Страница 5 из 7
Смотрите-ка, сколько выдумки! Даже жалко, что столько сообразительности на подлое дело пошло. Ведь правда же? Наводят порчу и на соль, сахар, спички. Мне как-то домой подбросили шпильки для волос, заколки и гвозди. А еще – пуговицы и спутанные белые и черные нитки. Представляете? Кто-то идет ко мне лечиться. А кто-то… Да, как видите, и ко мне не все приходят с добром. А знаете почему? Да злятся те, кто порчу делает. Я-то ее снимаю. Перестает порча действовать, а заказчики, отдавшие большие деньги, идут к колдунье со своим недовольством: не действует, мол, твое колдовство. На эту тему вот у меня какие есть воспоминания.
Пришла однажды ко мне колдунья. Да, самая настоящая! Вы слышали, гадкие дела со временем к ним и возвращаются. Вот эту и допекли, видно, болячки-то.
Не пришла, а приплелась. И представляете, тоже Лариса, как и я, только лет на 12–15 моложе. Упала на колени и ползла за мной по комнате – просила ей помочь. Плохо ей, видите ли! За ноги меня обхватила и пыталась ноги целовать. Я отказалась ей помогать, сказав, что каждый получает по заслугам, что заработал. Мне, к примеру, хорошо, потому что по всему бывшему Союзу свечки за мое здравие ставят, и в Германии, и в Италии, и в Греции. А ее чем «благодарят» в основном? Проклятиями же! Ох, кое-как ее выпроводила…
Прошло дней этак десять. Как-то утром соседка звонит мне: «Дверь откройте, только не выходите». Что, думаю, такое могло приключиться? Открываю дверь, а перед ней весь пол усыпан землей. Не то что мне – соседям выйти невозможно. Ну, сами понимаете, хорошие мои, кто это сделал-натворил. Конечно же, Лариса эта – черная душа. А земля несет сильнейший отрицательный заряд, принесена со свежей могилы, и сделана порча на смерть.
Надо было ее быстренько обезвредить. Как это сделать? А вот смотрите, что я сделала. Пошла на кухню, взяла веник, трижды его перекрестила, попросила помощи и защиты у Всевышнего. То же проделала и с совком. Перекрестила трижды всю землю, только после этого наступила на нее и по частям всю унесла и высыпала в мусоропровод. Перед тем как высыпать, на всякий случай перестраховалась – перекрестила еще трижды.
И жива, как видите! В крестном знамении огромная сила. А я еще попросила помощи и защиты! Мне всегда помогают, когда я прошу. Просите и вы. Если заслужили, чтоб вас услышали, – обязательно помогут. Обязательно! Как и я в тот раз увидела землю с могилы, и вы можете однажды обнаружить у своего порога выложенный из песка или соли крест, рассыпанную соль, горку мусора, клубок ниток с волосами, грязную тряпку, зерно, бобы, фасоль, гвозди, иглы – все это действие тех, кто хочет навести на вас порчу.
Не пугайтесь. Берите веник, совок для мусора, перекрестите трижды, выкиньте в мусоропровод, как я тогда, – помните? И все! Только вот обратите внимание: нельзя через эти подброшенные предметы перешагивать! А то подхватите порчу на себя. Ясно? Хорошо все поняли? Ну и прекрасно!
А если уж совсем надоедят те или, скорее, та, что вам худа желает, сделайте вот так: раздобудьте фото этой колдуньи и положите его на могилу человека, который вас очень любил: мамы, папы, мужа, жены, друга сердечного – все равно, лишь бы, повторяю, это был тот, кто вас любил и понимал. Положите фото на могилу и попросите о помощи. Попросите, чтоб оставил вас в покое тот, кто изображен на этой фотографии. Не волнуйтесь, пожалуйста! Этому человеку плохо не станет – он просто забудет про вас. А фото сожгите, пепел развейте – и все!
Эту историю я услышала от одного мужчины, приехавшего из Грушовки.
У нас в Грушовке колдовали двое – дед Архип и моя тетка Авдотья. Дед Архип колдовал, как он говорил, «по надобности». А вот тетка Авдотья была до того вреднющая, прямо спасу от нее не было. Я еще тогда молодой был, лет пять как женатый. И жили мы очень ладно, дружно жили. И вдруг стали ссориться. «Что это мы, Машенька, ссориться-то начали… Ведь сколько годков живем и все без ссор. А тут…» А она и говорит, что, мол, тетка твоя, Авдотья, виновата. Ну, я не поверил, что это моя тетка мне, племяннику, худа будет желать. А Маша твердит свое: она, она виновата. Ну, решил я проследить за этим делом. И как раз вскоре она, тетка Авдотья, пришла. Достает из кармана семечки: нате, мол, поджарьте да погрызите. Тут же поджарили, печка-то топилась. Сыночки прибежали, тоже семечек взяли. Ну вот, почаевничали мы, и тетка ушла. А на третий день то ли я жену зацепил, то ли она меня, только поссорились по-крупному, мальчишки наши еще в тот же день подрались. Мы с женой помирились, конечно, и опять жизнь в свое русло вошла. Но тут опять тетка пришла, и опять в доме ссоры… Короче говоря, сказал я Маше своей, чтобы она в другой раз, как тетка Авдотья нам семечек или орешков принесет, сгребла бы все со стола – да и в печку. Тетка заметила, что мы семечки жарить да грызть не торопимся, и с такой обидой в голосе: вы, мол, что, моим угощением брезгуете? А я тогда все ей и высказал да из дома выпроводил. И зажили мы опять дружно и ладно.
Тетка, видно, на меня зло затаила. Через какое-то время у меня в самом паху чирей вскочил. Да большущий-большущий. Совсем ходить не дает, а в деревне – хозяйство, сами знаете, сидеть некогда. А я едва хожу, боль такая. Однажды вот так иду, хромаю. А навстречу мне дед Архип. «Что с тобой?» – спрашивает. Я ему рассказал. Вот, мол, так и так. Чирей замучил. «А у тебя тетка Авдотья не была ли?» Ну, я все ему и рассказал. Усмехнулся дед и говорит: «Пойди к своей тетке и, крадучись, возьми у нее луковицу. Подержи в руках и брось ей в город». Я так и сделал. Через пару дней приходит ко мне, хромая, тетка моя. А мы с дедом Архипом чаевничаем. Поняла тетка, в чем дело, и чуть ли не с кулаками на деда Архипа накинулась. А он и говорит: «Что, не сладко? Будешь знать, как другим пакости делать».
Помните, мои хорошие, я вам рассказывала о том, как приходила ко мне колдунья и на коленях просила ее полечить? Так вот, стало ей совсем плохо. И послала она за мной, просит прийти. При этом женщина, что пришла за мной, говорит, что Лариса та очень плохая. Что делать? Лечить ее я, конечно, не буду, но выслушать надо. Вот что она мне рассказала.
«К священнику я обращаться не могу и прошу вас меня выслушать, я покаяться хочу. Семьи-то у меня никогда не было. Как-то не сложилось. А вот где-то в 40 лет полюбила я так, что прямо разум помутился. Стали жить вместе, и все было хорошо на протяжении двух лет. А потом я стала замечать, что мой любимый ко мне охладел. С работы стал задерживаться, поцеловать забудет, когда из дома уходит. Да и поцелуи его стали какими-то, ну, просто как по обязанности, без чувств.
Колдовству, еще в молодости, я училась у бабки одной, и вот, поскольку эта бабка еще жива была, я к ней за подмогой и обратилась. Разложила она свои предметы колдовства на столе и говорит: „Вот она, длинная, тощая, как Кощей Бессмертный. Светловолосая. Но он ее очень любит. И что он в ней нашел? Супротив тебя она ничто!“ Ну, думаю, „ничто“ или „что“, но ее дни сочтены! Сделала я ладанку со своей кровью. Темной, безлунной ночью пошла на кладбище и все сделала, как мне моя учительница сказала. От страха вся тряслась, но сделала все до конца. Пришла домой, легла в кровать, а сна нет как нет. Все страшное в уме сидит. Какой уж тут сон!
Но взяла себя в руки, умылась, прилично оделась – как же, сегодня-завтра он должен прийти! И дождалась. И пришел. Но какой-то неживой, какой-то кукольный. И совсем чужой… Со мной во всем соглашается, а я вижу, что ему все равно. Хоть так делай, хоть так. Мы даже заявление в загс подали и свадебные наряды себе купили. Дня за три до свадьбы он мне и говорит: „Схожу-ка я к приятелю, к Николаю“. Ну, я и согласилась. Ушел он. Вот уже и вечер на дворе, и совсем темно стало, а его все нет. Почувствовала я что-то дурное и побежала к тому Николаю. А его там и не было! Разлюбезного-то моего! Тут уж я все поняла. Не помню, как домой дошла. Упала я на его костюм-то свадебный и в голос кричала. Потом успокоилась, глянула на себя в зеркало, а лицо-то у меня так опухло, что я себя узнаю с трудом. Дня через два почки так заболели, что чуть не бегом к врачу побежала. Сделали анализы – а они хорошие. А мне все хуже. Вот уже и голову разламывает, и сердечный приступ случился, чего со мной сроду не было. Пошла опять к врачу, врач опять руками разводит. Вот тут-то до меня и дошло! Ведь именно все эти органы проклинала, желая смерти моей разлучнице! Выходит, весь мой труд ко мне же и вернулся. И вся моя дальнейшая жизнь была сплошной мукой и кошмаром. Сплошными болями и слезами. А вылечить меня никто не смог. Вот теперь я окончательно поняла, что своим колдовством себя же и сгубила. Да поздно уже, сделанного не поправишь. Спасибо, что выслушала, не побрезговала прийти».