорее, сынок. Мы, к сожалению, не успели создать целую флотилию, как планировали, но если мерки узнают, что мы собираемся это сделать, они ринутся через Нейпер без промедления. Этот Джубади научился на ошибках Музты, он бережет своих воинов. Но если он узнает, что добыча ускользает из рук, он не станет их щадить.

Чак усмехнулся:

— Вы даете мне право делать все, что я сочту нужным?

— Конечно. Все, что ты заказывал, будет готово к твоему отъезду.

Чак довольно улыбнулся и сел на место.

— Спасибо, сэр.

Джон подозрительно посмотрел на ухмыляющегося Чака, боясь, что заказ значительно превышает составленную им смету. Но он так устал, что у него уже не было сил уточнять это.

Он снова повернулся к Эндрю. Он понимал, что вся операция была чистой утопией. Если мерки прорвут оборону, их невозможно будет сдержать, они, как саранча, ринутся на восток. А позиции у Белых холмов вряд ли смогут выдержать их атаку. Эндрю просто пытается внушить им всем веру в осуществимость невозможного. Он хотел уже высказаться по этому поводу, но взгляд Эндрю в корне пресек это намерение. Джон потупил глаза и снова стал повторять про себя, что надо делать и в какой последовательности.

Тамука ухватился за ветку и повис на ней, чувствуя, как она пружинит под его весом. Он подтянулся и сел, прижавшись спиной к стволу дерева. С севера дул прохладный ветер. Хранитель щита посмотрел на восток. Вся дорога, насколько хватало глаз, была забита лошадьми, воинами, орудиями — казалось, по лесу ползет огромная змея.

«Жуткое место», — подумал он. Вспомнилось, как по степи умен за уменом, колонна за колонной шли воины Навхага и других кланов за ним. А теперь они едва ползут по лесу. Прошло уже четыре дня, а они преодолели лишь треть расстояния до реки. Берег на пятьдесят миль охранял скот, поэтому пришлось идти лесом.

Раздался пушечный выстрел, крик боли, и на тропу упал воин. Кровь окрасила землю в красный цвет.

Выстрелила другая пушка. Снаряды то и дело пролетали над головой, срезая ветки, падали, разрываясь, на дорогу. Снова полетела шрапнель, еще несколько воинов упало. Колонна остановилась. Пушки скота замолчали.

«Весьма профессионально», — молча одобрил Тамука.

Оборонительные сооружения на противоположной стороне реки впечатляли: два вала, перед каждым почти непроходимый барьер из колючего кустарника и острых кольев. Полки, пытавшиеся атаковать, были мгновенно уничтожены перекрестным огнем — с броненосцев и с линии обороны.

Он закрыл глаза, отвлекся от криков внизу и впал в транс, слившись воедино с ветром и небом.

Тамука почувствовал, как улетает прочь вслед за духом «ту», но продолжал крепко держаться за ветку, которая позволяла ему в любой момент вернуться.

На западе возник свет, казалось, он открывает перед ним всю жизнь его орды. Тамука чувствовал запах лошадиного пота и юрт, горящих костров и зеленой травы в степи.

Вот появились духи предков, они летели по небу над ордой, направляя ее в бесконечном пути навстречу солнцу. Перед ним проплывали предки предков, те, которые путешествовали к звездам, которые создали туннели света, соединяющие миры. Они сотворили и врата в том мире, где живет скот, в его степях, горах и лесах, и даже на землях, ныне погребенных под толщей воды в океанах. Эти врата мгновенно переносили людей в Валдению. И все это прошло, было разрушено воцарившейся в орде гордыней и ненавистью. Все, что осталось теперь в Валдении, — лишь слабое напоминание о былой мощи и славе.

Тамука почувствовал, как сердце его наполняет мука — понимание того, что было потеряно. Воспоминания его пращуров проникали в его плоть и кровь. «Вся вселенная принадлежала нам, а сейчас мы — ничто, мы были хозяевами звезд, а теперь — сражаемся с теми, кого раньше даже не замечали, как пыль на дороге». Предки шептали ему, что те, кто только начинал взрослеть, когда орда была в расцвете могущества, ныне обретают власть. Они пришли в этот мир, чтобы уничтожить орду.