Страница 4 из 7
Все это помогало русским расширять ареал своего расселения, но мешало и мешает им осваивать его.
Они предопределены прежде всего семидесятилетним господством большевизма, а также событиями после 1985 г. и особенно реформами 1992–1993 гг.
1. Гигантизм, гиперконцентрация – упор на гигантские предприятия, крупнейшие центры, главные регионы-локомотивы, стремление добиться успеха за счет размаха, масштаба. В основе – скрытые экономической риторикой идеологические мотивы (стройки коммунизма и т. п.). Следствия – монополизм суперзаводов, удлинение связей, зависимость страны от двух-трех центров производства большинства товаров, гипертрофия столичных городов, кризис малых, упадок сельской местности. И на этом же фоне обширные ареалы фактически остаются незатронутым резервом развития вширь.
2. Гиперспециализация регионов и центров на узком наборе видов хозяйственной деятельности, усугубляемая рахитичностью сферы услуг, которая могла бы разнообразить структуру каждого района и центра. Из-за этого структурно-отраслевые сдвиги быстро перерастают в региональные, а регионы оказываются в сильнейшей зависимости от поставок извне. Идея территориально-производственных комплексов, увы, провалилась. С другой стороны, этот же фактор препятствует развалу страны на самодостаточные части.
3. Нерасчлененность производств и социальной сферы – обилие предприятий с собственным жилым фондом, социальной инфраструктурой и т. п., в связи с чем отраслевая перестройка невозможна без тяжелых социальных последствий. Многие центры превращаются в «миллтаунс» – города при заводах, где властные функции фактически исполняют руководители предприятий, а вся общественная жизнь пронизана патернализмом. Другое явление того же порядка – обилие искусственных образований, вроде «закрытых городов», изолированных элитарных поселков, по большей части связанных с отраслями военно-промышленного комплекса и изолированных от окружения. В этих условиях «чисто экономические» реформы неизбежно вызывают тяжелейшие социальные последствия, затрудняющие процессы реформирования и искажающие их смысл.
Нередко «социальное эхо» структурных перестроек отзывается обострением общеполитической обстановки в регионах и по всей стране.
4. Окостенение административно-территориальных границ – втиснутость всех видов общественной жизни в рамки границ областей и республик, превращение этих границ в своеобразные «китайские стены» (эти границы хорошо различимы даже из космоса: на них размыкается сеть местных автодорог, почти все они заросли густыми лесами).
5. Сильные территориальные контрасты буквально во всех сферах – и в хозяйственной, и в социальной, и даже в политической. В 1990 г., накануне реформ, душевой национальный доход, направленный на потребление, колебался от 4 тыс. руб. в Москве до 1,3 тыс. в Дагестане. Разрывы в 3–4 раза по основным социальным показателям были обычным делом. Это неудивительно для страны с рыночной экономикой, но вряд ли оправдано в стране, правители которой провозглашали равенство главным лозунгом государства. Громадны были и контрасты в экономике: в эффективности производства, в благосостоянии, инвестициях, милитаризованности производства и т. п. К началу реформ в России сосуществовали регионы, находившиеся на весьма удаленных друг от друга этапах общественного развития – от доиндустриального (вроде Тувы или Дагестана) до постиндустриального (Москва, Ленинград).
2. Процессы регионализации в современной России
Сложное, противоречивое воздействие на региональное развитие оказали реформы 1992–1993 гг. Распад хозяйственных связей между республиками бывшего СССР вызвал повсеместное снижение уровня производства, поразившее прежде всего индустриальные регионы с высокой концентрацией специализированных производств и предприятий ВПК. В то же время началась переориентация экономических связей на российских поставщиков и потребителей, что объективно способствует укреплению единого хозяйственного пространства страны. Уже в 1993 г. негативный потенциал процесса распада связей оказался во многом исчерпанным.
Будучи экономически оправданной, либерализация цен положила конец многолетнему периоду подавленной инфляции, сделала ее открытой, продемонстрировав в то же время неспособность федерального центра контролировать ее, существенно снизить и стабилизировать темпы роста цен. Инфляция породила целый ряд негативных процессов в экономике регионов:
1) возникли серьезные ценовые перекосы, в результате чего межрегиональные различия в уровне жизни еще более возросли;
2) появился мощный импульс для развития нерыночного бартерного обмена под контролем местных властей, препятствующего углублению экономической реформы;
3) в некоторых регионах власти использовали инфляцию как повод для консервации элементов старой хозяйственной системы (нормированное распределение товаров, жесткий контроль над ценами и т. п.);
4) общие финансовые трудности породили кризис наличности и замкнутый круг взаимных неплатежей предприятий, чем еще больше усугубили проблемы регионов и их фактическое неравенство в бюджетной системе страны;
5) оказались подорванными стимулы к долгосрочному инвестированию, что усугубило трудности промышленных регионов, обеспечивающих материальное наполнение капиталовложений, а вынужденная в этих условиях переориентация производства на выпуск технологически примитивной продукции провоцирует общий технологический откат всей российской индустрии;
6) временные остановки предприятий делают нестабильными экономические связи уже внутри самой России, а ожидаемые процедуры банкротства могут вызвать серьезное обострение проблем безработицы, поражающей целые регионы.
В общем, положительный процесс вовлечения России в систему международного разделения труда вместе с тем сделал межрегиональные социально-экономические контрасты еще более выразительными.
С одной стороны, в привилегированное положение попали сырьевые регионы с высоким экспортным потенциалом, с другой – осложнилась обстановка в регионах, где сконцентрированы предприятия социально ориентированного сектора (например, легкой промышленности), не выдерживающие конкуренции с изготовителями импортной продукции.
В ближайшее время Россия едва ли обойдется без политики разумного протекционизма, которая, помимо всего прочего, будет способствовать ослаблению межрегиональных диспропорций.
Главным географическим итогом первого периода реформ стало быстрое нарастание межрегиональных диспропорций, так как воздействие экономических реформ на регионы оказалось весьма различным.
С другой стороны, некоторые факторы сдерживали сдвиги в размещении населения и производительных сил – прежде всего общий спад экономической активности, недоинвестирование, торможение миграции. Некоторые из произошедших сдвигов выглядят временными и могут принять попятный характер в случае стабилизации или подъема производств. Поэтому не следует преувеличивать значение и размах сдвигов в территориальной структуре российского общества за последние годы. Базовые характеристики этой структуры остались неизменными, хотя и сгладились: гиперконцентрация, гигантизм, гиперспециализация регионов и др.
Другой географический итог – крайне неравномерный ход экономической реформы по регионам страны. В одних регионах форсируют преобразования, в других, преимущественно сырьевых, – ориентируются на максимальное использование выгод от экспорта. Есть республики, края, области, строящие свое благополучие на разного рода льготах, получаемых от федерального правительства. Имеются, наконец, регионы, где пытаются сохранить элементы централизованно планируемой экономики. По масштабам рыночных преобразований республики заметно отстают от краев и областей. Поэтому сегодня необходима эффективная система управления реформой, определение места в этом процессе центральной и местной властей.