Страница 17 из 30
— Чем дальше во тьму они нас заманят, тем больше получат преимуществ, — сказал Рашид. — И им хорошо известно, что мы не остановимся, потому что у них Батчет.
«Я считал, что Любовь всегда побеждает, — думал Га-рун, — но сейчас дело явно идет к тому, что из нас сначала сделают посмешище, а потом и мясной фарш».
Они определили плацдарм для высадки и разбили лагерь. Генерал Цитат и принц Боло прислали Трясогубку за Рашидом Халифом. Гарун, который был рад снова увидеть Страницу, пошел вместе с отцом.
— Ну что, сказочник, — закричал Боло, увидев Рашида, — пришла пора проводить нас к лагерю чупвала. Нас ждут великие дела! Свободу Батчет! Медлить нельзя!
Следом за Генералом, Принцем и Рашидом Гарун и Трясогубка пробирались сквозь заросли терновника, осторожно исследуя местность; вдруг Рашид остановился и молча куда-то указал.
На небольшой поляне стоял очень похожий на тень человек, в руке у него был меч с черным, как ночь, клинком. Рядом не было ни души, но человек все время вер- | телся, подпрыгивал, выбрасывал вперед руку с мечом, и рубил им так, словно сражался с невидимым противником. Когда они подошли поближе, Гарун обнаружил, что человек бьется со своей собственной тенью.
— Смотрите, — прошептал Гарун, — тень двигается совсем не так, как человек.
Он был прав: тень явно вела себя как хотела — вертелась, приседала, растягивалась, пока не становилась длинной, как на закате, и укорачивалась до длины полуденной тени. Меч ее тоже становился то длиннее, то короче, а сама она завинчивалась спиралью и все время меняла очертания. Ноги тени были скреплены с ногами воина, но все остальное жило своей жизнью. Казалось, что по сравнению с обычными тенями эта тень из мира теней обладала гораздо большими возможностями.
Воин тоже был фигурой поразительной. Его длинные прямые волосы, собранные в хвост, свисали до пояса. Лицо было выкрашено в зеленый цвет, губы — в алый, выпученные глаза и брови обведены черным, а на щеках нарисованы белые полосы. Массивный боевой наряд состоял из кожаных наголенников, толстых наплечников и набедренников, отчего огромный воин казался еще больше. Да, такой атлетической мощи и такого мастерского владения мечом Гарун никогда прежде не видел. Потому что какие бы коленца ни выкидывала тень, воин ни в чем ей не уступал. Они сражались друг с другом, неразрывно связанные, и Гаруну пришло в голову, что их битва — это прекрасный танец, исполняемый в абсолютной тишине под музыку, звучащую только в головах танцоров.
Внезапно Гарун увидел глаза воина и оцепенел. До чего они были ужасны! С черными белками, серой, как сумерки, радужкой и белыми, как молоко, зрачками. «Неудивительно, что чупвала так нравится мрак, — догадался Гарун. — При свете дня они окажутся слепыми, словно летучие мыши, потому что их глаза устроены наоборот, как негатив, который забыли напечатать».
Гарун смотрел на боевой танец Воина Теней и думал: «Как много противоположностей сталкивается в этом противостоянии Гуп и Чуп! Гуп — это яркость, а Чуп — мрак. Гуп — тепло, а Чуп — леденящий холод. Гуп — болтовня и шум, а Чуп — тихое, как тень, молчание. Гуппи любят Океан, чупвала хотят его отравить. Гуппи обожают Истории и Речь, а чупвала все это так же сильно ненавидят». Здесь шла война между Любовью (к Океану, к Принцессе) и Смертью (именно это Культмастер Хаттам-Шуд уготовил и Океану, и Принцессе).
«Хотя все не так просто, — сказал себе Гарун, которому танец Воина Теней открыл, что молчание может быть по-своему изящным и красивым (так же как речь — неуклюжей и уродливой), а Действие — таким же благородным, как Слово, а порождения мрака бывают так же прекрасны, как дети света. — Если бы гуппи и чупвала ненавидели друг друга меньше, — подумал он, — они наверняка нашли бы друг в друге массу интересного».
В это мгновение Воин Теней застыл на месте, глядя своими странными глазами в направлении кустов, где прятались гуппи, после чего его Тень вытянулась в их сторону и нависла над ними со своим длинным мечом. Воин же, спрятав в ножны свой меч (что никак не отразилось на поведении Тени), направился к их укрытию. Движения его рук становились все быстрее, все выразительнее — и вдруг он, словно в порыве внезапного отвращения, опустил руки и (о ужас!) заговорил.
VIII. ВОИНЫ ТЕНЕЙ
Когда Воин Теней пытался выговаривать звуки, его и без того жуткое лицо (зеленая кожа, алые губы, белые полосы на щеках и все прочее) искажала устрашающая гримаса.
— Го-го-го-голь, — голосил он и фыркал: — Каф-каф-каф-ка.
— Что-что? Что такое говорит этот парень? — громко спросил принц Боло. — Я ни слова не понимаю.
— Ну и показушник же этот Боло, — сквозь зубы прошептала Гаруну Трясогубка. Изображает из себя такого важного, бравого и думает — никто из нас не заметит, что душа у него в пятках.
Гаруну хотелось спросить у Трясогубки, почему она, будучи такого невысокого мнения о принце Боло, все-таки остается у него на службе, но он не решился — во-первых, потому что не хотел получить в ответ что-нибудь резкое и презрительное, во-вторых — потому что она начинала ему всерьез нравиться, а значит, он был заранее согласен со всем, что она скажет, а главное, потому, что прямо над ними, размахивая огромным мечом, нависла гигантская Тень Воина, да и сам Воин хрюкал и шипел совсем рядом. Словом, для болтовни момент был не вполне подходящий.
— Если правда, что по приказу Культмастера жители страны Чуп практически не разговаривают, то нет ничего удивительного в том, что этот Воин временно потерял контроль над собственным голосом, — объяснил Рашид Халиф принцу Боло, но на последнего это не произвело никакого впечатления.
— Возмутительно, — изрек он. — Почему некоторые не могут говорить, как все люди.
Не обращая внимания на принца Боло, Воин Теней продолжал жестикулировать, обращаясь к Рашиду, наконец он с трудом прокаркал несколько слов.
— Му-дра, — выговорил он. — Го-ре-а-хи-не-йя.
— Слышите-слышите, — крикнул Боло, хватаясь за эфес шпаги. — Он нам горе пророчит. Сейчас он у меня получит горе. Это я ему обещаю.
— Боло, — крикнул генерал Цитат, — да замолчишь ты, черт подери, или нет? Разрази меня гром, если этот Воин не пытается что-то нам сказать.
Руки Воина Теней задвигались еще быстрее: он по-всякому вертел пальцами, складывал ладони под разными углами, показывал на различные части своего тела и хрипло повторял:
— Му-дра. Го-ре-а-хи-не-йя.
И тут Рашид Халиф вдруг хлопнул себя по лбу.
— Какой же я дурак! — воскликнул он. — Наконец до меня дошло! Он все время с нами бегло разговаривает.
— Не смешите меня, — вмешался Боло. — Может, вы хотели сказать, что он бегло хрюкает?
— Он бегло жестикулирует, — ответил Рашид, с изрядной сдержанностью реагируя на выпад Боло. — Он использует Язык Жестов. Мудра — это его имя. Он пытается нам представиться: «Мудра. Говорю на Абхинайя». Так называется древний Язык Жестов, который я как-то случайно выучил.
И Мудра, и его Тень яростно закивали. Тень, кстати, тоже вложила свой меч в ножны и затараторила на Языке Жестов с такой же скоростью, что и Мудра, так что Рашиду даже пришлось обратиться к ним с просьбой:
— Пожалуйста, по одному. И помедленнее, а то я давно не практиковался, и для меня это слишком быстро.
Рашид в течение нескольких минут «слушал» руки Мудры и Тени, после чего повернулся к генералу Цитату и принцу Боло и с улыбкой сообщил:
— Тревога ложная. Мудра — друг. Нам повезло, потому что нам повстречался не кто-нибудь, а Сильнейший Воин страны Чуп, которого почти все чупвала считают вторым лицом после самого Хаттам-Шуда.
— Ну, если он второй после Хаттам-Шуда, — воскликнул принц Боло, — то нам и впрямь повезло. Давайте схватим его, закуем в цепи и скажем Хаттам-Шуду, что отпустим его, только если он вернет нам Батчет целой и невредимой.