Разящий меч

— Убить? Юрий кивнул.

— Занятно. Значит, он обладает такой же властью, что и кар-карт, а может быть, и большей.

— Не совсем так. Они верят, что щитоносец повинуется внутреннему духу — «ту», который не позволяет ему быть воином.

— Почему?

— Потому что щитоносцев учат думать, размышлять, руководить, но никогда не действовать прямо и грубо. Вся их жизнь посвящена служению кар-карту.

— Умный советник, но не подходит для войны, — резюмировал Эндрю. — Интересно, что бы они подумали о профессоре истории, ведущем войну, — прошептал он по-английски. Посмотрев на Юрия, он продолжил: — Так все-таки, что сделает Джубади?

Что-нибудь неожиданное. Как видишь, он уже начал действовать, используя тех несчастных. — Юрий показал на дамбу, которую как раз в эту минуту принялись обстреливать с первой линии обороны. — Они понимают, что для тебя неприемлемо обстреливать своих, что это может разрушить твой союз с Гамилькаром. Они вынуждают тебя понапрасну тратить патроны, поставляя им пищу.

Словно подтверждая сказанное, раздался залп, и в следующую секунду на противоположный берег обрушился фонтан воды и грязи.

— Как я тебе уже говорил, его любимый маневр -«рога». Врага атакуют с обоих флангов, а в центр армии противника наносится еще один удар. Потом рога начинают сближаться.

— Здесь это трудно сделать, — задумчиво пробормотал Эндрю.

— Вспомни, насколько мерки верны традициям. Они воспринимают свой мир как данность, нечто неизменное. Для них жизнь — постоянное движение вслед за солнцем. За ними — сотни поколений предков, поэтому все должно идти так, как завещано ими. Традиции для них — все.

С противоположного берега выпустили снаряд. Он пролетел по дуге и обрушился вниз в сотне ярдов от них. Юрий вздрогнул и пригнулся, Эндрю спокойно посмотрел в сторону противника.

— Ты даже не подумал прятаться.

— Не было нужды. Просто на войне через некоторое время начинаешь понимать, когда надо прятаться, а когда нет.

— Такая война отвратительна.

— Это единственное, что может их остановить, — ответил Эндрю. — Ты говорил о традициях. Думаю, необходимость использовать артиллерию для них как кость в горле.

— Они ненавидят пушки, — усмехнулся Юрий. — В прошлом году они думали, что будут использовать людей для грязной работы. Теперь им приходится самим пачкать руки, а это деградация, с их точки зрения. Для них война — прежде всего лук и стрелы, копье, меч, и сражаться нужно только против равного, той же касты. Честь — превыше всего, она важнее самого факта завоевания, поэтому для них самое трудное в нынешней войне то, что это война со скотом.

Слово «скот» Юрий просто выплюнул, произнес так, словно оно было отвратительно на вкус.

— Джубади хочет, разбив тебя, уничтожить все оружие, которое вы вынудили его использовать в этой войне, — так же как это было сделано в войне с йорами сотни оборотов назад.

— С йорами?

— Сказители говорят о горстке пришельцев, которые не были похожи ни на нас, ни на мерков. Их оружие стреляло светом и сжигало всех, кто пытался встать у них на пути. Погибло несколько тысяч мерков, которые пытались захватить несколько йоров. Но когда это наконец произошло, оружие выбросили в море.

— Где?

— За Констаном. Эндрю кивнул.

— Основной удар будет нанесен здесь? — наконец спросил он.

Юрий улыбнулся:

— Этого я не могу предугадать. Я был всего лишь питомцем. Я не знаю их планов, к тому же прошло несколько месяцев с тех пор, как я сбежал.

— Ты их понимаешь. Ты — единственный, кто прошел с ними полный оборот и вернулся, чтобы рассказать нам об орде.

Он внимательно посмотрел на Юрия. Они уже говорили об этом. Мысль, появившаяся у него в ту минуту, когда он впервые увидел Юрия, начала проясняться. Он подозревал, почему Юрий оказался здесь, — игра внутри игры. Но Эндрю решил отложить этот вопрос до следующего раза, а сейчас обсудить более насущные проблемы.

— Что они сделают?

— То, чего ты не ожидаешь.

— Нападут на один из флангов, как сказал генерал Шудер?

— Если они смогут построить дамбу, река разольется на несколько миль. Так или иначе, они ее перейдут.

Он показал на аэростат, который парил в небе, как ястреб, подстерегающий добычу. Нарисованные глаза и клюв придавали ему угрожающий вид.

— Благодаря этой штуке они знают, где находятся твои войска.

Эндрю согласно кивнул и мысленно выругался -ну почему у них самих все так затянулось? Еще при их первой встрече Юрий сказал, что мерки вскрыли захоронение предков и достали оттуда странные машины, которые теперь движут их корабли. Йоры, захоронения… что еще спрятано в этих бескрайних степях?

— Куда они нанесут удар? Мус кала бугт мерки, орг ду пакарк калингарн Бугхаал.

— Переведи, — попросил Эндрю.

— Мерки пронесутся, как ветер, и богиня смерти будет пировать там, где они прошли.

— Ты говоришь, что мы проиграем, — холодно сказал Эндрю.

— Кин, не имеет значения, насколько хорошо ты все продумал, они умеют планировать военную кампанию ничуть не хуже, уверяю тебя. Может быть, здесь, может, далеко на правом фланге, но они нападут. Помни, что с ними тугары.

— Странно, правда?

— Музта ненавидит тебя. Он унижен, его умены разбиты, ему пришлось, как нищему, идти к Джубади и подбирать крохи с пиршественного стола. Но он рассказал им о тебе все. Они учли его ошибки и теперь готовы к встрече с тобой.

Эндрю посмотрел на южный берег, где появились новые пленники с корзинами, тотчас встреченные винтовочным огнем. — Не очень-то ты меня обнадежил, — сказал Эндрю задумчиво, глядя на то, как по течению плывут новые и новые трупы.

— Я пришел не для того, чтобы обнадеживать, — отозвался Юрий. — И позвал ты меня не для этого.

Эндрю внимательно посмотрел на него.

Ты считаешь, что можешь проиграть? — снова заговорил Юрий.

Эндрю не ответил.

— Я пришел, чтобы сказать тебе, как можно выиграть даже в случае поражения.

Ганс тихо ругнулся, пытаясь не дать волю своему гневу.

— То есть вы что-то заподозрили вчера ночью и ничего не сделали?

Станислав понурил голову.

— А сегодня пришло слово «ловушка».

— Потом еще сообщение, но отбили его как-то неуверенно, медленно: «Происшествий нет». Но я уверен, что это не наш телеграфист.

Ганс взглянул на Киндреда — командира Третьего корпуса.

— Докладывают о проникновении мелких отрядов в пятнадцати милях западнее, — отозвался Тим. — Еще вчера мы послали туда верховые пикеты.

Ганс пригладил клочковатую бородку.

— Возможно, отряд мерков обнаружил нашу позицию, — произнес Тим.

— Она хорошо замаскирована, — возразил Ганс. Давным-давно, сражаясь в прерии с отрядами команчей, он научился доверять собственным инстинктам.

— Пошли телеграмму полковнику Кину. Сообщи, что я ожидаю наступления на правый фланг.

Раздалось стрекотание двигателя аэростата, но Ганс не обратил на него внимания. Киндред подошел к двери и выглянул.

— На нем красный флаг с белой полосой. Раньше его не было, — тихо сказал он.

Ганс подбежал к двери, отодвинул Тима и вышел сам.

— Киндред, давай «тревогу»!

Вскарабкавшись на стену бастиона, Ганс посмотрел на парящий в нескольких тысячах футов над землей аэростат. Все, казалось, замолчало, как перед грозой, а потом с севера раздался шум, похожий на далекий прибой, и рокот барабанов.

Ганс повернулся и, глядя на ожидающий его поезд, приказал:

— К сто десятому бастиону!

Все на ходу попрыгали в вагон, и состав помчался на север.

Эндрю пытался подавить в себе ярость и съедающее его чувство вины. «Так или иначе, они бы все равно нанесли удар, — успокаивал он себя, — и то, что произошло, — не самое худшее». Однако никакие утешения не помогали.

Потомак сплошь покрылся мертвыми телами. К рассвету дамба достигла уже середины реки, несмотря на то что карфагенян безжалостно поливали огнем с обоих берегов. Даже если на каждый ярд дамбы будет приходиться по сотне мертвецов, мерков это не остановит. Тем более что для них это означает просто очередной прием пищи.