Страница 1 из 2
Баллада об Аотру и Итрун
В земле Бретонской поутрушумят деревья на ветру,в земле Бретонской в скальный брегстучит прибой из века в век.Там холм стоит — веками лордытут жили, доблестны и горды,и неусыпный часовойна башне шаг чеканил свой.Жил в старом замке лорд один,холмов окрестных господин,но жребий лорда выпал темным,как говорит арфист о том нам.Тот лорд ждал тщетно, чтобы звонкосмех первородного ребенкараздался в замке, хоть женабыла красива и стройна;вотще сокровища и злато,вотще владенья и палаты,коль некому оставить меч,когда придется в землю лечь.Терзали ум его сомненья,о смерти видел он виденья,в которых чудилось ему,что зажил враг в его дому,а склеп фамильный без ухода,крапивою зарос у входа.И лорд в смутившемся умеот света обратился к тьме.Жила колдунья, что ткалав пещере паутину зла,и тем, что к ней прийти готовы,в ночи она ковала ковы, —смеясь, плела за нитью нить,чтоб слабых ко греху склонить,и страшные варила зелья,чтоб мертвый встал из подземельяи чтоб здоровый и живойнавек утратил разум свой.Была в пещере мгла густая,жила мышей летучих стаяпод притолокой; хохот сови вопли жуткие котовв полночной тишине звучалипод сводом страха и печали.Колдуньи логово черно —за чередой холмов оноупрятано в глухой долине,где человека нет в поминеи где на валуне онасидела ночь и день одна.В земле Бретонской в скальный брегстучит прибой из века в век,и ветра с камнем разговорне молкнет над простором гор.Упало солнце за холмы,день умер на пороге тьмы,белел туман, и тенью мглав долине сумрачной легла;мигали звездные лучи,копытом конь стучал в ночи,лорд спешился вблизи пещеры —черна дыра, и тени серы,закрыло облако луну,когда шагнул он к валуну.Слова его звучали глухо,но их не слушала старуха —глаза ее огня полны,обманны, зорки и темны.Старуха знала наперед,кто к ней за помощью идет,как звать его, что за бедаведет просителя сюда.Смеясь, колдунья с камня всталаи головою закивала,велела обождать ему,сама же канула во тьму —ушла в пещеру, как в могилу,где темную ковала силу,и лорду вынесла фиал,что и во тьме, как лед, сиял.Дивился глаз тому сиянью,что источал он каждой гранью:искрилось зелье сквозь стекло —оно, казалось, натеклоиз горного ключа туда,и с виду — чистая вода…Лорд стал ее благодарить,хотел старуху одарить,каменья предлагал и злато —но та в ответ: «Нет! Рановато!Еще настанет мой черед —я платы не беру вперед!О зельях всякое болтают:мол, сердце, ум они сжигают;иные скажут сгоряча,что там водица из ключа,но ты не верь сим словесам —и вскоре убедишься сам.Мне твоего не надо злата —заслуженной пусть будет плата!Ты просто знай: настанет срок!День нашей встречи недалек!Тебя сама я отыщу —тогда и долг сполна взыщу!Деньгами, или чем другим,тебе безмерно дорогим…»Леса Бретонские темны,пути опасны и длинны,и волн биенье слышно всюду,и всюду есть там место чуду.Темны леса, длинны пути,и чащей нелегко пройти,но наконец усталым окомлорд свет узрел в окне высоком:то замок был его родной.Лорд лег с любимою женой,и сон принес ему усладу:как будто он с детьми по садуидет… А утра свет в окнепогнал уж тени по стене.И пробудился день лучистый,и, голубея далью чистой,в ночи омытое дождем,открылось небо над холмом,и волн стада под небом, снизу,бежали, повинуясь бризу.Проснулся лорд и встретил день;хоть на сердце лежала тень —подавлен бременем тяжелым,казаться он хотел веселыми понуждал себя на смех,хоть в тайне ото вся и всехне мог он сердцу прекословить —но в замке пир велел готовить.«Итрун! — он рек своей жене. —С тобой мы счастливы вполне:единой связаны судьбой,в любви мы прожили с тобойнемало лет — но можем вновьвкусить и радость, и любовь,те, что в день свадьбы мы вкушали —почувствовать себя в начале,вернуть блаженство тех времен,когда под чистый, ясный звонмы шли в одежде подвенечнойсчастливой парою беспечной.Любовь еще жива у нас!Да будет пир! И в добрый час!Веселье в замке грянет пусть!И пусть в сердцах сотрется грусть,и пусть на пире предстоящеммы новую любовь обрящем!А там — как знать, быть может. Богпошлет нам счастье на порогво времени, быть может, скором —то счастье, молим о котороммы оба уж не первый год…Блажен, кто молится и ждет».Вот так сказал он, но улыбкабыла неискренна и зыбка.В Бретонской дальней сторонеключи студены по весне,и птицы весело поюти гнезда на деревьях вьют.Бутоны отворились в мир,веселый в замке грянул пир,вино лилось, и менестрелио радости великой пели,и всяк печали позабыл,как будто день венчанья был.Лорд с чашей встал и, улыбаясь,сказал, к хозяйке обращаясь:«Итрун, твое здоровье пью!За душу чистую твою!За то, чтоб было счастье нашесладчайшим, как вино в сей чаше!»Не видно дна, вино красно,но зелье в нем растворено —из тех, что, не имея цвета,рождаются во тьме, без света.Хозяйка чашу подняла:«Да будет, Аотру, светлатвоя стезя! И мы, как прежде,всецело вверимся надежде!»Помчались дни, с тех пор светлы,и ночи были веселы,и жизнь текла их без печали;сны часто лорда возвращалик виденью, в коем с ним всю ночьв саду играли сын и дочь —и свет лился на них с небес,но был за садом темный лес…Весна и лето миновали,листва и лепестки опали,задули вьюги, выпал снег,лес обнажился и поблек,ревело море, и прибойна берег волны гнал гурьбой,и сквозняки всю ночь, как звери,протяжно выли из—под двери,но люди в замке, у огня,спокойно дожидались дня,когда весна, не зная горя,придет, как судно из—за моря.Как вешняя капель нежна,лилася песня из окнаи таяла в вечерней дреме…«Скажите, что за радость в доме?»«Хозяйке нашей полегчало!Да—да, лиха беда начало!Свершилось в нашем замке чудо —несется детский плач оттуда!Там два младенца! Пусть все трое —и мать, и дети, спят в покое!»«О, если бы сторицей Богответить на молитву моги тем из нас, кто небогати всякому даянью рад!»«Любому может повезти,да вот не каждый лорд в чести!Бог знает, дар кому направить.Идем—ка в дом, чтоб их поздравить!»Не слышно боле в доме стона —но сын и дочь, как два бутона,светло на Божий мир глядели,в просторной лежа колыбели, —и счастьем успокоясь этим,хозяйка пела песню детям.И лорд был счастлив с нею тоже —но мрачным он стоял у ложа.«Свершилось, — он сказал жене, —все то, о чем мечталось мне,и ныне нам с тобой даноузреть, что ждали мы давно!Есть у тебя еще желанья?О, я готов без колебаньяисполнить их и все найти —что ни попросишь принести,хоть из лесу, хоть из—за моря,чтоб жили мы, не зная горя!»«О, Аотру! — молвила она. —Большая радость нам дана,послать которую молилимы, обращаясь к доброй силе!Но почитая и любя,боюсь я отпускать тебя!И все ж одно желанье есть —мне мяса хочется поесть».«Итрун, скажи — любую дичьготов я для тебя настичь,будь то хоть утка в небесахили олень в густых лесах!А жажда мучит? Нет беды!Я принесу тебе водыиз самых дальних родников —я для тебя на все готов!Поверь, Итрун! Мне эти детидороже всех даров на свете!»«О, Аотру! Вчера во снежелание явилось мнеиспить воды хотя б глотоки оленины съесть кусок,но тот родник скрывает тень,и в неземном лесу олень.Проснулась я, но, как назло,желанье это не прошло.Все ж почитая и любя,боюсь я отпускать тебя!»В земле Бретонской поутрушумят деревья на ветру,в земле Бретонской лес густой —там бурелом и сухостой,и никогда там не звучитни лай собак, ни стук копыт,и ни охотник, ни стрелоктам не трубит победно в рог.Взял флягу лорд и взял своев три сажени длиной копье,взял рог и ясеневый лук —и несся дробный перестук,и звезды белого огняиз—под копыт его конялетели. В Бросельяндский лес,держа копье наперевес,лорд въехал в тишине звенящей.Непуганные звери чащиуслышали, как ветерокдонес до них далекий рог.Внезапно в никнущем туманелорд увидал бок белой лани —среди листвы была онатаинственно освещена.Как только он за ней погнался,зловещий смех в лесу раздался,но лорд был слишком увлечен,за ланью устремился они за водой, которой нетв ключах, что добрый пили свет.Пустив коня под сень древес,лорд углубился в темный лес;стучать копыта стали тише;над головой подобьем крышисомкнулись ветви, без прорех —и громче становился смех.Клонилось солнце. Тишинакругом стояла, как стена.И лань исчезла в темной чаще.Мрачны деревья и молчащи,корявы корни, слепы очив лесу глухом в преддверьи ночи.Увидел лорд в пещеру вход —пред ним источник феи бьет,откуда чистая водабежит, сверкая, как слюда.Чтоб остудить погони пыл,водою лорд лицо омыл и фею увидал —она, прекрасна ликом и юна,в накидке серебристо—серойсидела пред своей пещерой;была рука ее бела —она манила и звала.Чесала гребнем золотымта фея волосы пред ним —и локоны ее, длинны,при свете ледяном луныспадали: так же из ключасбегают сонмы струй журча.Он голос феи услыхал —как будто эхо среди скалвремен далеких, стародавних,когда никто не жег огня в нихи леса не рубил топорна пышных склонах юных гор.Студен тот голос был и льдист —как будто ветра с моря свист,но сладки были ее речи:«О, Аотру! Я рада встрече!Позволь тебе задать вопрос —что ты в награду мне принес?Ведь ты пришел в мои края,чтоб заплатить, надеюсь я?»«Ты кто? Тебя не знаю я!Зачем пещера мне твоя?Нет, не искал я Корригану!Тут, не иначе, быть обману!»«Меня ты разве не узнал?Иль не мое ты зелье брал?Пришла пора, теперь плати —живым иначе не уйти!Любовью плату я возьму!А ночи сладки здесь тому,кто, позабыв дорогу к дому,вкушает колдовскую дрему!»«О нет! Есть у меня жена —с детьми сейчас лежит онана ложе нашем. Видно, злабыла та лань, что завеламеня сюда помимо воли!И нечего сказать мне боле».Но холодно взглянув на лорда,ему сказала фея твердо:«Забудь жену! Забудь любовь!Сегодня женишься ты вновь —на мне! Иль не уйдешь отсюда —и камнем быть тебе, покудаподле холодного ключа,во тьме, без светлого луча,истаяв, весь не изойдешьи мхом зеленым порастешь».«О, фея темени и хлада,грозить мне попусту не надо!Я возвращусь домой — туда,где радостно журчит вода,животворяща и чистаПресветлым Именем Христа!»«Но только знай, что без меняжив будешь ты всего три дня».«Тебе ли назначать мне срок?Его отмерит только Бог,и знает Он, когда меняприбрать — под старость иль в три дня».В земле Бретонской небесапрозрачны — и темны леса;в земле Бретонской поутрушумят деревья на ветру,но иногда разносит оннад морем колокольный звон.Без троп, во тьме, по буреломуиз лесу лорд стремился к домуи наконец к опушке вышел —и дальний колокол услышал;уже под ним его земля,его угодья и поля —к замку доскакали у ворот без сил упал.«Постель стелите, — молвил он. —Скорей! Меня с ног валит сон.Кровь стынет в жилах, — знать, таятони какой—то страшный яд.Меня неведомая силакругами по лесу водилавсю ночь…» Снесли его на ложе —и тяжкий сон, мученья множа,его объял: по тропам темнымлорд брел один в лесу огромном,и ветер выл издалека,гоня над морем облака;и прямо перед ним плылолицо, смеющееся зло:«Вот наши и сошлись пути —теперь пора! Теперь плати!»И Корригану в дымке серойувидел лорд перед пещерой:сидела у ключа старухаи что—то напевала глухо,и космы сизые, как дым,чесала гребнем костяным;в другой руке ее сиялона дне граненого фиалато зелье, что она емудала, призвав на помощь тьму.Лорд к вечеру очнулся: «Звон…Я слышу звон, — промолвил он. —И пенье слышу при луне…Но говорить о том женея запрещаю! Смерть близка…Не говорите ей пока!Сгубило колдовство меня —и мне осталось жить два дня,но пусть Итрун моя и детисто лет живут на этом свете!»Из темной речи лорда слугине много поняли в испуге,но все же предпочли молчатьи ничего не отвечать.Итрун наутро пробудиласьи сразу к слугам обратилась:«Какое утро! Свет какой!Не приходил ли лорд домойпод вечер? Спать об эту пору!Устал… Наверно, встанет скоро».«Нет, лорда не было пока,но к вечеру навернякамы известим тебя о том,что муж твой воротился в дом.А может, завтра поутрузаявится он ко двору…»На третье утро пробудиласьИтрун — и к слугам обратилась:«Смотрите, утро холодно,а мужа нет уже давно —он не явился ко дворуни к вечеру, ни поутру».«Откуда знать нам?» — Так в испугеХозяйке отвечали слуги.В пеленках белых рядом с нейлежали дети — им семь днейуж было от роду; привсталаИтрун и девушкам сказала:«Вернется скоро муж домой.Наряд несите лучший мой,несите кольца, жемчуга —пусть видит лорд, сколь дорогамне радость встречи и что сноважена его вполне здорова».Она взглянула из окна —прохладно, ветер, тишина:деревья дышат тяжело,и небосвод заволокло,не слышно цокота копыт,и лишь по кровле дождь стучит…И бьет прибой из века в векв земле Бретонской в скальный брег.Темнел вечерний небосклон,когда раздался в церкви звон.Итрун спросила: «О, по ком?По ком звонят, взнося псалом?Что там священники поют?Кого на кладбище несут?»«Какой—то странник, говорят —его нашли у наших вратсовсем больного. Конь был хром.И странника забрали в дом,но умер он и, слава Богу,теперь отправился в дорогу,которую сулил всем Бог —на досках похоронных дрог».И ликом сделавшись темна,меж слуг заметила онарыдавших: «Может, был он строен,красив и почестей достоин?Иль, может быть, настолько злаего судьба в миру была,что плачете? Зачем молчите?Кто этот странник, говорите —чтоб я могла спокойно спатьили в отчаяньи рыдать».Смолчали слуги. И всю ночьИтрун пыталась превозмочьжестокий жар, мечась в постели.С утра — лишь росы заблестелина каждом листике в саду,сказала: «В церковь я пойду.Должна там нынче побывать я.Мне красное несите платье,парчовое, иль голубое,иль все равно теперь какое».«Нет, леди! Надлежащий видпринять обычай нам велит:одежде следует быть черной,душе — смиренной и покорной».И в черном платье от порогапошла Итрун молиться Богу:в руке свеча и долу ликом,брела в смирении великом.Во мгле церковного приделаона покрытый гроб узрела,свечей оплывших скорбный ряди пламя тлеющих лампад —и своего владыки мечи герб узрела в свете свеч.Вотще его богатства ныне —пришел конец его гордыне.Во мгле церковного приделанавек Итрун похолодела —хозяйку подняли с землии тихо в замок отнесли,и уложили на постелипод плач младенцев в колыбели.Жгли свечи в замке, факела,и за молитвой ночь прошла —а утром, словно бы без сил,церковный колокол забил,взмывая в высоту небес;и Бросельяндский темный лесуслышал этот звон протяжный:и там, где бил в долине влажнойисточник с чистою водойперед пещерой вековой,укрытой непролазной чащей,раздался хохот леденящий.И вместе с Аотру под холмомнашла Итрун последний дом.Еще немало долгих летсветил их детям солнца свет,и выросли они, но все жеотец и мать на скорбном ложеоб их судьбе из—под землиуже проведать не могли.В земле Бретонской в скальный брегстучит прибой из века в век,в земле Бретонской поутрушумят деревья на ветру.Повествованье кончил яо лорде — Бог ему судья!И хоть печален сей рассказ,но ведь не всякий день у насвеселье. И с надеждой новойи чистой верою Христовойжить учит Бог, день ото днянас от отчаянья храня,пока Пречистой Девы очинам не рассеют дольней ночи.